Анна плотникова биография и семья личная жизнь

№061(4786) | 24 мая 2018

Знатоки включают Анну Плотникову в золотую десятку гармонистов России. «Да, есть такое», – скромно соглашается сама Анна Васильевна и предпочитает делегировать возможность для объективных отзывов своим поклонникам.Недавний сольный концерт «Эшъёсынкотькушулдыр!» («С друзьями всегда весело!»)на сцене Удмуртской государственной филармонии позволил сделать новый замер народной любви народной артистки. И размер этот получился очень большим…

Фирменная «дробушка» для Заволокиных

Минувшей зимой разговор с Анастасией и Захаром Заволокиными, приезжавшими в Удмуртию на съёмки программы «Играй, гармонь любимая!», невольно коснулся и Анны Плотниковой.

– Родниковый край моментально полюбился отцу: удмурты сразу поняли его душу, а он живо понял удмуртов. Мы тоже всегда приезжаем к вам с особым чувством. В республике у нас много друзей, потому что мы непритворно общаемся с людьми, не придуриваемся, и в ответ получаем такую же нелицемерную взаимность. Вон Анютка Плотникова пельменей накрутила, сварила и принесла, чтобы мы на съёмочной площадке перекусили и отогрелись от мороза, – высказалась Анастасия Геннадьевна Заволокина и к рассказу о вкусном горячем блюде добавила откровение об ароматном напитке: – Чай Анюткин – с душицей, мятой и чабрецом – тоже помог растеплить душу.

Эта тематическая увертюра помогла начать беседу с Анной Плотниковой.

– С Заволокиными я познакомилась еще два десятка лет назад в Иваново, где проходилвсероссийский фестиваль «Играй, гармонь!» Про Заволокиных я мельком слышала раньше и тут набралась смелости показать-проверить себя в фестивальной программе. Заодно решила и на других гармонистов посмотреть, – наша героиня вспоминала давние мотивы. – Не стану скрывать, что перед поездкой я сильно волновалась: там настоящие музыканты собираются! А я что?! Девушка из деревни.Я ещё жила в родном Нижнем Котнырево Алнашского района и работала культмассовиком в сельском клубе. Но поклонник моего творчества Николай Григорьевич Волков из Красногорья придал тогда мне сил и уверенности: «Почему тебя в России не слышно?! Пора!» – «Да, денег у меня не хватает, чтобы выехать на фестиваль!» – «Ничего, заработаем на дорогу!»- «Как?» – не понимала я. «А мы проедем с гастролями по Удмуртии.Ты петь-играть будешь, а я между песнями, пока переводишь дух, смешные сценки стану показывать».И, действительно, с гастрольным туром мы проехали по нашему родниковому краю и сколотили необходимый капитал на поездку. Приезжаем, значит, мы в город невест. Признаться, увидев огромное количество гармонистов, собравшихся в Иваново, я струхнула пуще прежнего. Не помню как, новсё-таки вышлана сцену и выступила. На мою удачу это выступление увидел известный гармонист из Орехово-Зуево, который был на ты с Геннадием ДмитриевичемЗаволокиным. Высоченного роста орехово-зуевский гармонист подскочил ко мне, посмотрел сверху вниз и напугал вопросом: «Ты что делаешь?!», и я чуть не сгорела от стыда, укоряя себя: «Всё,отвыступалась. Предупреждали ведь тебя, Аня, что не надо было никуда ездить!» У меня в голове пробежали самые плохие мысли, а этоторехово-зуевский гармонист продолжил: «Меня ещё никто так не удивлял, как ты! Держи пятирядку, сейчас к Гене и Насте Заволокинымпойдем, покажемся, а они пусть посмотрят на тебя».

Берёт меня под руки и тянет прямиком к Заволокиным, которые в тот момент работали в жюри и вели прослушивание для участия в записи телевизионной программе «Играй, гармонь любимая!» «Ну, что мешкаешь? Давай начинай, коли приехала!» – воскликнул Геннадий Дмитриевич, увидев меня, и яначала шпарить «дробушку» – игру не вариациями и переливами, а аккордами в своей манере. Заволокины мигом переглянулись между собой и стали смотреть на меня, не отрываясь. Когда я исполнила на удмуртском языке песню «Синъёсыд…» («А глаза твои, глаза»), Настя спросила меня: «Аня, о чём вы спели?» В двух словах я пересказала песенный сюжет, перевела один куплет на русский язык и вскоре дебютировала на первом общенациональном телеканале с двумя песнями. Года через три после этого Геннадий Заволокин приехал в Глазов и очень просил разыскать меня. Мобильники тогда ещё не были распространены и искали меня достаточно долго. К тому же из Алнашей ехать на самый север республики тоже не ближний свет. Пешком дошла от своей деревни до автотрассы и на попутках добралась до города на Чепце. «Аннушка, совсем не думал я, что маленькая Удмуртия такая большая, – рассмеялся шутливый Геннадий Дмитриевич, когда наконец-то снова увидел меня.- Показывай, что привезла на этот раз». Я начала растягивать меха в протяжной песне, и Заволокин торопливо остановил меня: «Так у меня каждый может играть. А где твои сердце и душа, где твоя фирменная дробушка?»

Подушка – первая гармошка

– Знаменитая алая в перламутре гармонь Заволокина, как в народе говорят, сама могла выводить любого гармониста. А как вышло, что гармошка стала вашим вторым я?

– Этот инструмент я впервые взяла в руки, когда ещё говорить не умела, – улыбнулась Анна Васильевна. – В деревнях баян мало кто видел наяву, а вот гармошек было намного больше.

 Забавно, что моей первой гармошкой оказалась небольшая… подушка! Самая настоящая подушечка, с помощью которой я имитировала игру на гармони. В деревне я же видела, как местные самодеятельные гармонисты в своих наигрышах энергично аккордно мяли гармошку, запоминала и затем повторяла эти движения.

– Ключевое значение здесь наверняка имела энергичность. «На груди звенит мониста, все удмурты пляшут быстро!» – слова этой частушки очень метко подмечали танцевальный заводной топтун-топотун южных удмуртов.

– Именно эта аккордная игра и запала в мою память. При этом невольно я научилась играть ту самую дробушку, играть наособицу, что и удивило тогда известных российских гармонистов.

– Через какое время вместо подушки в ваших руках появилась гармонь?

– Когда уже училась в школе. Мой старший брат купил с первой зарплаты гармошку «Снежок». Купил, понятно, для себя, потому что тогда в любой удмуртской деревне все парни были буквально помешаны на гармошках. На них играли даже не каждые вторые, а каждые первые. Однако брат по какой-то причине играть не стал, и инструмент перешёл по наследству ко мне. Но поначалу я училась играть не на людях. Стеснялась. Чтобы никому моя игра не резала уши, уходила в баню и там осваивала заветную гармонь.

– А когда к наигрышам добавилась песня?

– Когда начала сочинять стихи. Кому-то ведь их надо было петь. Причём петь именно так, как я их слышала, – застенчиво только лишь уголками уст улыбнулась собеседница. – Вот так из мелодий и слов складывались мои песни.

– Сочиняли вы их целенаправленно за столом или так, на ходу?

– В прямом смысле на ходу, – смеётся Анна Плотникова и живописует удивительную картину:- Мама моя работала дояркой, я ей, разумеется, помогала. Бывало, пока идёшь из дома на ферму,где-то глубоко внутри тебя рождаются первые два куплета, а на обратной дороге к ним добавляются ещё два – вот вам и готовая песня.

Балалаечные дамские пальчики

Любопытно, что, когда Анна Плотникова поступила учиться в культурно-просветительское училище (в Ижевске его называли гораздо короче и жёстче – «кулёк»),первым инструментом студентки-первокурсницы оказалась вовсе не гармонь, и даже не баян, а… балалайка.

– В моей деревне была только начальная школа, а средняя располагалась в пяти километрах, в соседнем Байтеряково. Учитель музыки играл на баяне, и меня заворожили его многочисленные чёрно-былые кнопки. Это очарование родило желание освоить баян. Ближе к окончанию восьмого класса, на моё счастье, к нам в школу приехала делегация из училища культуры с профориентацией, и они меня, что называется, сагитировали. Поступила я на дирижёрско-оркестровый факультет, и первым делом наш преподаватель Михаил Васильевич Пономарёв полюбопытствовал, на каком струнном инструменте мы хотим играть. Все девчонки записались на домру, и я с ними тоже. За компанию! Хотя в глаза не видела этот инструмент. Правда, Михаил Васильевич быстренько раскусил меня и предложил перейти на балалайку. А я раньше немножко тренькала на ней. Помимо «Снежка» у нас в доме была и балалайка. Её покупала сестра за немалые для той поры 15 рублей, и инструмент дожидался своего часа, вися на стене.

– Получается, что брат и сестра тоже помогали вам прийти в музыку.

– Это верно. Когда в середине 1980-х годов Алла Пугачева исполнила песню Игоря Николаева и Михаила Танича«Балалайка», я на одной струне подобрала эту мелодию и напевала её. И вот когда Михаил Васильевич взглянул на мои руки,то вынес свой вердикт: «А у тебя,Аня, пальцы-то балалаечные. Самые что ни на есть для примы, чтобы мелодию вести – гибкие, мягкие». Учиться и познавать новое мне очень нравилось. Я научалась играть на гитаре, фортепиано, хотела осваивать флейту, но при этом с гармошкой я никогда не расставалась.

Она всегда была рядом со мной и грела мою душу.

Любовь луговая на всю жизнь

– А что её- душу – воспитывало? Откуда пробивались ключи вашей музыкальности?Есть у вас ответ на вопрос: «от чего хорошо так гармошка играет»?

– Есть, пожалуй. От тех же деревенских улиц, где молодёжь ходила-гуляла с гармошкой, с полей и лугов наших алнашских, когда после кропотливого сенокоса односельчане водили «ручейки» и «восьмушки» хороводов, и во всё это я влюбилась на всю жизнь. От всего этого я завожусь сама и, как мне кажется, умею завести своего зрителя. Если спросите, почему завожусь и завожу других? Да потому, что люблю то, чем занимаюсь!Вот и весь ответ. Знаете ведь, что прежде многие удмурты, как те восточные акыны, пели о том, что видели. Песня рождалась здесь и сейчас. В этих экспромтах и импровизациях они пели о том, что им по душе,и ничего не записывали. Через пять минут они могли позабыть всё сочинённое безвозвратно и не вспомнить уже никогда. Им было легче сочинить новую песню. Откуда это шло? Но на этот вопрос у меня нет точного ответа. За себя разве скажу: у меня это пошло от мамы Ольги Георгиевны и отца Василия Максимовича. Встречая желанных добрых гостей, мама как-то очень легко сама сочиняла песни, а папа всегда знакомил нас с хорошей поэзией.Всё наше хозяйство было на его плечах, но даже в постоянных заботах он умудрялся находить время для книг.

– А были у ваших родителей заветные песни?

– Отец очень любил мелодичную удмуртскую песню «Моя хорошая, моя любимая! Присядь рядом, успокой моё заскучавшее сердце, мне очень хочется с тобой поговорить».

«Тульский» говор, танго и твист

Мне тут же вспомнилась и «Побеседуй со мной», где вели разговор Николай Расторгуев и Людмила Зыкина, и то, что о задушевных беседах в народных песенниках сложено много песен, и строчка из стихотворения томского поэта Михаила Андреева «Пальцы ветром по кнопочкам враз пролетят, а последняя, эх, западает…»

– Чтобы так метко написать, надо это через себя пропустить-прочувствовать. Бывало у вас в жизни, что кнопочка западала?

– Бывало! Но не с моими гармошками, – отозвалась Анна Плотникова и предположила, что может чувствовать гармонист, когда кнопочка его инструмента не поёт. – Сразу сердце ёкает. Раньше во всех сельских клубах можно было найти гармошки или баяны, но по чьему-то недосмотру они приходили в негодность, и, глядя на них, у меня щемило душу.

– В ваших руках сегодня звучит «Тула». Нет желания сменить эту «тулку» на какую-нибудь «иномарку»?

– Нет. Импортный инструмент дорогой и не всегда созвучный твоим мыслям и эмоциям. Один баянист как-то похвастался: «У моего инструмента механика совмещена с электронным звуком. Он всё умеет делать сам!» Послушала я эту диковину и решила, что для дискотеки он, может быть, и подойдёт, зато в этом инструменте нет души. Куда-то она делась…

Прежний мой баян «Рубин» и по внешнему виду устарел, и по звучанию уступал. Поэтому я обратилась к «Туле» – она легче по весу, и мне дышать и двигаться на сцене тоже легче.

– Поэтому-то вы и стали танцевать с баяном танго и твист.

– Я танцую только при одном условии: если у меня это само пошло, естественно. С твистом как раз так и вышло! А вот с танго я работала с хореографом, и,видимо, из-за этого в южноамериканском танце меня начало «пошатывать», – хохотнула Анна Васильевна.

Растянули меха во Кремлёвском дворце

В середине июля в Новосибирске в честь юбилея Геннадия Заволокина (18 марта Геннадию Дмитриевичу исполнилось бы 70 лет) пройдёт очередной недельный международный фестиваль «Играй, гармонь!»

– Собираетесь поехать летом на берега Оби?

– Дважды я уже была на этом фестивале и нынче очень хочу побывать на нём снова.

– Заволокин мечтал вывести гармонь на Кремлёвскую сцену,и после гибели отца Настя и Захар воплотили его чаяния. Среди сотен гармонистов России вы тоже удостоились этой чести. Как вам игралось-дышалось в Кремле?

– За кулисами мне было поначалу страшно-страшно. Точно также, как двадцать лет назад, когда я дебютировала на фестивале в Иваново. Но когда я поняла, что в зрительном зале собралась публика, искренне любящая народное искусство, то мгновенно успокоилась и выступила с вдохновением! При этом я должна сказать, что перед концертом в огромном Государственном Кремлёвском дворце и перед выступлением на крохотной деревенской сценеразмером три на три метра я волнуюсь абсолютно одинаково…