Артем шейнин интервью
Фото: Вениамин Фридгельм
08.04.2017Михаил Рузманов
THR пообщался с ведущим политического шоу на Первом канале и выяснил, как ему живется в статусе телезвезды и как Артем восстанавливается после телеэфиров.
Мало кому удавалось вот так ворваться в прайм-тайм эфира и стать телезвездой политического вещания, не будучи ранее медийной персоной. Но Артем Шейнин завоевал публику сразу, еще когда появлялся в качестве эксперта программы «Время покажет». Неудивительно, что именно ему предложили вести эту передачу вместо ставшего депутатом Петра Толстого. В этом сезоне Шейнин рулит уже «Первой студией» — новым ток-шоу Первого канала, в котором идут жаркие дебаты на злобу дня. THR встретился с Артемом и узнал, что он уже 20 лет работает на телевидении, пишет книги, руководит проектами Владимира Познера и воспитывает троих детей.
Артем, ваша манера как ведущего — эмоциональная, бескомпромиссная, иногда даже агрессивная. В жизни вы такой же или это необходимый образ для съемок?
Такого накала страстей в моей жизни вне экрана нет, хотя могу сказать, что темперамент у меня наблюдается, просто в меньших пропорциях. Да и в эфире перед камерами не играю — я такой, какой есть. Рад, что значительной части аудитории моя подача оказалась близкой. Просто я думаю так же, как большинство обычных граждан нашей страны, задаю те же вопросы, что и они хотели бы задать, реагирую так же, как это делали бы те, кто сидят у экрана. Полагаю, что современным ток-шоу как раз и не хватало личной позиции ведущего. Живого человека в кадре, который работает не по бумажке. У меня никогда нет четкого сценария программы, каких-то текстов. Есть тема, видеозаготовки, но все остальное — естественная реакция на происходящее. Только давайте не забывать: зрители включают «Первую студию» не для того, чтобы послушать или посмотреть на меня, такого классного, а узнать мнение наших гостей-спикеров, разобраться в вопросе. Признаюсь, иногда тяну одеяло на себя, но стараюсь исправляться.
Фото: Вениамин Фридгельм
Звездной болезни не ощутили?
К счастью, нет. Я очень рад, что попал на такую работу в 50 лет, — уже все и всем в этой жизни доказав, и прежде всего самому себе. Теперь могу просто работать (и есть над чем), объективно воспринимать свое новое амплуа. На данный момент мои главные недостатки одновременно и мои достоинства — искренность, открытость, умение все говорить своими словами. Но с другой стороны, это часто приводит к тому, что я слишком поддаюсь эмоциям, за что меня иногда и критикуют. Кстати, я читаю все письма телезрителей и внимательно отношусь к их комментариям, замечаниям. Некоторые советы беру на заметку.
На телевидении вы уже более 20 лет. Как вы попали на ТВ? Ведь после армии — а это были боевые действия в Афганистане — вы получили диплом историка в МГУ?
В 1996 году я работал антропологом, много ездил по стране, был на Чукотке и Сахалине. И вот однажды увидел в газете объявление, что в программу канала РТР в качестве спикеров ищут людей, любящих путешествовать и умеющих ярко об этом рассказывать. Подумал тогда, что это как раз про меня, и отправился на кастинг, как позже выяснилось, передачи «Бесконечное путешествие». В итоге получил приглашение попробоваться на роль ведущего, что стало, конечно, приятной неожиданностью. К сожалению, дальше дело не пошло, однако продюсер программы Татьяна Фонина, один из моих первых учителей в профессии, разглядела, как говорится, во мне потенциал и решила задействовать другим образом — в качестве сценариста. Потом появилась программа «Национальный интерес» с Дмитрием Киселевым и должность редактора, и, наконец, в начале нулевых Фонина же предложила должность шеф-редактора передачи «Времена» Владимира Познера. Вот уже 17 лет работаю с ним. Теперь уже как руководитель его проекта «Познер».
Вы также участвовали в съемках популярных документальных фильмов Владимира Познера и Ивана Урганта о путешествиях по Америке и Европе. В чем заключалась ваша работа?
В документах было написано «креативный продюсер». Но на деле наша команда делала все на свете, и это были незабываемые впечатления. Перед стартом съемок мы с Владимиром Владимировичем и режиссером программы Валерием Спириным несколько раз собирались на мозговой штурм, делали наброски сценария фильма, решали, что и как будем снимать, какие стороны того или иного города показывать, и так далее. В самих поездках, как позже не раз говорил Познер, у меня была функция «сержанта» — рулил съемочной группой. Больше всего запомнилась поездка по США и работа над циклом «Одноэтажная Америка». Эту огромную страну получилось полностью объехать на машинах, и теперь я легко могу назвать себя специалистом по Штатам, потому что изучил не только их историю, но и увидел, какая Америка на самом деле, без прикрас. Много разговаривал с простыми людьми и понял, что, хотя у нас разный менталитет, договориться сможем.
Фото: Вениамин Фридгельм
Вы женаты, воспитываете троих детей. Как ваша семья отреагировала на новый статус телезвезды?
Моя жена в ужасе от всего этого, мягко говоря. Она по образованию химик, довольно скептически относится к телевидению, больше ценит домашний уют, семью. Еще когда мы встречались, для нее моя работа в «Останкино» была не плюсом, а скорее некой проблемой, на которую ей приходилось закрывать глаза. Так что любое мое появление на телеэкране она воспринимает как вторжение в нашу частную жизнь. Хотя все равно очень поддерживает. Видит, что работа доставляет мне удовольствие. А вот 15-летняя дочь и 7-летний сын — довольны. Их явно веселит, что папу в телевизоре показывают. Старшему сыну от первого брака уже 28 лет, у него своя жизнь, так что не думаю, что он регулярно смотрит мои эфиры и как-то на это особо реагирует.
Прямые эфиры изматывают и эмоционально, и физически. Как восстанавливаетесь?
Не слукавлю, когда скажу, что, конечно, при ежедневных прямых эфирах времени и сил практически ни на что уже не остается. Но все же если выдаются свободные минуты, отправляюсь в спортзал. Люблю по груше постучать — помогает выплескивать эмоции. В том числе негативные — от выпадов разных телекритиков, например. Еще недавно увлекся йогой. Путешествовать обожаю. Конечно, не хотелось бы забрасывать и писательскую деятельность, но сейчас на это просто нет времени. Я написал книгу про Афганистан и на сегодняшний день больше всего горжусь аудиопьесой «Мой Афган. Звуки музыки» — рассказами о войне и о том времени в духе Гришковца. Так о тех событиях еще никто не рассказывал.
Как на вас повлияло то, что вы воевали в Афганистане?
Война помогла мне разобраться в себе и в людях, научила быть собранным, моментально ориентироваться в любом вопросе. Если отбросить ужас и кровь, то это задает тебе правильную систему координат — показывает, какой ты на самом деле. На войне не важно, богатые ли у тебя родители, модные ли кроссовки или сколько девушек ты очаровал — в горах Афганистана было важно, лишь каков ты сам. Служба в ВДВ заложила в меня много ценных человеческих понятий, по которым я и стараюсь жить.
Фото: Вениамин Фридгельм
Источник
Ведущий Первого канала Артём Шейнин умудрился дважды оскандалиться за сутки. Вначале — когда вёл ток-шоу после проигрыша сборной России уругвайцам. Позже, комментируя свой поступок, он вновь не стал ограничиваться в выражениях. Но уходить с главного канала страны хамоватый модератор передачи «Время покажет» не собирается.
«Все ухватились за эту фигню и давай додумывать. Я никому и никогда не говорил, что я ангел. В этом случае любой объективный наблюдатель прекрасно понимает, что это было сказано непреднамеренно», — цитирует Шейнина «Спорт-Экспресс».
«Никуда не собираюсь уходить. Я ответил: «Блин! Мне проще уволиться, чем обсуждать вот эту хрень, о которой вы спрашиваете». Что, по-вашему, думает человек, у которого вырвалось слово, которое не должно было звучать?!» — резюмировал Шейнин.
Не сказать, чтобы Артём и до этого выглядел пай-мальчиком. Вот некоторые из предыдущих эксцессов, связанных с ним. И все, включая мат, случились за последние девять месяцев.
Октябрь-2017
Персональный скандаломесяц Андрей начал 16 числа — почти бультерьерским захватом гостя передачи, американского журналиста Майкла Бома. Темой было снятие флагов со зданий российских диппредставительств в США, и в разгар спора ведущий позволил себя рукоприкладство после того, как иностранец его перебил. Стычка сопровождалась возгласами Шейнина вроде «Ты что меня провоцируешь» и «Я тебе сказал сидеть».
«Обсуждали вопрос снятия флага. Я не согласен с решением: можно было оставить флаг. Но считаю, что возмущение и оскорбления несколько наигранны, — пояснил Бом в интервью «Говорит Москва». — Я сказал в эфире, что это с натяжкой можно считать целенаправленной провокацией. Он (Шейнин), сказал что-то вроде «мы дадим ответ». Я ответил, иронизируя: «Ты очень смелый, особенно языком».
Позднее в фейсбуке Майкл написал: «Позор на Первом. Артем потерял голову и контроль над собой и наехал на меня, применив физическое воздействие».
Шейнин же в интервью «Собеседнику» заявил: «Жалею ли я, что вспыхнул? Если бы я вспыхнул, мне было бы о чём жалеть, исход был бы другой. Я только обозначил, что может быть, если я вспыхну. Майкл к такому повороту был не готов, да и Америка не готова, если вдруг Россия, так сказать, вспыхнет»
Неделю спустя ведущий «Время покажет» выгнал из студии польского журналиста Томаша Мацейчука. Обоснование — грубость в адрес лидера международного движения «Антивойна» Виктории Шиловой. Если вкратце: девушка сообщила, что украинцы не против русского народа, на что Мацейчук ехидно поинтересовался, почему тогда на Украине массово не восстают против действующей власти.
«Убьют», — пояснила Шилова. Польский журналист возразил, что, мол, та просто ничего не делает. Завязалась жаркая перепалка, в результате чего Шейнин и отобрал у поляка время в эфире.
Декабрь-2017
Еще один адско скандальный для Шейнина месяц. Вначале он позвал на программу кандидата в президенты Ксению Собчак. Та пыталась рассказать о своей предвыборной кампании и о планах борьбы с коррупцией, беззаконием и нищетой. Но что бы ни говорила Собчак, это вызывало смех и раздражение ведущих, которые, например, назвали её желание баллотироваться в президенты новым stand up-шоу и вообще всячески пресекали попытки Ксении критиковать действующую власть. По словам Собчак, он побывала в аду.
За Шейниным не заржавело: «Ну, какой это ад! Вчера Вы побывали в цирке».
А в конце года Артём предложил украинскому эксперту поскакать за безвизом, после того как тот потряс паспортом гражданина Незалежной в камеру во время обсуждения обмена пленными между Украиной и ополченцами Донбасса.
Чуть ранее по эфиру выяснилось: перед возвратом захваченных в плен людей Киев не отдал им изъятые документы. Приглашённый эксперт Кирилл Климчук оправдал этот шаг власти, заявив, что паспорт надо заслужить. В дело вступил Шейнин — вывел Климчука за руку и предложил ему поскакать, доказав тем самым, что он заслуживает паспорта: «Давай, поскачи. Тебе же нравится скакать. А еще кричи: безвиз, безвиз».
Март-2018
Новый эксцесс с участием ведущего, на этот раз в Италии: его в Вероне опознал украинский десантник и с удовольствием плюнул ему в лицо. Хотя дело могло окончиться для Шейнина куда плачевней.
«Только что чуть не убил это существо в центре Вероны. Уверен, он меня запомнит. И надеюсь, что судьба нас еще сведет в безлюдном месте», — написал в соцсети Валерий Ананьев, принимавший участие в антитеррористической операции на востоке Украины. Он отметил, что им «овладели инстинкты», но до драки дело не дошло, так как Ананьев и Шейнин встретились в центре города.
Сам ведущий «Первого канала» назвал инцидент провокацией и желанием выставить его зачинщиком.
Видео дня. Пограничники обнаружил нелегальный «спиртопровод» на границе с Молдавией
Источник
«Жизнь – концентрированная армия с такой же дедовщиной». Большое интервью с ведущим «Первого канала» Артемом Шейниным.
Всего за полгода Артем Шейнин прошел путь от взрывного комментатора в тельняшке, сидящего на трибуне ток-шоу, до главного ведущего общественно-политических программ на «Первом канале» – «Время покажет» (днем) и «Первая студия» (вечером). И так каждый день и только в прямом эфире. Причем «взрывоопасным» Артем быть не перестал. За это его любят одни и не любят другие.
«А иначе на фига я нужен?»
– Уже привыкли к сверхнагрузкам, как говорят космонавты?
– Привыкнуть к ним невозможно – к ним можно приспособиться. Поначалу той части жизни, которая вне работы, почти совсем не было. Думал о работе 7 дней в неделю, 24 часа в сутки. Самое сложное, когда попадаешь в кадр, – разобраться, сколько тебе нужно «патронов».
– Чего-чего?
– У меня такие образы: я все видеофрагменты, цитаты, мысли, повороты программы называю «патронами». И как у молодого солдата на войне, у меня все время есть ощущение того, что патронов не хватит. Неопытный солдат высовывается из-за камня, нажимает на курок и сразу выпускает весь магазин. Опытный бьет по одному, по два, лишний раз не стреляет. Где-то осенью у меня появилось ощущение, что я понимаю, сколько патронов нужно на нормальный бой.
Хотя понимать и делать – две большие разницы. Ты можешь перед боксерским поединком все распланировать, а потом выйти на ринг и поплыть после первой оплеухи. В принципе первое время так и было.
– Что, получали?
– Себя всегда сложно анализировать, но в моем возрасте это уже получается… Я думаю, что не столько получал (хотя получал), сколько, как неопытный боксер, много махал руками. К декабрю привык. А в январе – всё по новой. Появилась новая программа «Первая студия», и тут мне было гораздо сложнее. Во «Время покажет» я все-таки продолжал, в некотором смысле даже развивал свой сложившийся образ. Хотя, конечно, сидя во втором ряду в тельняшке, ты можешь позволить себе одно, а на месте ведущего – меньше. Но я позволял.
– Да, мы помним, как вы лихачили.
– А иначе на фига я там нужен? Я не был ведущим и не собирался им быть. Все, что у меня есть в этом смысле предложить зрителю – это я сам. И было бы очень странно, если бы я, будучи тем, кем являюсь на самом деле и кем являлся в той программе, после которой меня сделали ведущим, вошел бы в кадр, надел бы галстук, костюм, очочки и стал бы говорить: «Извините, пожалуйста, в этом моменте я хотел бы сделать одно уточнение…»
«Мечтал служить в Афганистане»
– Вы сначала сменили Толстого, избравшегося депутатом Госдумы, потом вытеснили «Первой студией» с «законного» времени «Давай поженимся» и даже шутили в эфире, что боитесь встретить в коридоре «Останкино» Ларису Гузееву. Кого еще подвинете? Жириновский, когда его просят закругляться, чтобы уйти на новости, уже кричит: «Подождут!»
– Мне говорили, что вы журналист, который задает неудобные вопросы… Я не могу ответить. Потому что когда вы говорите «Вы вытеснили» и «Вы сменили», то это не я вытеснил и не я сменил. Эти решения принимало руководство канала – а я их выполнял.
По поводу того, кто следующий, могу ответить так: как командование решит, так и будет, с тем и поменяемся.
– Вы специально подгоняете жизнь под военную терминологию? Вам так удобнее?
– Не то что удобно – я по-другому не могу. Это мои личные заточки.
– Расшифруйте.
– Если говорить менее мужским языком, то не заточки – установки. Как заводские установки приборов, которые нельзя изменить. Еще до армии моей мечтой была служба в ВДВ, я хотел попасть в Афганистан – и я туда попал. Участвовал в боевых действиях в составе 56-й десантно-штурмовой бригады. В самом Афганистане я был ровно 2 года. Это приличный срок, который я прожил в определенном круге понятий. То, что сформировалось, может не воплотиться в профессию, но с точки зрения оценок никуда не уходит – ты людей так оцениваешь, работу.
Жизнь, чего не знают большинство женщин, которые никогда не служили в армии и относятся к армейской теме несколько свысока, – абсолютно концентрированная армия. С абсолютно такой же дедовщиной. Просто здесь все облечено в улыбочки, поцелуйчики. На самом деле те же самые деды, те же самые дембеля. Женщины, особенно женщины-начальники, – это просто копия жесточайших дембелей. Слава Богу, что они не служат в армии.
«С Познером работаю 17 лет»
– Вы в программе «Познер» продолжаете работать?
– Да, я по-прежнему остаюсь руководителем программы. А всего мы с Владимиром Владимировичем работаем вместе с февраля 2000 года.
– Это удивительно: он совсем другой человек, у него иная манера ведения программы.
– Эта непохожесть во взглядах, оценках, подходах и помогает нам работать. Недавно у нас в кабинете закончился ремонт, но я помню, что еще в 2003 году я повесил над этим столом, за которым сейчас сижу и за которым готовится к эфиру Познер, цитату Путина. О том, что если отбросить пропагандистские штампы, то в Афганистане советские войска выполнили все военные задачи, поставленные перед ними командованием. Поэтому тот, кто говорит про поражение, либо профан, либо не понимает, либо сознательно врет. Я повесил это для Владимира Владимировича. Ему, как человеку умному, сильному и уверенному в себе, интереснее с тем, кто может поспорить, не согласиться и привести аргументы.
– Обсуждаете с ним свои программы?
– Нет. И он, как человек тактичный, не комментирует мою работу. Его заставили это сделать лишь один раз, когда устроили этот подлый провокационный информационный вброс по поводу моей фразы «Я убивал»…
– Как заставили? Кто заставил?
– Ваши коллеги ему звонили, говорили, что Шейнин сказал в эфире то-то и то-то… Все эти журналисты, которые кичатся тем, что «занимаются журналистикой фактов» – все это фигня. Тогда они и показали свое истинное лицо.
– А вы свои слова дикостью не считаете?
– Ничего дикого в этой фразе нет. Вспомните: Григорий Амнуэль заявил, что покойный Моторола (программа вышла в день его похорон) был преступником по той причине, что убивал людей. На что я ответил: «Я тоже убивал людей, но я вполне легитимен и с вами тут разговариваю». В рамках того разговора мой ответ означал одно: факт убийства кем-то кого-то когда-то на войне не делает человека преступником.
– Проблема в том, что это было сказано с вызовом.
– Да, это было сказано с вызовом. Вызов заключался в том, что у Моторолы есть своя правда. И я начал программу со слов, что можно по-разному относиться к Мотороле, но когда 50 тысяч человек приходят на его похороны, это, наверное, повод задуматься, что что-то за тем, за что он воевал, есть. Вы можете не соглашаться, но и называть его преступником не имеете права. Преступником человека признает суд, если тот убил безоружного человека не на войне и т.д.
Шейнин и Познер делят один кабинет, хотя часто и не разделяют позиции друг друга / из личного архива
– Но надо ли признаваться в убийствах с экрана?
– Признаваться или не признаваться – это опять вопрос провокационный. Слово «признаваться» применимо к ситуации, когда ты заявил о чем-то, что всегда скрывал и что является позорным. Для меня, как человека, служившего в Афганистане и гордящегося этим, ничего стыдного в том, что я убивал, нет. Это очевидно, естественно и ничего к моему портрету не добавляет. Поэтому я категорически отказываюсь называть это «признанием».
Это был аргумент? Да. В противном случае Григорий Амнуэль должен сказать, что половина министров Израиля – преступники. Биньямин Нетаньяху служил в спецподразделении израильской армии, которое занимается диверсионными операциями на территории других стран. Он там что делал? Цветы разводил? И кстати, США в конце 90-х – начале 2000-х тоже возглавлял «преступник». Потому что Джордж Буш-старший воевал пилотом и убивал людей. Мне говорят: «Но он никогда в этом не признавался!» Он никогда не был ведущим ток-шоу. Вопрос закрыт.
«Что у них демократия, у нас – «духота»
– Артем, любите ли вы футбол?
– Терпеть не могу. А что?
– Вы занимаете позицию защитника Кремля…
– Не согласен, но продолжайте.
– Если спроецировать работу ведущего не на войну, а на футбол, то ваша роль – отнюдь не игрока. Вы – судья. Но очевидно симпатизируя одной команде, постоянно подсуживаете ей.
– Понятно. Я терпеть не могу футбол как раз за то, что честной мужской борьбы, которая предполагается в нем, на мой взгляд, нет. Когда соперник за метр проносит ногу, а человек падает и начинает крутиться по газону, глядя на судью в расчете на штрафной или пенальти, и, если этого не происходит, он встает и бежит дальше – я смотреть этот футбол не могу. В боксе по тебе либо попали, либо нет. А футбол весь состоит из притворств.
Я не являюсь защитником Кремля – я являюсь сторонником государства и государственности. И являюсь им исключительно потому, что я человек того поколения, на глазах которого очевидное меньшинство людей помимо воли очевидного большинства людей по неопытности и недомыслию (я далек от мысли, что Горбачев сделал это специально) развалило страну. И сделано это было руками интеллигентных, интеллектуальных и, возможно, искренних представителей общества.
Теперь возвращаюсь к вопросу. Я понимаю, что прошло 25 лет и количество людей, которые не знают того, что помню я, уже достаточно велико. И недаром сейчас идет такая битва за молодых. Я не осуждаю их – им кажется, что у них все фигово с возможностями, что в стране духота, что нет социальных лифтов. Они думают, что фигово – это когда ты раз в полгода не можешь менять телефон. И когда раз в 2–3 года ты не можешь купить в кредит новую машину.
– Ладно машина. Но когда ты раз в 18 лет не имеешь возможности выбрать нового президента…
– Про это вы поговорите с немцами, у которых Меркель идет на 4-й срок. И почему-то никого из задающих этот вопрос у нас это не возмущает. А знаете, почему? Потому что это, во-первых, Меркель, а во-вторых, Германия. Что у них демократия, для нас – «духота». И Рузвельт, который отсидел три срока вопреки американским традициям, – это тоже нормально, потому что это же, мол, было нужно.
Даже мне с моим опытом службы и неудачной попыткой вступить в КПСС казалось, что партия недееспособна. Было чувство: «Эти достали. Все не очень хорошо. Да идет оно все лесом, пусть сами разбираются!» Вот они и «разобрались». И только потом я понял, что, когда кто-то начал валить КПСС, я поддержал это своим невмешательством.
Козлы и оппозиция
– И теперь не хотите повторить ошибку?
– Я уже не повторю, я уже вмешался. Но когда я, как вы говорите, подсуживаю одной из команд, то я на самом деле не подсуживаю. Я никогда не забываю о том, что на поле, то есть в студии, не две равнозначные команды по 11 человек. Есть одна сторона – мне не всегда нравится, что и как она говорит, но она представляет точку зрения миллионов россиян, и я обязан с этим считаться. И есть другая – представляющая пассионарное, талантливое, харизматичное меньшинство. Сколько в общей сложности набрали на думских выборах оппозиционные несистемные партии? Пусть 10%…
Микрофон тоже может быть оружием. Почище гранатомета / из личного архива
– Гораздо меньше.
– Я щедрый. Допустим, люди, которые приходят в нашу программу с точкой зрения, осуждающей действия Кремля, представляют 10% населения. Так почему я поровну должен давать сказать Петру Толстому, за которого проголосовал многомиллионный округ, и Игорю Драндину (сопредседатель партии «Демократический выбор». – Авт.), представляющему микроскопическое число людей? 26 марта прошли митинги. На следующий день в моей программе Драндин эту тему…
– …успел прокричать, а за это ваш сенатор Ольга Ковитиди обозвала его козлом-провокатором.
– Это вопрос к сенатору. Она обозвала Драндина козлом, что было не очень красиво, и я эту часть ее выступления старался прервать. Речь о другом: если бы я был тем, кем меня называют и исходя из чего вы задаете вопросы, то что мне мешало дать в тот момент рекламу, вывести Драндина из студии? Он сказал, что он хотел. Что на следующий день стали говорить? «Шейнин устроил тако-о-е»…
У меня два варианта: не приглашать людей, занимающих критическую позицию, и прослыть душителем свободы слова. Либо звать их, предоставляя адекватное время. Знаете, что устроит людей, ругающих меня? Если в студии будут сидеть только либералы. Но для этого есть канал «Дождь», который, как я знаю, никто не закрывает.
– Ну-ну, уж его-то прижали, как только могли.
– Но он работает. И что-то Проханова я у них не вижу. А у нас все точки зрения представлены. Ходят? Ходят. Только что не каждый день, как на работу.
– А такое ощущение, что все эти Ковтуны, Бомы у вас на зарплате.
– Неправильное ощущение. Тот же Игорь Драндин за то, чтобы его несколько раз в неделю называли козлом, но чтобы он при этом, не имея практически никакого политического веса, получал выход на миллионную аудиторию, каждую ночь благодарить и молиться должен. Ну честно. Какая зарплата?
«Я и так в батальоне Прилепина»
– А почему вы не останавливаете Багдасарова, когда он кричит, что Россия еще вчера должна была бомбить всех подряд? Или вы, сержант Шейнин, хотите вступить в батальон Прилепина?
– Метафизически я и так нахожусь в батальоне Прилепина. Думаю, что и Захар, делая то, то он делает, находится в батальоне тех людей, которые высказывают точку зрения, условно называющуюся у нас «патриотическо-государственнической». Лучше слов пока не придумали.
В английском языке есть специальный термин – «проецирование силы». Вы слышите в словах Багдасарова призыв к войне, я – к проецированию силы.
– А я думаю, что большинство слышат как раз про войну. Никто не будет сидеть и просто смотреть на наши «прожекты».
– Вот про это и говорит Семен Аркадьевич. Если ты говоришь, что у тебя есть сила, спроецируй ее. А если у тебя ее нет, так и не говори.
– И эта игра, вы считаете, не приведет к войне?
– А вы как думаете: удар «Томагавками» по Сирии мог привести к войне? А направление американской эскадры к берегам Северной Кореи?
– Вполне могли.
– Вот именно. Либо у тебя есть политика, либо у тебя ее нет. Может быть, я и смотрел бы на это так, как смотрите вы, если бы не прожил то, что прожил. Миролюбие нужно, переговоры вести нужно, но нужна и проекция силы. Почему мы в начале 90-х годов вывели из Германии свою группировку войск, которая на абсолютно законных основаниях могла находиться там до настоящего времени? Руководствовались миролюбием, общечеловеческими ценностями и пр. А американцы остались.
Я же не слепой, не дурной и не нелогичный. Я понимаю, что если мы начинаем вести себя так, как мне хотелось бы, чтобы все страны себя вели, – наши визави, от которых мы ждем ответных движений, поступают иначе. И это не зависит от того, что говорит Багдасаров – это уже случилось…
Вехи биографии:
1966 – родился 26 января в Москве
1984–1986 – служил в Афганистане
1993 – окончил исторический факультет МГУ
1996 – пришел на ТВ, был редактором ток-шоу «Национальный интерес» с Дмитрием Киселевым
2007 – стал членом Академии российского телевидения
Источник