Анатолий зверев биография личная жизнь
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 29 марта 2020; проверки требуют 6 правок.
Анато́лий Тимофе́евич Зве́рев (3 ноября 1931, Москва — 9 декабря 1986, там же) — советский художник-авангардист и график.[1]
Биография[править | править код]
Родился 3 ноября 1931 года в Москве в Сокольниках в семье инвалида гражданской войны, мать — рабочая. Учился в школе рисованию на уроках художника-графика Николая Васильевича Синицына (ученика А. П. Остроумовой-Лебедевой)[2].
Далее поступил в художественное ремесленное училище. На экзамене получил высокий разряд — маляра-альфрейщика (маляра по художественной отделке). Работал в доме пионеров, потом в парке «Сокольники».
Прослужил на флоте восемь месяцев, демобилизовался по болезни. В 1954 поступил в Московское областное художественное училище памяти 1905 года, откуда вскоре был исключен за богемно-анархическое поведение. Зверев был женат два раза. В 1957 году он женился на Людмиле Назаровой, «смешливой, курносой Люсе». У них родились сын Миша и дочка Верочка. Семейная жизнь длилась недолго. Зверев почти не видел своих детей[3][4].
Свой бездомный образ жизни он объяснял тем, что жить он мог только у матери в однокомнатной квартире, а дом этот был ему не люб. Поэтому появлялся он там крайне редко, а ночевал у друзей, знакомых, собутыльников и вообще где придется. Одевался в то, что дадут[5].
Участник квартирных выставок 1959—1962 годов. Первая зарубежная персональная выставка Анатолия Зверева состоялась в 1965 г. в парижской галерее «Motte» по инициативе Игоря Маркевича. В 1957 году гравюры Анатолия Зверева экспонируются на Молодежной выставке в Москве, устроенной к VI Международному фестивалю молодежи и студентов, в 1959 году репродукции его картин на своих страницах поместил американский новостной журнал «Life», а в 1961 году три зверевские акварели приобретает Нью-Йоркский музей современного искусства[6]. Зверева выставляют в Нью-Йорке, Париже, Копенгагене, Вене, Лондоне, Брюсселе. На родине единственная прижизненная персональная выставка состоялась в 1984 году в Горкоме графиков.
Семнадцать лет прожил гражданским браком с вдовой Николая Асеева Ксенией Михайловной Синяковой (1892—1985), которая была его старше на 39 лет, до самой её смерти в 1985 году. Это ей посвящено стихотворение Асеева «За косы её золотые, за плечи её молодые». Велимир Хлебников посвятил ей пятую часть поэмы «Синие оковы», так как она одна из пяти сестёр Синяковых («И жемчуг северной Печоры / Таили ясных глаз озёра…»)[7].
Cкончался при не совсем ясных обстоятельствах в возрасте 55-ти лет. По словам его друга — художника Сергея Пахомова, Зверев в последние годы жизни злоупотреблял спиртными напитками и «умер от того, что не смог приобрести спиртного на опохмелку» (в Москве тогда были проблемы с приобретением спиртных напитков по причине антиалкогольной кампании). Похоронен на Долгопрудненском кладбище[источник не указан 207 дней].
Творческое наследие[править | править код]
Творческое наследие Анатолия Зверева насчитывает более 30 тысяч работ[8]. Разнообразие обстоятельств создания работ художника, материалов при этом использованных и смешение школ делает затруднительным достоверную искусствоведческую экспертизу для отделения настоящих работ от подделок, присутствующих на рынке. В этих условиях «знаточество»[9] становится единственным способом работы с наследием А. Т. Зверева[10][11].
Зверев одним из первых советских художников усвоил художественные уроки Джексона Поллока; во многих отношениях был близок к ташизму[12]. С середины 1950-х гг. «основным спонсором, коллекционером и пропагандистом» Зверева был Георгий Костаки[5], считавший его первым русским экспрессионистом[8]. Апологеты Зверева утверждают, что сам Пикассо отзывался о нём как о великом русском рисовальщике[13], а Роберт Фальк пафосно заявлял, что каждое прикосновение его кисти священно[14].
В 2013 году в Москве был открыт частный Музей АZ (Анатолия Зверева).
Некоторые собрания, в которых находятся работы Зверева
- Государственная Третьяковская галерея, Москва
- Музей АЗ, Москва
- Московский музей современного искусства, Москва
- Музей актуального искусства ART4.RU, Москва
- Государственный исторический музей, Москва
- Новый музей, Санкт-Петербург
- Музей Джейн Вурхис Зиммерли, коллекция Нортона и Нэнси Додж, Ратгерский университет, кампус Нью-Брансуик, Нью-Джерси, США
- Музей современного искусства, Нью-Йорк, США
- Kolodzei Art Foundation, Хайланд-парк, Нью-Джерси, США
- Собрание Евгения Нутовича, Москва
- Собрание Валерия Дудакова, Марины Кашуро, Москва
- Собрание Бар-Гера, Кёльн, Германия
- Собрание Костаки, Афины, Греция
Примечания[править | править код]
Ссылки[править | править код]
- Из воспоминаний современников
- Анатолий Зверев на сайте Art4.ru
- Коллекция Колодзей русского и восточноевропейского искусства, Kolodzei Art Foundation, США
- Анатолий Зверев в «Доме Нащокина»
- Звереву — 80. Воспоминания художников Валентина Воробьёва и Эдуарда Штейнберга
- Воспоминания Р.М.Цвигун и архив рецензий советской прессы о работах Анатолия Зверева
Источник
Анатолий Зверев. АЗ. Художник-нонконформист, представитель второй волны русского авангарда, гениальный живописец советского андеграунда… Это сухие строки информации справочника. На самом деле Зверев не просто художник – явление в русском искусстве второй половины ХХ столетия. Не просто художник. Воплощение самого духа живописи. Вспышка…
«Лучший русский рисовальщик», по мнению Пабло Пикассо, особняком стоял даже среди представителей неофициального искусства. Гению тесно в любом коллективе. Зверь, как звали его близкие, однако, любил общение, потому что боялся одиночества. Но раскрывал свою душу редко и далеко не каждому. Вечно хмельной чудак, о котором ходит много легенд и еще больше анекдотов. Философ и поэт, он словно маг разбрызгивал краску на бумаге, и на глазах хаотичные капли обращались в живописный сюжет. Порой, находясь в гостях и не имея под рукой палитры, он мог написать портрет хозяйки дома за пару минут – при помощи кетчупа и горчицы. Он не получил академического образования, но много времени уделял самообразованию, а главным своим учителем выбрал другого гения – Леонардо да Винчи, в чьих трудах нашел много для себя близкого.
Художник за работой
Портрет О.М. Асеевой
Женский портрет
Автопортрет в кепке. 1950-е.
Кошка
Слон
Собака
Николина гора. Сосны. 1968 г.
Дом среди деревьев. 1961 г.
«В его портретах маски нет – в них он воплощает себя. А в жизни была маска – он был человек-карнавал. Он любил «замесить» карнавал. Гений с магическим кристаллом внутри. Магический кристалл, как известно, – это многоугольник, где ни один угол не равен другому. И зверевские рисунки рождаются с магическим кристаллом, который каждый раз поворачивается новой гранью. Вместе с автопортретами Зверева вы сами каждый раз оказываетесь в другом, новом пространстве».
Его опекал коллекционер Георгий Костаки, обожали друзья, завидовали коллеги-художники. Он стал открытием для иностранцев, которые охотно приобретали его работы, но Звереву был чужд меркантилизм, он не обожествлял дензнаки и все гонорары тут же тратил или раздавал долги. Да и к славе он, ниспровергатель общепринятых норм и канонов, был равнодушен. «Истинное искусство должно быть свободным, хотя это и очень трудно, потому что жизнь скованна». Зверев как мог боролся с этой скованностью. Писал картины, стихи, играл в шашки, рассуждал об искусстве, пил, кутил, ввязывался в драки…
«Познакомил меня со Зверевым в 1976 году художник Лев Рыжов. Как-то позвонил по телефону и сказал, что через час-другой зайдет со своим другом. И вот открываю дверь. Они. Незнакомец представляется: «Христофор Колумб». В руке у Христофора раздутая какими-то нескончаемыми свертками авоська. Через прорванную бумагу одного из них проглядывает большая рыбья голова. Облачен он сразу в две рубашки, и обе – швом наружу. Уже сталкиваясь в среде художников с этой странной модой, спрашиваю: «Скажите, а вы случайно не ученик Василия Яковлевича Ситникова?» В ответ слышу: «У художников, детка, очень нежная кожа, и швы ее сильно трут, вот потому так и ношу».
Брутальный и неряшливый, он бывал трогательно возвышенным со своей музой, вдовой поэта Асеева – Оксаной Михайловной Асеевой, и груб и фамильярен с посторонними, невзирая на чины. За талант ему прощали все: «Зверев не понимает метафизического смысла «космос», не решает «проблемы пространства», не углубляется в понимание «модели вселенной Эйнштейна». Зверь творит на плоскости внутренний космос души, его беспредельность. Движения Зверя молниеносны, одна гуашь или акварель выполняется за несколько секунд, масляный холст – за минуты. Фейерверк красок, безумие образов в период спонтанной экспрессии…» – так описывает его художник Михаил Кулаков.
«В период моих первых встреч со Зверевым у него начался роман с вдовой поэта Николая Асеева – Оксаной Михайловной… Он всегда трогательно покупал ей цветы и буквально засыпал письмами. Как-то он остался у меня ночевать… Утром, пока я еще спал, он стал строчить какое-то жуткое количество писем, в каждом из которых было всего по несколько слов. Он тут же запечатывал их в конверты и просил меня: «Старичок, ты помоги мне все это в ящик попрятать…» И письма все эти были адресованы Асеевой. Мы разносили их по Садовой, Малой Бронной, а на следующий день – все то же самое. Я говорил: «Старик, давай напишем одно длинное письмо. Ведь это ужас какой-то – разносить все это». В ответ я слышал: «Ты в этом деле ничего не понимаешь».
Космос его души и сегодня втягивает зрителя в свои глубины. Оттого, наверное, и не протолкнуться на выставках картин Зверева. «Человечество вечно суетится, пока у него есть время… Но иногда кому-то из нас удается остановить наше неугомонное и ненасытное в делах суеты внимание. И тогда мы оказываемся во власти живописи. Она прекрасна, как сказочная принцесса… через сновидения, в коих часто неимущий получает во сто крат больше имущего… А после все это воспринимается лично самим, но уже ничтожно по сравнению с подобными сновидениями, словно во мраке роковой неизбежности и безумия», – говорил художник. Суровый на вид Зверь философски понимал живопись.
Живопись есть совокупность света и тени, взаимодействующих с цветом, есть сложение цветовой гаммы. Из этого прозаического и получается то, что признают за чудо Божье. Родилась же матушка-живопись из окружающих человека красок природы, особенно из радуги…
Мы уходим в вечность, в пучину волн, вод и пены. Так пропадает корабль нашей жизни и всегда в неизвестном для нас направлении, если, конечно же, исключить то направление живописи, которое придумано нами для того, чтобы как-то сгладить свою беспомощность…
Человечество вечно суетится, пока у него есть время… Но иногда кому-то из нас удаётся остановить наше неугомонное и ненасытное в делах суеты внимание. И тогда мы оказываемся во власти живописи. Она прекрасна, как сказочная принцесса…
А еще он постоянно шутил. Ирония была главным его оружием, так он защищался от враждебного внешнего мира. Когда его спрашивали, хотел бы он, чтобы его работы оказались в Третьяковской галерее, он острил: «Да, если отбирал бы сам Третьяков».
Источник
«Садись , детуля, я тебя увековечу!»
А.Зверев
Как хорошо, что у меня есть подруга-художник, которая не дает мне утонуть в серости зимних пейзажей и рабочих будней, и время от времени выдергивает меня в океанские просторы живописи. Вот недавно она меня вытащила на выставку в Новом Манеже, куда я еще и не особо хотела идти, так для меня-необразованной имя Анатолия Зверева ничего не значило. Но когда я вошла в залы выставки…
Хотя, давайте по порядку. Анатолий Зверев (1931-1986) – художник-авангардист. Жил, творил в эпоху Советского Союза, но широкой публике, т.е. той, которая изо всех сил строила коммунистическое будущее , был практически не известен. И это несмотря на то, что Пабло Пикассо сказал про него – «Анатолий Зверев, лучший русский рисовальщик», а Давид Альфаро Сикейрос в 1957 году присудил ему золотую медаль конкурсной выставки Международного фестиваля молодёжи и студентов. Почему так? Почему его известность не вышла за рамки круга художников , коллекционеров живописи и элитарной публики?
Я считаю, это потому, что Анатолий Зверев был АБСОЛЮТНО свободным художником , он не терпел никакого давления и не хотел никому подчиняться со всеми вытекающими последствиями . Например, о том, что ему присудили золотую медаль на конкурсной выставке не знал никто, кроме участников и жюри. Ведь его даже не допустили к участию в конкурсе – нет диплома! Но во время конкурса он, работая маляром в ЦДХ, зашел в конкурсный зал, разлил на пол два ведра краски разных цветов. И шваброй в несколько движений размазал эту краску по полу. Получился изумительный женский портрет. Сикейрос остановил конкурс и объявил победителя. Но после этого, не только в газетах не опубликовали его имя как лауреата премии, его даже с работы маляра уволили. Дальше – неустроенная жизнь свободного художника-бродяги, прятавшегося от милиции, жившего без паспорта, без денег и славы на родине. Но при этом, его картины выставлялись во Франции, Швейцарии, США, ФРГ, Австрии, Англии, Дании и других странах. Его картины демонстрировались в Париже и Женеве, были приобретены «Метрополитен – музеем» в Нью-Йорке. Актрисы и жены иностранных послов приходили к нему на поклон и просили нарисовать за бутылку их портреты.
А рисовал он , как дышал. Ему не важно было – есть у него краски и кисти, или нет. Он просто не мог не рисовать. Из воспоминаний современников : «…Глядя на его работы, трудно представить, что он создавал их за считанные минуты, пуская в ход не только традиционные кисти-краски, но и все, что под руку попадется, – свеклу, веник, сапожную или зубную щетку, творог, воду из-под акварельных красок…В дело шли бумага, картон, холст, тряпки, деревяшки. Он мог рисовать и красками, и зубной пастой, и окурками. Для него как бы не было преград….». Его друг вспоминал, как Анатолий попросил у него масляные краски, но тот только пожал плечами – кончились, и тогда Анатолий взял подсолнечное масло и пастельные мелки, разлил масло и стал рисовать мелками по маслу. А как он рисовал! Его умение рисовать было потрясающим. Роберт Фальк писал о нем: «Каждый его мазок – наслаждение. Живописцы такого калибра рождаются только раз в столетие…». Или вот воспоминаниия дочери Георгия Костаки Алики: «Он начинал разбрызгивать, ничего не понятно, и через какие-то две минуты появлялись глаза, появлялась мама, например».
Походив по выставке в Новом Манеже у меня сложилось впечатление, что тут выставка не одного художника, а нескольких. Один – авангардист, чья живопись напоминает оптические обманки, где нужно постараться, чтобы увидеть изображение. Подходишь к картине вплотную, смотришь – не понятно, пятна, мазки. Но стоит отойти на несколько шагов и скользнуть по картине взглядом и вот!
А это портрет Роберта Фалька… С чувством юмора. 🙂
В общем, для меня такая живопись – чудо. Но ведь всегда найдутся “критики”, которые скажут “Подумаешь, наляпано”. А тут поворачиваешь голову и видишь совершенно другие вещи другого художника. И эта графика поражает своей… художественностью.
Опять поворачиваешь голову и видишь уже другую графику. Не похожую на другие его работы.
Вроде ко всему привыкла , все видела, но тут… апофеоз графики и серия потрясающих женских образов. Я долго среди них медитировала. Такое движение линии за гранью моего понимания.
А вот это уже больше похоже на суми-е, в котором меня всегда поражала способность художника несколькими линиями и пятнышками передать образ. И не только образ, а еще и настроение.
Понятно, что в публикации невозможно передать весь объем гения художника, но я хотела показать насколько Анатолий Зверев свободный и разный. Если я смогла кого-то заинтересовать и заставить начать искать информацию об этом необычном человеке, то это здорово!
Пока!
Источник
В конце шестидесятых в столице ходили легенды о странном человеке. Он приходил в закусочные и рисовал окурком, обмакнув его в кетчуп, портреты на салфетках. Затем свои работы он продавал за бесценок. Шепотом добавляли, что на Западе рисунки гениального недоучки признаны гениальными. В это верили с трудом. Речь шла об Анатолии Тимофеевиче Звереве.
Его биография началась в 1931 году. На свет будущий живописец появился в Москве 3 ноября. Семья ребенка была далекой от искусства, но сам мальчик рано проявил способности к творчеству. Первая награда за творчество мальчиком получена в четырехлетнем возрасте. Картина называлась «Уличное движение».Рисование ему преподавал знаменитый художник-график Николай Синицын.
Образование Зверев получил в художественно-ремесленном училище. Став высококлассным маляром по художественной отделке, Зверев работал в доме пионеров, парке «Сокольники». Впервые о Звереве узнали благодаря балетмейстеру, танцору и актеру Александру Румневу.
Увиденные им в конце сороковых картины поразили его. Знакомство произошло, когда молодой маляр расписывал забор в Сокольническом парке фантастическими птицами при помощи киновари, белил и самодельной кисти. В 1954 Зверев стал студентом столичного художественного училища памяти 1905 года. Вскоре он оставил обучение.
В личной жизни перемены произошли в 1957. Анатолий Тимофеевич и Людмила Назарова стали мужем и женой. В семье появилось два ребенка, сын Миша и дочь Вера. Брак распался. Зверев построил новые отношения с Ксенией Синяковой.
Художник с 1959 до 1962 принимал участие в квартирных выставках.Персональная дебютная выставка живописца за рубежом состоялась в 1965 в Парижской галерее «Motte», в Женеве. В 1957 в парке Горького была устроена арт-студия. Иностранцы-абстракционисты снисходительно поучали столичных живописцев, рассказывая про чистое искусство. Поразил их русский художник, при помощи швабры почти моментально создавший из пятен краски изысканный женский портрет.
Гравюры работы Анатолий Тимофеевича были показаны на столичной Молодежной выставке, проводимой к VI Международному фестивалю молодежи и студентов. С 1959 на своих страницах репродукции произведений художника разместили новостной журнал «Life». Три акварели кисти Зверева в 1961 приобретены Нью-Йоркским музеем современного искусства.
Выставки мастера проводятся в столицах многих европейских стран. В 1984 прошла единственная персональная выставка живописца на родине. Его творческий путь стал самоотторжением казенщины, общешаблонных норм и представлений об искусстве.
Влияние его новаторства в творчестве ощутимо по сей день. Кульминацией стали пятидесятые-шестидесятые годы. Зверев превратился в воплощение духа свободы в современном искусстве и одного из лидеров нонконформизма. Найти в творческой манере какие-либо исторические корни крайне сложно. Учителем мастер называл великого Леонардо да Винчи. Мастер лишь по небольшим фрагментам мог определить любую картину в Третьяковской галерее.
После шестидесятых Анатолий Тимофеевич картин не писал. Однако даже для развлечения окружающих он сумел создать потрясающие произведения. Его рисунки отличает выразительность штрихов,точность, легкость, свойственная графике мастера. Написанная им в пятидесятых «Сидящая обнаженная» признана шедевром мирового уровня.
Поражают иллюстрации к Апулею, Гоголю, Сервантесу. Однако любое «доктринерство» было не для него. Анатолий Тимофеевич не признавал групповую ангажированность, хотя оставался нехарактерным и его выбор пути андеграундного живописца-одиночки. Он не вписывался в сложившиеся общности.
Картины мастера нередко подделывают. У него нет определенного направления. Все полотна объединяет стилевое единство, но отнести его к какому-либо общепринятому течению невозможно. Зверева называли русским экспрессионистом. Художник выслушивал поучения о необходимости точной передачи жизненных впечатлений, где страсть называли одним из способов донесения их до зрителей.
Не менее готовой картины увлекало ее создание. Живописец предпочитал импровизировать, развлекая окружающих. Работал он подручными материалами: кусочками свеклы, кухонными ножами, бритвенными помазками, пальцами. На полотна Зверев лил краску, размазывая ее обувью либо тряпками. Чтобы не запачкать окружающих, место работы приходилось огораживать.
После художника осталось не менее 30 тысяч работ. Проведение искусствоведческой экспертизы для определения их подлинности осложняется смешением школ, обстоятельств, при которых были созданы полотна. Единственным способом определения подлинности остается «знаточество».
Анатолий Тимофеевич скончался 9 декабря 1986 года. Художник вел дневники, писал стихи. Они подтверждают остроту ума, высокую культуру и истинную аристократичность. Ранимый и душевный человек всегда был готов помогать ближнему.
При этом его сознательным выбором стало одиночество. Он не вписывался в творческие объединения и систему в целом. Называли мастера русским Ван-Гогом, сравнивали судьбу с жизнью Модильяни, Пиросмани.
Своеобразие и масштабность таланта сделали имя художника таким же значимым в культуре. В 2013 в столице открылся частный музей АZ. В нем представлены работы живописца из коллекции Георгия Костаки. По ним люди смогут узнавать удивительный мир Анатолия Зверева.
Источник