Анна герман национальность

Текст статьи

Казалось бы: давно окончена война, давно урегулированы отношения между Германией и Польшей, и в России сегодня действуют сотни германских предприятий и фирм, но писать правду об Анне Герман мы до сих пор либо боимся, либо считаем, что этим самым нанесём вред то ли российскому, то ли польскому самолюбию.
Об отце Анны, моем брате Ойгене (Евгении) Герман (Hörmann), уже установилась правда, что он был немцем. Но вот мать Анны, Ирма Давыдовна Мартенс (Бернер) до сих пор ходит в голландках, даже после своей смерти. На самом же деле сегодня можно уже сказать, что Ирма никакая не голландка, а тоже, как и отец Анны, из российских немцев: она родилась в большом селе Великокняжеское на Северном Кавказе; село было чисто немецким, в нём жили меннониты, лютеране и католики. Просто меннониты говорят на нижненемецком диалекте, который близок к голландскому языку: на этом диалекте говорил и мой брат Ойген, родной он и для меня. Ирма окончила немецкую среднюю школу и поступила на немецкое отделение Одесского пединститута, который успешно и закончила. Кроме того, она сама пишет, что во время войны была в СССР призвана в «Трудармию», что еще раз подтверждает, что она немка — голландцы не подлежали призыву в Трудармию.
Упорное многолетнее сокрытие правды о происхождении Анны в Польше имело жизненно важное значение: Ирма хотела уберечь себя и Анну от подозрений в том, что они по происхождению немцы; такие уж были времена. Поэтому-то героическая мать, неоднократно спасавшая жизнь своей дочери, создала миф о польско-голландском происхождении Анны.

Иван Ильичёв, составитель книги «Гори, гори, моя звезда» (Отметим: «составитель книги», но не «автор» и не «биограф певицы», каким он себя любит преподнести публике! Интересно, давно ли этот лжец — бздун-клеветник, к тому же, дешевый «кабацкий певец» на чужих трудах писателем заделался, стал «биографом Анны Герман»? А теперь, — и жнец, и кузнец, и на дуде игрец — «павлин» с дивным голосом?! — Ред.) и один из соавторов фильма об Анне Герман, знает мою книгу «Неизвестная Анна Герман», где всё сказано о происхождении Анны, но счёл нужным умолчать о ней и не публиковать даже фотографий, на которых Анна изображена в гостях у меня и моей сестры Луизы в г. Целинограде в Казахстане в 1973 году.

Koгда Анна приехала на гастроли в Целиноград, мы с сестрой Луизой ещё не были уверены, что она дочь нашего брата. Когда я, корреспондент немецкой газеты «Фройндшафт», пришёл к ней в гостиницу «Ишим», дверь мне открыла златокудрая Анна, приветливо улыбаясь. После некоторых формальных обменов любезностями я её спросил, как мне её называть по отчеству — мне нужно было услышать имя Ойгена, хотя уже по её внешности я мог быть уверен, что наши догадки оправдаются.
— Евгеньевна, — ответила она несколько сдержанно.
Тогда я достал семейную фотографию из внутреннего кармана, который из-за волнения с трудом нашёл, и спросил:
— Вы тут кого-нибудь узнаёте?
— Wo ist er? — вырвалось у неё на немецком, её родном языке. — Wir haben so ein Foto zu Hause (Где он? У нас такая фотография есть дома)…
И дальше вся беседа шла уже на нашем родном языке. Слёзы и объятия, но на её вопрос я ей не смог ответить — «das wollte ich von dir erfahren» (Это я хотел узнать от тебя).
О трагической судьбе Ойгена я узнал лишь гораздо позже, когда Анны уже не было в живых.
По приезде в Варшаву Анна с радостью показала матери фотографии и рассказала о встрече с близкими родственниками — дядей и тётей. После этого между матерью и дочерью состоялся серьёзный разговор. Фотографии, на которых видны были Анна, её тётя Луиза с приёмной дочерью Лидой и я, были как бы «конфискованы» и никогда нигде не публиковались, и о немецких родственниках Анны в казахстанской ссылке ни в одном интервью речь не заходила. Анна не имела права быть той, кем была на самом деле…
На сегодня посмертно реабилитированы миллионы расстрелянных «врагов народа», в том числе и Ойген, отец Анны, и ещё пять членов моей семьи, которую Иван Ильичёв в одном из своих интервью назвал «нежизнеспособной». Однако нежизнеспособным скорее оказался тот строй, который без преступлений не мог существовать. Этой репликой о нашей якобы нежизнеспособности Ильичёв, получается, ставит себя практически на одну доску с преступниками той трагической эпохи Российского государства. Я-то хорошо помню, какой сорт людей в сталинское лихолетье был «жизнеспособный». Это были приближённые к власти и их прихлебатели.
Сегодня правда о происхождении Анны Герман вроде уже никому не может принести ущерба, ибо Россия давно не та, какой была, когда целые народы в ней были сосланы в Казахстан и Сибирь на погибель. Мой народ — российские немцы, тоже принадлежал к ним, ссыльным и депортированным. Уже по одной этой причине стоит, на мой взгляд, добиваться правды о происхождении Анны, дочери моего расстрелянного брата.

ОТ РЕДАКЦИИ

Перед вами — чудом сохранившаяся фотография семьи дедушки Анны Герман по отцовской линии. Наверное, каждый, кто взглянет на неё, почувствует внутреннюю тревогу: ведь редко бывает так, чтобы на семейной фотографии, обычно радостной, светящейся улыбками, все без исключения члены семьи, да еще такой большой, глядели на нас взглядом, будто переполненным предчувствием бед и страданий. Взглядом, одновременно полным твёрдости и готовности стоять перед несправедливостью до конца…
В нашей многонациональной стране мало найдётся семей, которых не коснулись бы репрессии 20-30-х годов прошлого века. Еще меньше таких семей у российских немцев. Почему?
Потому что уже в конце XIX века и затем в годы Первой мировой войны они успели хлебнуть «борьбы с немецким засильем» российского государства против собственных граждан, вносивших слишком заметный вклад в экономику страны, а потому они в Гражданскую войну не очень охотно откликались на призывы тех, кому нужны были «великие потрясения, а не великая Россия» (Столыпин).
Потому что в годы коллективизации их, в среднем более зажиточных, чем крестьяне других национальностей, раскулачивали и выселяли с особым рвением.
Потому что они были глубоко религиозны, а потому в годы всевластия «Союза безбожников» им, как и миллионам верующих других конфессий, путь на Голгофу был обеспечен.
Потому что после прихода в Германии к власти Гитлера уже одна их немецкая национальность была достаточным «политическим преступлением», чтобы угодить в тюрьму или быть расстрелянным.
Потому что после того, как стремящиеся к мировому владычеству силы вновь смогли стравить две великие державы — Россию и Германию, чтобы, уничтожая, разрушая и ослабляя друг друга, они надолго перестали быть им опасными конкурентами; после того, как началась Великая Отечественная война — национальность российских немцев стала преступлением уже не только взрослых, но поголовно их всех — они, от новорожденных младенцев до глубоких стариков, были объявлены «пособниками фашистов» и выселены в Сибирь и Казахстан…
Могли ли предчувствовать те, кто смотрит на нас с этой фотографии, всё, что их ждет? Включая те несправедливости, допущенные от имени государства к гражданам государства, которые Россия, чудом выживающая после каждого очередного обрушиваемого на нее катаклизма, не может до конца исправить до сих пор? В том числе допущенные по отношению к российским немцам?
Может быть, не предчувствовали. Потому что как можно было предвидеть то, что обрушилось на эту трудолюбивую, глубоко религиозную, высокоодарённую семью, на каждого из них (см. фото членов семьи Германов).

ПРЕДЧУВСТВИЕ БЕДЫ

Слева направо: Артур Герман — осужден, годы тюрьмы; Вилли Герман — проповедник, бежал от репрессий через Польшу в Восточную Пруссию; Луиза Герман — осуждена, годы тюрьмы; Рудольф Герман — осужден, погиб в лагере; Давид Герман — бежал от репрессий, погиб; мачеха Фрида Герман — репрессирована как жена священнослужителя; Берта Герман — сослана в Сибирь, в сельской общине баптистов была регентом; Фридрих Герман, глава семьи — как священник осужден в 1929, умер в лагере; Ольга Герман — выселена в Казахстан, занималась «антисоветской деятельностью», т.е. руководила детским хором верующих; Ойген (Евгений) Герман, отец Анны Герман — арестован в 1937 в Узбекистане, а в 1938-м расстрелян «за шпионско-вредительскую деятельность», реабилитирован в 1957 году.
Фото из семейного архива Артура Германа (Германия).