Актриса галина кирюшина личная жизнь

Выпуск №10-170/2014, Вспоминая

Человек покидает нас навсегда
только тогда, когда исчезают все
материальные свидетельства и, конечно
же, память о нем. И среди тех, кто никогда
бесследно не канет в Лету – наши любимые
актеры. Даже те, о ком мы, сегодняшние,
никогда не слышали. И тем поразительней
бывают открытия, когда узнаешь о
потрясающих Личностях, о талантливейших
людях – кумирах прошлых лет. О сколько
их! И дай Бог, чтобы каждому из нас
посчастливилось о них узнать.

Этот 2014 год для актрисы Малого
театра, народной актрисы РСФСР Галины
Александровны Кирюшиной
юбилейный. Она родилась в 1934 году, умерла
в 1994-м. Когда она блистала на сцене, к
огромному сожалению, камера только-только
стала приходить в театр. В кино актриса
не снималась, поэтому те немногие
отснятые спектакли поистине бесценны
– именно они дают уникальную возможность
не только увидеть актрису, услышать ее
голос, но и ощутить ее.

Из письма зрителя: «После смерти
Галины Александровны Кирюшиной долго
ждала, чтобы кто-нибудь написал о ней.
Мне казалось, что о таком человеке нельзя
молчать, ведь театр потерял глубокую,
тонкую, трагическую актрису. Но вопреки
моим желаниям – тишина. Грустно и больно.
Этот человек не может уйти бесследно.
Остались в памяти роли. Последний
спектакль, сыгранный Галиной Александровной,
– это юбилейное представление «Царя
Федора Иоанновича». Двадцать лет
постановке Бориса Равенских… Из всех
звезд, блиставших на сцене, мне запомнилась
царица Ирина, которую играла неизвестная
мне тогда актриса. «Боже мой, ‒ думала
я, – неужели можно так сыграть, словно
прожить целую судьбу за короткое время
спектакля? Мне казалось, что эта актриса
в своей прошлой жизни была именно
царицей, а к нам пришла лишь на мгновение.
И не текст был главным в этой пронзительной
актерской работе. И не надо было ничего
говорить. За нее говорили ее глаза…»

Творческий вечер актрисы в Доме
актера им. А.А. Яблочкиной «Ты –
любовь святая…» был… первым. Я не
оговорилась. Это был не вечер памяти, а
именно творческий вечер. Тем более, что
при жизни актрисы таковых не было ни
одного.

Ведущие – Александра Равенских
(дочь Галины Александровны), Дмитрий
Полонский и Валентина Светлова – не
случайно начали именно со спектакля
«Царь Федор Иоаннович», поскольку роль
царицы Ирины всегда была не только
любимой, но и своеобразной визитной
карточкой актрисы. Если образ царя
Федора вызывал у театральных критиков
бурные споры, то образ царицы Ирины был
принят безоговорочно. О Галине Кирюшиной
писали: «Ирина Годунова – женщина с
глубокой памятью в сердце. Ее глаза,
словно с портретов Врубеля, выражали
поиск и жажду духовности».

Но до этой роли была большая
творческая биография. Ее мать работала
дворником на Арбате, а отец – в пожарной
охране (пропал без вести в 1943 году на
Курской дуге). Галина была самой младшей
из четырех дочерей. В 1952 году она закончила
среднюю школу. Ходила в театральную
студию вместе с Олегом Ефремовым.
Поступила на курс Марии Кнебель в
Щепкинское училище и всю жизнь посвятила
Малому театру.

Критики ее выделяли еще со времен
дипломных спектаклей, о которых в те
годы писали много и с удовольствием. В
ней тогда уже разглядели актрису
лирического дарования, способную
раскрыть лучшие качества женской души.

На вечере воспоминаниями делились
коллеги. И все, как один, говорили о ее
внутренней чистоте и высокой нравственности,
женственности, целомудрии и
одухотворенности. Актрисой иконографической
красоты назвала ее Ирина Карташева,
чему ярчайшим подтверждением стали
видеоотрывки из трех отснятых для
телевидения спектаклей «Власть тьмы»,
«Царь Федор Иоаннович» и «Русские люди»
(все в постановке Бориса Равенских).

Вспоминая о дорогом человеке,
сложно не говорить и о его личной жизни,
тем более, когда она была на виду. Галина
Кирюшина была женой известного режиссера
Бориса Равенских, возглавлявшего Малый
театр с 1970 года. И эта ее «должность»,
по общему мнению, была не из легких. Она
никогда не пользовалась служебным
положением, но многие лучшие ее роли
сыграны именно в этот период. Борис
Иванович, как известно, был человеком
своеобразным, но актриса все сложности
личной жизни носила в себе. Как сказал
один из ее коллег, «приходила в мир
театра с чистыми руками».

Елена Гоголева писала: «Кирюшина
– это особая индивидуальность. Глубокая
актриса, точно доходящая до зрителя.
Актриса очень тонкого рисунка и особого
обаяния». И это слова коллеги! Явление
редкое для мира творческих людей.

Когда вышел спектакль «Власть
тьмы», где Кирюшина сыграла Марину, Нина
Велехова писала: «Появление Марины
подобно выходу из темноты света луны.
Сперва слабо, потом – полнее, наконец
она вся здесь, освещая комнату своим
душевным теплом. Она проста, бедна. Потом
богата. Ей здесь не место. Марина – это
распятая святость, не мстящая за себя».

В 1962 году Галина Кирюшина сыграла
Катерину в «Грозе» А. Островского.
Вера Пашенная тогда писала: «Милая,
талантливая Галя. Желаю вам большого,
красивого творческого пути. Если вы так
же серьезно будете работать и дальше,
то я верю – и в вашу Катерину, и в ваши
дальнейшие работы. Идите вперед, не
уставайте».

«С хрусталиком во взгляде»
назвала Галину Кирюшину искусствовед
Татьяна Забозлаева: «Она поразила меня
каким-то неземным свечением, прямо озеро
Байкал: кольцо в воду уронил и видишь
его на дне, а между поверхностью воды и
дном – толща в километр». Вот это именно
взгляд Кирюшиной, который с возрастом
не менялся.

Потом была «Ярмарка тщеславия»,
о которой Елена Гоголева вспоминала:
«…Такая мягкая, глубокая, ничего внешне,
все – внутри. И сколько благородства в
ее всепрощении, сколько мужества перед
грозящей бедой. Красивая в своей печали
и тихой радости. Нежная мать. Очень тонко
сыгранная Эмилия Сэдли».

Сложно поверить в то, что актриса
может на все сто процентов реализовать
себя исключительно на театральной
сцене. Но если сегодня можно сниматься
в кино и на телевидении, играть в
антрепризе или в разных театрах
одновременно, то раньше чуть ли не
единственной возможностью расширить
свои рамки было радио и знаменитый
«Театр у микрофона». Галина Александровна
много записывалась. Спектакли, поэзия…

Она никогда не преподавала. Не
читала лекции и не набирала курсы в
театральных вузах. Но передавала свое
мастерство своим присутствием, своей
заботой, своими советами. Валерий
Белякович вспоминал: «Мы любили Галину
Александровну, жену мастера и прекрасную
актрису. Она была матерью, царицей Ириной
для нашего курса. Ей мы жаловались на
него. Она давала нам советы как быть и
учила терпению, мудрости и актерскому
мастерству. Светлая женщина. Редкая».

На ее похоронах Андрей Гончаров
сказал: «Когда без времени уходит
неординарный талантливый человек –
это бесконечно больно. Хочется сказать
богохульную фразу: я с этой смертью не
согласен. Мы все когда-то сиротеем. Но
в данном случае осиротел театр, в котором
они работали. Никто не может никого
заменить. Это невосполнимые утраты. Но
театр, в котором были такие люди, как
Галя и Борис, умереть не может. Русский
театр находится в особом положении –
тяжком, но в особом. Я убежден – с ним
ничего не случится. Это были два больших
русских художника, а Галя по-настоящему
глубоко и серьезно понимала, что она
рядом с бесконечно талантливым человеком,
поэтому многое ему прощала и делала
все, чтобы ему было лучше. И по-настоящему
любила. А ведь это великое счастье –
уметь любить…»

И великое счастье знать, что на
эту Землю, пусть и редко, но приходят
такие Светлые Люди. Вечная вам память.

Фотогалерея

Владимир Ушаков крепко обнимал Васильеву, как того требовала роль, Верочка отодвигалась от него сантиметров на пятнадцать: «Ну как же я могу? Я же люблю другого человека!»

Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО/кадр из фильма-спектакля «Свадьба с приданым»

Мои родители познакомились в Малом театре. К моменту появления там Равенских Галина Кирюшина уже играла Катерину в «Грозе», поставленной Верой Пашенной. Папа пришел в театр работать над спектаклем «Власть тьмы» и позвал молодую актрису на роль деревенской девушки Маринки. С тех пор этот трудный человек стал ее судьбой. Он шутил: «Галя, я полюбил тебя за стоптанные каблучки и белые кофточки. Разве артистка может быть такой?» Мама стала его последней женой. У них была разница в двадцать лет. Меня до сих пор поражает один факт: когда папа женился в первый раз, мамы еще не было на свете!

О первой супруге Бориса Ивановича я ничего не знаю. А второй папиной женой была актриса Лилия Гриценко, сестра великого Николая Гриценко. Ее до сих пор помнят по фильму «Верные друзья». Отец с Лилей жили в общежитии на Трифоновке. Иногда он бывал с ней резок. Мог на репетиции в раздражении крикнуть: «Лиля, ну что ты ходишь по сцене на своих синих оглоблях как седьмая жена Петлюры?!» Конечно, тут же раздавался гомерический хохот присутствовавших в зале. Слышала, он даже ударил Лилю за то, что та не смогла выполнить его требование. Одна из актрис, отведя ее в сторонку, спросила:

— Как ты ему такое разрешаешь?

— Бьет — значит любит…

Неожиданно преданная Лиля влюбилась в красавца Александра Шворина, который известен по роли негодяя Марка из фильма «Летят журавли». И оставила Равенских. Он ей этого не простил. Вскоре Шворин бросил Гриценко, и та осталась без театра и без семьи. В воспоминаниях Александры Ляпидевской, одной из жен Шворина, я прочитала, что Лиля была в ужасном состоянии, даже пыталась покончить с собой. Когда папа возглавил Театр Пушкина, он протянул Гриценко руку помощи, вернул ее на сцену, и Лиля воскресла.

Однажды в школе, где я училась, шел концерт, в котором должна была выступать Гриценко — она чудесно пела. За кулисами ей сказали: «Здесь учится дочка Бориса Ивановича Шурочка. Она сейчас в зале». Лилия Олимпиевна вышла на сцену, спела первые строчки и заплакала. Сильно-сильно. Извинилась и ушла… Много лет спустя меня оскорбило выступление Евгения Весника в Доме актера на вечере памяти Гриценко. Он сказал: «Лиля так боготворила Равенских, что загубила свой талант». Но ведь папа подарил ей несколько центральных ролей. И никто, думаю, не вправе судить их…

В 1949 году в Театре сатиры Борис Иванович, еще будучи женатым на Лиле, начал репетиции спектакля «Свадьба с приданым». Главную роль играла молоденькая Вера Васильева. Режиссер сразу покорил ее сердце. Она вспоминала: «…приходит небольшого роста, курносенький, с невероятно обаятельной улыбкой и ямочками на щеках человек. Легкие-легкие пушистые волосы, большой открытый лоб. Кто-то сказал: «Живет он в общежитии… значит, бедный, но только очень талантливый».

И она влюбилась: «Очень сильно. Я чувствовала, что он (Равенских. — Прим. А. Равенских) тоже влюблен, но очень строго относится ко мне. Почти всегда придирался и говорил, что я много делаю плохо, бездарно, что это стыдно». Слышать такие слова было тяжело еще и потому, что на репетициях в зале сидела Лиля Гриценко и часами ждала своего мужа. Когда партнер по спектаклю Владимир Ушаков крепко обнимал Васильеву, как того требовала роль, Верочка отодвигалась от него сантиметров на пятнадцать: «Ну как же я могу? Я же люблю другого человека!» А Равенских над ней еще и подтрунивал: «Володя влюблен в тебя, смотри, какой красавец, с машиной. Киногерой!»

Актрису Театра им. Маяковского Александру Равенских, дочь некогда знаменитого режиссера Бориса Равенских, знает лишь узкий круг театралов Москвы. Тем не менее коллеги порекомендовали нам обязательно с ней поговорить, ведь она – кладезь интересных закулисных историй. Да и повод для встречи подвернулся отличный – в конце декабря Александре Борисовне исполнилось 60 лет.

– Как-то знакомый подарил мне деревянную доску с выжженной надписью «Зачем все упрощать, если можно все усложнить!». В чем-то это мой девиз по жизни. Например, книгу о папе Борисе Равенских (он был главным режиссером театров Пушкина, Малого и сатиры) я писала десять лет, – начала рассказ Александра Борисовна. – Когда в 70-е годы я, юная девушка, пыталась попасть на поезд, а билетов в кассе не оказывалось, говорила, что мой отец снял фильм «Свадьба с приданым» с Верой Васильевой в главной роли. И меня обязательно сажали, а всю дорогу проводники расспрашивали об отце и его фильме.

– Правда, что у вашего папы в свое время случился пылкий роман с Верой Васильевой?

– Да, их отношения длились шесть лет. Я очень нежно люблю Веру Кузьминичну, ведь она восхищалась и всю жизнь любила моего отца. Ей было 24, когда он как режиссер пришел, в Театр сатиры. Вот она и потеряла голову. Не могу сказать, что я ревновала или обижалась за мою маму, актрису Малого театра Галину Кирюшину, ведь Васильева влюбилась в Мастера! Потом спектакль «Свадьба с приданым» с ее участием перерос в кинофильм. А позже она вышла замуж за коллегу по фильму и театру Владимира Ушакова. На съемках Васильева его сторонилась, говорила, что даже обниматься с ним, как того требовал сценарий, плохо получалось. Ведь она любила другого человека. Ушаков ее всю жизнь боготворил… В 2020 году Вере Кузьминичне исполнится 95 лет. Она обласкана зрителями, званиями, у нее хороший, спокойный характер.

Вера Васильева и Владимир Ушаков сыграли главные роли в фильме Бориса Равенских (в круге – фото: © «ИТАР-ТАСС») «Свадьба с приданым»

– Вы с ней общались?

– Да, в свое время познакомились на радио, когда ее пригласили в радиосериал «Дом 7, подъезд 4», на роль соседки. Я там исполняла главную роль. И она по фамилии догадалась, кто я. Но все-таки спросила: «Вы дочка Бориса Ивановича»? Я кивнула. Она замолчала, стала рассматривать меня, а потом сказала: «У вас с ним одни глаза». Я бывала и у нее дома, и Вера Кузьминична говорила: «Шурочка, никто не верит, что я не помню голоса вашего папы, не помню, какой у него был нос. Но помню, что была ошеломлена его талантом». Низкий поклон ей за то, что она пронесла это чувство через всю долгую жизнь… Я недавно придумала фестиваль в честь папы в его родном Старом Осколе. Там есть Молодежный театр имени Бориса Равенских. Он, кстати, умер в тот день, в 1980 году, когда ему дали право открыть в Москве Молодежный театр. Удивительное совпадение.

– Почему вы решили продолжить театральную династию?

– Я росла за кулисами, я и не представляла себя никем, кроме актрисы. И вот почти 40 лет играю на сцене давно ставшего родным театра имени Маяковского. Мне был 21 год, когда папа ушел из жизни, да и поступить в ГИТИС он мне совсем не помогал. Лишь накануне первого тура разбудил ночью и заставил прочитать всю программу, а потом позвонил знакомому студенту и велел: «Моя Сашка отлично танцует, если на экзамене все будет совсем плохо, заваливайся в аудиторию и подыграй ей на рояле!» Я испугалась, что какой-то «студень» войдет и будет играть, чтобы я танцевала. Но все получилось… На лестничной площадке с нами жил Андрей Гончаров, главный режиссер Театра имени Маяковского. И после ухода из жизни отца он сам подошел ко мне и пригласил попробоваться к нему в труппу. На кастинге станцевала цыганочку, и меня взяли.

Наша собеседница с сыном Димой и мужем Дмитрием Полонским. Фото: Facebook.com

Слезы, болото и ватное одеяло

– На вас сразу же посыпались интересные роли?

– Примой у нас была Наталья Гундарева, блестящая актриса. Однажды после отпуска в Грузии я вернулась отдохнувшая и красивая. Увидев меня, Гончаров стал жутко кричать: «Вы что собираетесь с таким холеным лицом играть жительницу поселка времен Гражданской войны?!» Я стала рыдать, но ситуацию спасла Наташа. Она растерла мои слезы по лицу, сама меня загримировала, и через 15 минут, все было так, как хотел главреж. А когда Гундаревой понадобилась партнерша для очередного спектакля, она выбрала меня. Но у меня уходила из жизни мама, и в этот момент я не могла играть… Потом к нам в театр пришел режиссер Петр Фоменко и выбрал меня в свою постановку «Плоды просвещения», я работала в ней 20 лет. Сейчас играю маленькую роль в «Пигмалионе». Когда слышу, что кто-то из актеров заламывает руки со словами: «Я без театра сойду с ума», мне очень странно это слышать. И хочется спросить: назовите фамилии режиссеров, актеров, драматургов, названия пьес, без которых ты сойдешь с ума? Это бред для меня.

– Дочка Марка Захарова – ваша тезка, вы с ней практически ровесницы. Почему она сделала блестящую карьеру, а вам так не посчастливилось?

– Девочки в гримерной однажды обсуждали при мне Шурочку Захарову: «Папа ей поможет, конечно». А потом кто-то, посмотрев на меня, заметил: «А есть и другие Шурочки!» Да, я все понимаю. Жив был бы мой отец, моя творческая судьба совсем по-другому бы сложилась. Но лично я не схожу с ума от небольшой востребованности. Просто очень люблю жизнь с ее возможностями. У меня, например, дружная семья и отличная дача и лучше я проведу время там с близкими.

Авторитет Натальи Гундаревой в родном Театре им. Маяковского зашкаливал. Фото: © «ИТАР-ТАСС»

– Купили готовый дом или сами строили?

– Сами. Однажды папа спросил: «Сашка, в Вороново, по Калужской дороге Малый театр затеял строительство дачного поселка. Мы будем там участвовать?» Я сказала: «Конечно!» Мы тянули кепки, чтобы разыграть – кому какой участок достанется. Вытянула очень хороший вариант, но, приехав на место, поняла, что мне нравится соседний, где росли два дуба. И хотя все говорили, что он болотистый и плохой, я поменялась. Увы, папа так и не увидел нашу дачу. Хотя Малый театр начал резво строить коттеджи на четырех хозяев с отдельными входами, но в 90-е работы заморозили. И кто захотел, уже на собственные деньги достраивал. Мы с мужем Димой Полонским все деньги, что на радио тогда зарабатывали, вкладывали в дачу. Наш сын, тоже Дима, там рос. Купили ему манеж, ватные одеяла, и, пока малыш спал, мы с супругом вкалывали.

– Чем сейчас занимается ваш супруг?

– Он актер, а сейчас в первую очередь работает как диктор: озвучивает программы, художественные и документальные фильмы, рекламу. Его многие по голосу узнают, так что Дима намного известней, чем я. Мы почти 30 лет женаты, познакомились, когда учились в ГИТИСе, правда, на разных курсах. Тогда у него случилась любовь с моей однокурсницей. Он стал первым мужем актрисы Жени Симоновой. Евгения, с которой я, кстати, работаю в одном театре, с ним на съемках фильма «Карантин» познакомилась. Вспыхнул роман. Женя со мной тогда советовалась: «Саш, не знаю, что и делать. То ли замуж за Димку выходить, он же так безумно красиво поет, то ли нет». И с моей легкой руки вышла. Но прожили они всего год и разбежались. Вскоре Симонова встретила режиссера Андрея Эшпая, с которым живет уже больше 35 лет. И когда забеременела от него дочкой Машей и ушла в декрет, я вместо нее играла в спектакле «Молва». Ну а до меня вот таким долгим путем дошел мой Дима. Самый близкий и родной человек. В свои чуть за 60 он отлично выглядит, играет в футбол и большой теннис, гуляет с нашей большой собакой.

Евгения Симонова в молодости была очень влюбчивой. Фото: legion-media.ru

Беды и радости – пополам

– Вы были богатой невестой?

– Никогда себя такой не считала. Дима, впрочем, и сам москвич, из очень хорошей, интеллигентной семьи. Его папа – режиссер-документалист, друг итальянского писателя и сценариста Тонино Гуэрра. Я жила с родителями на Малой Бронной, а когда разъехались, даже не думала, что когда-то удастся снова поселиться в центре Москвы. Но однажды Дима увидел в газете объявление, что на Арбате продается маленькая, совсем убитая «трешка». У нас была нужная сумма, и мы ее сразу купили. Я так обрадовалась! Потому что в детстве часто бывала в гостях у бабушки на Арбате и потом не могла нарадоваться, что из наших окон видна та самая колокольня Ивана Великого.

– Чем ваш сын занимается?

– Он окончил продюсерский факультет Школы-студии МХАТ, но стал тренером экстремального вождения. Плюс участвует в соревнованиях. Конечно, мне, как маме, страшно за него, но я пытаюсь не думать об этом. Жду, когда женится и сделает меня бабушкой.

– В театре у вас есть близкие подруги?

– 30 лет делю одну гримерку с Олей Прокофьевой. Гримерочников, как и родственников не выбирают. Мы подружились. Наши сыновья почти ровесники, да и мы беды и радости делим пополам. Рада, что у нее в карьере выпал успех в кино. Новый год вместе несколько раз встречали, потому что рядом живем и иногда выбираемся погулять по арбатским переулкам.

– Может быть, общение еще с какими-то коллегами оставило след в вашей душе?

– Я была хорошо знакома с Иннокентием Смоктуновским, он у папы в Малом театре в «Царе Борисе» играл на пару с моей мамой. Легендарная актриса Елена Гоголева тогда была недовольна его игрой и вздыхала, что Смоктуновский – явно не школа Малого. В результате он ушел из этого спектакля и перешел во МХАТ. А потом я случайно его встретила на улице. Опаздывала на репетицию к себе, а он – к себе. «Шура, рад вас видеть, давайте поболтаем», – предложил Смоктуновский. – «Посмотрите на время, Иннокентий Михайлович! Репетиции вот-вот начнутся». Но он остановился и стал вспоминать репетиции с моим папой. Говорил, что очень переживал, что умничал и спорил с Равенских, и добавлял, что надо было верить режиссеру, как собака, и беспрекословно слушаться. «Я потом стал лучше играть, но он уже не видел!» – вздохнул народный артист. – «Вы просто не знаете, папа тайком приходил и смотрел спектакли с верхнего яруса, он был пристрастный человек к своим постановкам», – призналась я и добавила, что отец не раз замечал: «Иннокентий стал так хорошо играть!» – «Шура, если вы не обманываете, вы подарили мне счастье!» – сказал Смоктуновский и убежал на репетицию. А когда мама тяжело болела, он об этом узнал и каждый день звонил и спрашивал о ее состоянии. Но за неделю до ее ухода он и сам внезапно умер. Находясь в доме отдыха, ужасно простудился… Мама тогда лежала без сознания, но вдруг ненадолго пришла в себя и услышала, что скончался Смоктуновский. «Иннокентий умер?» – переспросила она. Я подтвердила. Она закрыла глаза и больше в себя не приходила.