Бывшая жена пескова интервью

«Мы бы, конечно, могли с вами разговаривать на кухне. Или зайти в первое попавшееся кафе. Но сидим здесь — среди цветов, фруктов, свечей. Room with the view, как сейчас принято говорить», — Катя Пескова ловко откупоривает бутылку отличнейшего розе с виноградников Жерара Депардье.

Десять лет назад дипломированный филолог, прежде работавшая учителем в школе при российском посольстве в Анкаре, осознала, что вряд ли в Москве сможет сидеть в офисе с девяти до шести, и придумала с подругой салон красоты «Кале» — «Катя и Лена». С тех пор руководительницы сугубо женского коллектива лично открывают шампанское по всем государственным праздникам. Было время научиться.

Вид из окон новой Катиной квартиры и впрямь зачетный. Авеню Фош, парижская фуа-гра с трюфелем. Слева — Елисейские Поля, справа — Булонский лес. Купить или хотя бы снять — невозможно: хозяева ни на секунду не выпускают недвижимый капитал из рук. Но Кате все же повезло найти отличные апартаменты с окнами от пола до потолка. Перед домом османовской постройки раскинулся живописный кедр 1860 года, «дерево мощнейшей энергетики, как дуб в «Войне и мире».

«Я много путешествовала, — рассказывает Пескова, дочь и внучка дипломатов. — Но именно в Париже остро ощущается: жизнь — это здесь и сейчас. В Германии такого нет, в Англии нет, а в России и вовсе пашут как проклятые — все на потом, на завтра… Знаете, в книге «Монах, который продал свой «феррари» герой говорит: «Жизнь для меня — это не свеча. Это горящий факел, данный мне на время, и хочу, чтобы он горел как можно ярче, прежде чем я передам его будущим поколениям».

Старшая дочь Кати и пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова Елизавета несколько лет училась в престижнейшей Ecole des Roches — старейшем частном колледже в Нормандии, основанном еще князьями Голицыными. По этому поводу Катя сначала сняла во французской столице небольшую гарсоньерку, чтобы в выходные дочери было где отдохнуть от школьной аскезы. Впереди отчетливо маячило поступление в Ecole du Louvre — Лиза демонстрировала убедительные успехи в живописи, и преподаватель говорил, что у него были только две столь же талантливые ученицы: одна теперь рисует украшения для Chanel, вторая – успешный антиквар в Нью-Йорке. А потом…

Случилось то, что имеет свойство случаться с хорошенькими шестнадцатилетними девушками, — незапланированная любовь в Москве. В итоге Лиза готовится к поступлению в МГИМО, а маме остается разводить руками и вспоминать, что и сама она влюбилась рано. И тоже думала, на всю жизнь…

За это время Катя окончательно поняла, что ее сердце — в Париже: «Одно дело жить в отеле, и совсем другое — в квартире, вплетаться в живую ткань города, обрастать друзьями, местами, привычками. По знаку зодиака я Близнецы, легко ассимилируюсь, мне везде комфортно. В Москве меня удерживала семья. Шаг вправо, шаг влево… В силу профессии мужа все четко регламентировалось. Когда есть ради чего — это не проблема. А если нет? Моим первым порывом было уехать в Париж с тремя детьми (у Песковых еще два сына — десятилетний Мика и шестилетний Дени. — Прим. Tatler). Но видите, как бывает: у Лизы любовь, мальчишки — мы постановили на семейном совете — должны и будут учиться в России. А я постараюсь приезжать в Париж при первой возможности».

Свет из щедрых парижских окон золотит Катины волнистые волосы, и выглядит она в это утро совершенной девочкой: хулиганские рваные джинсы Abercrombie&Fitch, простая белая рубашка Ralph Lauren, никаких украшений — только патриотичные часы «Ракета» на запястье.

Два года назад, наутро после принятия, пожалуй, самого тяжелого решения в своей жизни, Катя подошла к зеркалу и сказала: «С возвращением». До этого в зеркале отражалась не она. Коррозия брака, длившегося двадцать лет, началась еще до роковых твизлов и вращений — чуть раньше. «Я помню один момент. 2011 год. Мне тридцать пять. Я сижу в своем доме на Рублевке. Трое детей. Дорогая машина. Свой бизнес. Меня все любят и принимают. Я достигла всего. Именно достигла — это не было приподнесено мне на блюдечке. И я поймала себя на мысли: «Неужели это все? Так я буду сидеть всю оставшуюся жизнь?»

Катины дедушки, дяди, папа — все окончили МГИМО. В кругу потомственных дипломатов и мысли не допускалось, что за пределами МИДа есть жизнь. Белокурая красавица Катя Солоцинская, дочь посла, росла в Анкаре. Когда ей было четырнадцать, в посольство приехал блестящий выпускник ИСАА двадцатитрехлетний Дмитрий Песков. Жили на одном этаже, дружили. А потом вспыхнул роман: «Было ясно, что мы поженимся, хотя он и предложения, кажется, не делал. Просто судьба — я знала этого с самого начала». Свадьбу сыграли, как только Кате исполнилось восемнадцать.

В Москве она поступила на филологический факультет МГУ. Денег не было до той отчаянной степени, что по ночам молодожены выезжали бомбить: зарабатывали тридцать пять рублей, а утром отправлялись в МИД и на Ленгоры. «Многие наши друзья начали бизнес, ходили в рестораны, а нас даже в кино не приглашали, чтобы не ставить в неловкое положение».

После университета Катя на четыре года снова вернулась в Анкару — уже в ранге жены дипломата. «Мы жили интересно и весело. Молодые, беззаботные, спускали всю зарплату. Наши коллеги усиленно копили, а мы все прожигали — я же говорю, факел. Вложили накопления в «Чару» и Инкомбанк — сгорели дотла. А нам хоть бы что. В посольстве был строгий режим. После одиннадцати вечера запрещено выезжать в город. Мы садились в машину, отправлялись танцевать, возвращались под утро, и комендант ворчал: «Я вас выделил маркером». Возмутители спокойствия».

Вскоре случился судьбоносный визит Ельцина в Стамбул. Песков был лучшим переводчиком с турецкого (до его приезда лучшим считался Катин папа). Президента боялись все, а он показал пальцем на Дмитрия: «Будешь со мной» — и трое суток молодой тюрколог не исчезал с голубых экранов. Будущий пресс-секретарь Путина Алексей Громов позвал Пескова работать в Кремль. И вдруг как гром среди ясного турецкого неба — тридцать первое декабря 1999 года, знаменитое «Я ухожу». Теперь уже команду набирал Путин. И Дмитрия снова позвали в администрацию — начальником отдела. «Он говорит: «Поехали?» А я не могу вот так, у моих учеников учебный год в разгаре. В общем, в июне 2000 года мы возвратились в Москву. Не скрою, Диме это решение далось тяжело — в нем тоже был силен мидовский консерватизм. Я его в тот момент здорово поддержала».

Поддерживала Катя мужа и в буквальном смысле: Песков страдал от астмы. А значит — отсутствие лекарств, жизнь как на пороховой бочке, звонки в скорую посреди ночи, бумаги «в больницу не поедем, под мою ответственность», в ответ — «он может умереть». Выстояли.

А дальше… Дальше началось укрепление карьерных позиций, которое в редчайших случаях способствует укреплению семьи. «Чем больше власти, тем… Понимаете, вы просто начинаете жить параллельными жизнями. Работа мужа не предполагала его присутствия дома. У нас не было вечеров и праздников. Не было дней, проведенных с детьми. Зато рос достаток. Наверное, девяносто девять процентов жен на моем месте воскликнут: «А чего такого? Классно. У тебя же все есть!» Но, ребята, я выходила не за положение и не за деньги. Положение было у меня всегда. Я выходила замуж за конкретного человека. А когда он перестал быть рядом…»

Два года назад семейная жизнь Песковых поскользнулась на коварном олимпийском льду. «И снова на моем месте другая бы промолчала. Ведь развод был Диме не нужен. Сколько их в Москве, таких женщин: сидят рядом с пузатыми лысыми мужьями, в бриллиантах и мехах. Супруг — король, а у нее глаза бассета. И когда я поняла, что женщина с глазами бассета — не я, что я не смогу с этим жить, каждое утро буду про это думать, приняла решение. Муж, конечно, испугался: «Я все понял». Умолял вернуться. Но я сказала, что дала ему достаточно времени, пыталась забыть и простить. Ведь предав единожды, доверие вернуть невозможно». Я такая: решения принимаю раз и навсегда. Понимаете, Дима всегда был самым близким мне человеком. В восемнадцать лет он взял с меня клятву: «Что бы ни случилось, давай поклянемся друг другу быть честными». Дима – мой первый мужчина, я хранила ему верность. Он всегда был на пьедестале. Мне казалось: «У всех – такой, но мой – точно другой». А когда оказалось, что такой же… Мне стало неинтересно».

Мир перевернулся. И тогда жизнь предложила Кате Париж. Просто раньше представлялось, что это муж такой большой, а мир маленький. Оказалось — наоборот. Как в фильме «Люди в черном»: все живут в своих крошечных коробочках и думают, что это и есть их собственная вселенная.

Подруга Мирослава Дума шутит про Катю: «Ты — Nokia, connecting people». У нее удивительно легко и органично получается притягивать и сводить хороших людей. Мгновенно срабатывает: «Вот этого нужно познакомить с тем» — и все срастается. В Париже Катя, сама из дворянского рода Шлегель («А что? Графиня Шлегель — звучит!» — шутит она, подумывая восстановить свой дворянский статус), вписалась в круг русской эмиграции — четвертого поколения тех, кто был заброшен сюда революцией: Шереметьевы, Уваровы, Оболенские, Трубецкие. Люди, говорящие на забытом языке: «как изволили почивать?» — для филолога Песковой бальзам на душу. У них в крови такие элементарные вещи, как открыть дверь или встать, когда входит дама. У них не принято говорить о деньгах. Более того, в силу природной интеллигентности и неприспособляемости они не умеют зарабатывать. Не заплатили за оказанную услугу? Позвонить и напомнить — моветон. Наша аристократия в Париже — закрытый круг: они женятся друг на друге и неохотно пускают чужаков. Хотя им всегда так не хватало русского воздуха. И когда в девяностые во Францию хлынула новая волна эмиграции, эти люди с готовностью распахнулись. Но оказалось, что вновь прибывшие не соответствовали их представлениям об утраченной России. И ракушка снова закрылась.

«Например, у меня есть замечательный друг Питу: его прадед, граф Уваров, был одним из основателей Исторического музея в Москве. Их семейное имение Мещерское — кажется, сегодня санаторий СВР, особняк — посольство Украины. Но он совсем не богат. С этим чудесным человеком меня познакомил Алекс Шусторович. Однажды я приехала во Францию на родительское собрание — с чемоданом подарков и средним сыном. И в честь меня дома у Питу устроили вечер. Цыгане, балалайки, хозяин играет на гитаре, все поют романсы еще тех времен. В пять утра отходил мой автобус в Нормандию, и я едва не забыла спящего сына – под таким я была впечатлением», — смеется Катя.

Сегодня она — член «Франко-росийского диалога», который с нашей стороны патронирует Владимир Якунин, а с французской — князь Трубецкой. И здесь — непаханое поле для деятельности. «Я обожаю мемуаристику, особенно XVIII век. Люблю субъективность — так интересно сравнивать, что писали друг о друге, к примеру, Екатерина II и Екатерина Дашкова. Так вот мне хочется возродить салоны, где собирались бы люди одного рода деятельности, писатели или поэты, или, напротив, люди совершенно разные. У меня прекрасно получается принимать гостей.

Я не бизнесвумен, конечно, и на салонах никто не зарабатывает, но приобретенные связи принесут дивиденды. И мы непременно организуем сбор денег на конкретные нужды». Еще один благотворительный проект — фонд, который Катя учредила вместе с подругой, профессиональным шкипером, чемпионкой мира Екатериной Скудиной. Яхтинг — вроде бы олимпийский вид спорта, но в России почти не развит. Фонд добывает гранты для малообеспеченных талантливых детей. 2015 год России в Монако, и подруги-тезки собираются организовывать регаты. «Несколько месяцев назад мы оказались в Монако на ужине, устроенном княгиней Альбиной дю Буарувре, кузиной князя Альберта, крестной молодых Казираги. Единственный сын Альбины, невероятный красавец, погиб в двадцать лет на ралли Париж–Дакар. На свои сто миллионов евро эта дама основала в память о сыне фонд и помогает детям в Африке. Теперь мы делаем совместные акции».

Судьба всегда сводит в нужный момент неслучайных людей. Постепенно все складывается в логичную историю — а ведь Катя всего-то хотела уехать в Париж, чтобы жить тихой, незаметной жизнью.

«В какой-то момент мне стало казаться, что люди общаются со мной только из-за положения. Но нет — говорят ведь, друзей лучше заводить, когда им от тебя ничего не нужно. В Париже я стала представляться: «Катя из Москвы, ничем не занимаюсь». И когда увидела, что это ни на что не влияет, что вокруг меня собираются люди и интересна именно я, это придало сил».

«В Москве круг общения изменился?» — «Это чу´дная, старая как мир история. В первую очередь отвернулись те, кого я буквально вытащила. Скольких, как мне казалось, незаслуженно обиженных я опекала, выводила в свет… Знаете, как у Ницше: «Чем шире твои объятия, тем проще тебя распять». Могу подтвердить — если вы наделены властью и всеобщим поклонением, это действительно затуманивает мозг. Мама меня сейчас поддерживает: «Слава богу, ты вернулась к обычной жизни — с тобой же невозможно было общаться». А ведь самой себе я казалась нормальной. Понимаете, когда у вас десять приглашений на тусовку, и всем неудобно отказать (ну как же — они же друзья), и вроде надо идти, а дома дети… Когда все это прекратилось, думаешь: «Господи, на что я тратила время?»

И правда, на что? Зато сегодня, расправив крылья, Катя живет по сценарию, который сочиняет сама, и эта новая неподотчетная жизнь вне рамок кремлевского протокола ей очень нравится: «Посольство — это правила. Роль жены чиновника — это правила. Роскошь — когда ты никому ничего не должен объяснять, вообще никому ничего не должен, и все есть!»

Прошлым летом Катя с лучшей подругой Ириной совершили увлекательнейшее путешествие по Франции, той Франции, которую мало кто знает. Сначала — день рождения герцога Бургундского: этот осмелевший юноша без зазрения совести пригласил на прием Катину подругу — во Франции случаются и такие романтические пируэты, — а заодно и Катю. В сорок здесь только начинают жить, и для женщин, по которым в Москве проехался асфальтоукладчик, Франция — целебнейшее лекарство. Был и элегантный прием, и душераздирающее зрелище: замок — это чемодан без ручки, который нельзя продать, потому что тысячелетняя история, и невозможно содержать, потому что дорого. Есть приличные комнаты для туристов и комнаты для хозяев, где нет света и моются чуть ли не из пластикового кувшина. «Главное — накраситься до бала при дневном свете», — улыбается Катя.

Наплясавшись у герцога, подруги поехали дальше – вдвоем, за рулем, не забронировав ни одной гостиницы. Гаварни — самый высокий водопад в Европе; Овернь, где под ногами — сто величественных вулканов; Лурд, святое место, куда восемнадцать раз являлась Дева Мария. И как финал этой женской многодневки «Тур де Франс» — Сен-Тропе. «Тусовка, пафос, ярмарка тщеславия, нас зовут в отель «Библос», и после сказки мы попадаем… В общем, посидели минут десять, переглянулись и ушли. И к морю, к лунной дорожке — все с себя смыть».

А путешествия с детьми? Каждый год Катя показывает ребятам, как Россия велика и разнообразна. В прошлом году плавали на теплоходе в Мышкин и Ярославль. В этом — Петербург, Петрозаводск, Валаам. С приключениями, несостыковками и форс-мажором, но все это Песковой скорее нравится, да и для сыновей важно умение вести себя во внештатных ситуациях. «Такое счастье — все, что мне сейчас дано. Ведь происходящее сегодня — результат решений, принятых в прошлом. Что я могла получить? Ну сидела бы я в Москве, была бы женой пресс-секретаря, за моей спиной шушукались бы, обсуждали. А я живу в сказке и создаю ее сама. Живу в своем ритме».

Например, даже не думайте идти вместе с Катей в музей: там она проводит часа четыре, никак не меньше. Сначала — готовится, штудирует литературу, как раньше делали наши бабушки («История искусств была моим любимым предметом в университете»), а потом берет аудиогид, подолгу останавливается перед понравившимися картинами — согласитесь, никакой пресс-секретарь такого темпа не выдержит, сбежит от Гогена к гратену.

«Жизнь меня многому научила. Моим лучшим учителем был муж. Знаете, я по-прежнему говорю про Диму «мой муж». Язык не поворачивается сказать «бывший». И он, кстати, тоже называет меня женой. Я привыкла быть замужем. Я ему за все безумно благодарна. Он отец наших детей. Все, что он делает, — исключительно исходя из их интересов. Я точно знаю: если нужно будет пожертвовать чем-то, включая работу, — он это сделает. Более того, мне кажется, сейчас Дима даже больше времени проводит с ребятами: в любую свободную минуту приезжает, берет с собой. Дима… Я его люблю и знаю, что он меня любит. Недавно он вообще предложил снова пожениться.

Но, как говорят, спасибо тем, кто есть в моей жизни и делает ее прекрасной, и спасибо тем, кто вышел из нее и сделал ее еще прекрасней. Ну а что же я? В моей руке — факел».