Бывшая жена пиманова человек и закон

Примерно четыре года назад после двадцати с лишним лет совместной жизни разрушился многолетний бренд Первого канала — распалась чета Валентины и Алексея Пимановых, на которых многие взирали с восторгом и завистью. Разошлись без скандала, тихо и цивилизованно. Но, как всегда это бывает, когда речь идет об известных людях, потоку сплетен и домыслов не было конца. Алексей любые вопросы со стороны журналистов о личной жизни отклонял. Молчала и Валентина. Сегодня в интервью она впервые решилась затронуть эту тему.

Расхожую формулировку, что время лечит, придумали люди с целью собственного успокоения. Но когда речь идет о человеческих судьбах и взаимоотношениях, общих правил не бывает. И постулатов тоже. Элегантные манеры, негромкий голос, грустные глаза… Валентина вся состоит будто бы из штрихов, она похожа на акварельный набросок, тонкий и внешне, казалось бы, хрупкий… Но это только на первый взгляд. В том, что напротив меня сидит натура, привыкшая побеждать, буквально физически ориентированная на гармонию и умеющая владеть собой, у меня не осталось сомнений уже через пять минут нашего общения.

— Валентина, вы родились в патриархальной московской семье: мама — врач, папа — архитектор. Насколько явственно проступают сегодня ростки воспитания, которые в вас заложили?

— Выражение «все мы родом из детства» ко мне имеет самое прямое отношение. Мои родители в абсолютной любви прожили пятьдесят восемь лет, бабушка с дедушкой по маминой линии вместе были семьдесят лет, поэтому нетрудно догадаться, с какими семейными ценностями и ориентирами начиналась моя жизнь.

— Вы единственный ребенок в семье, жили в центре города, расскажите об атмосфере, в которой росли.

— Меня никогда не баловали в общепринятом смысле этого слова. Но сама атмосфера, в которой я находилась, заставляла видеть жизнь в ее особом ракурсе. Папина мама была художником-модельером, служила в Доме моделей на Кузнецком Мосту. Другая бабушка танцевала в кордебалете Большого театра, но после травмы ушла на телевидение, в детскую редакцию. Папа был увлечен своими архитектурными проектами, мама всю жизнь трудилась в Центральной поликлинике Минздрава, где обслуживались московская профессура, артисты, режиссеры. Как вы догадываетесь, все были заняты круглыми сутками, и уделять мне много времени было достаточно трудно. Училась я хорошо. По ночам под одеялом в юношеском возрасте читала Пастернака, Цветаеву, Набокова и жила в собственном, во многом придуманном мире. Дом моей бабушки всегда был открыт для гостей. В любом момент кто-либо мог заглянуть на чашечку кофе. И в основном это были люди искусства. Возможно, и по этой причине я никогда не создавала себе кумиров, в хорошем смысле этого слова. Я уже тогда понимала, что любое творчество — это прежде всего труд. А еще я рано узнала, что богемный мир — это не только разговоры об искусстве, театральные премьеры и выставки, но еще и зависть, интриги и множество незаслуженно разбитых судеб. Однажды, когда мне было лет четырнадцать, обращаясь к прекрасной актрисе Татьяне Лавровой, которая приятельствовала с моей мамой, сказала: «Какое же счастье быть актрисой! Вы проживаете столько жизней!» В ответ она улыбнулась своей неповторимой улыбкой: «Ой, деточка, только свою собственную прожить никак не могу.

— А кто посоветовал вам стать журналистом?

— Много лет я ежедневно сразу после английской школы бежала в художественную, где серьезно училась живописи, потому что практически все в папиной семье были профессиональными художниками. Поэтому всем казалось, что будет естественно, если я стану художником-модельером. Но к окончанию школы я категорически этому воспротивилась. Тогда мама сказала: «Ну, значит, надо получать хорошее гуманитарное образование». В результате я самонадеянно отправилась поступать на филологическое отделение МГУ на романо-германское отделение. И, как ни странно, поступила. Проучившись год, я поняла, что быть учительницей в средней школе мне не хочется. И, сдав немыслимое количество дополнительных экзаменов, не теряя года, оказалась на журфаке.

— Наверное, вы пользовались популярностью у противоположного пола?

— Я была достаточно застенчивой, но вы правы, на отсутствие внимания никогда не жаловалась. Конечно же, как любая девушка, влюблялась, но как-то сразу поняла, что я однолюб. В девятнадцать лет вышла замуж за мальчика-одноклассника.

— И кто же был вашим первым супругом?

— Его тоже звали Алексей. Мы жили в соседних домах, учились в одном классе, а по вечерам вместе гуляли с собаками. Потом он уехал с родителями за границу на довольно долгий срок, а когда вернулся, поступил в Институт Азии и Африки. А здание этого института, как известно, находится через дорогу от факультета журналистики на Маховой. Мы начали общаться, дружили, и постепенно эта дружба перешла в трогательную юношескую любовь. Мы оба даже не представляли, что эти чувства могут не закончиться браком. Алексей стал востоковедом, арабистом, очень способным человеком, владеющим не одним иностранным языком. Его папа был генконсулом во Франции и одним из тех советских дипломатов, глядя на которых охватывала гордость за страну. Но, как это часто бывает с ранними юношескими браками, мы вдруг поняли, что оба выросли из этих отношений. И через восемь лет наш союз распался по моей инициативе.

— В университете вы учились, а потом и вместе работали, с легендарным Владом Листьевым. Можете поделиться воспоминаниями?

— Влад был близким мне человеком. Наши однокурсники подтвердят, что во время учебы он слыл разгильдяем. Мы его практически не видели, потому что уже тогда он разрывался между своей насыщенной личной жизнью и учебой. Он был человеком с особым чувством юмора и просто искрил обаянием. Меня часто спрашивают, связывали ли нас романтические отношения. Нет, никогда. Он всегда был для меня трогательным Владюшей, а вовсе не принцем на белом коне. Программу «Поле чудес», первым редактором которой я стала, сначала мы делали практически вдвоем. В перерывах между съемками я застирывала в туалете его белый свитер, утром приезжала за ним на своей машине к дому, где они уже жили с Альбиной, забирала его в «Останкино», а там садилась за телефон и обзванивала всех, приглашая на передачу посидеть в студии в качестве массовки… Спустя год я из программы ушла. В основном потому, что встретила Алексея Пиманова, который в тот момент работал редактором в программе «Ступени». После этого Влад со мной целый год не разговаривал, он считал мой поступок предательством. Но потом мы помирились. Никому этого не говорила, но вам скажу: пока был жив Влад, я пребывала в полной уверенности, что за спиной — стена, которая прикроет, если что. Он всегда готов был протянуть руку помощи. Вы спрашиваете, каким он был? Очень неоднозначным человеком, к сожалению, не чуждым некоторых губительных человеческих пристрастий. Быть может, меня многие осудят за эти слова, но вообще вся история жизни Листьева — это очень показательная схема того, что могло произойти с человеком, который переоценил свои возможности…

— А к Алексею Пиманову вы пришли, чтобы обсудить свои творческие замыслы?

— Я не пришла к Алексею Пиманову, мы просто договорились встретиться. В одной из телевизионных программ нашу встречу преподнесли таким образом, будто я в тот момент впервые попала в «Останкино». На самом деле все было совсем иначе, просто в этот день со мной приключилась неприятная история. Я попала в аварию. И пока разбиралась с ГАИ, обнаружила, что забыла дома останкинский пропуск. Поэтому Алексею пришлось встречать меня у бюро пропусков. Для него это был знаменательный день. Он только-только был принят в редакцию «Пропаганды» на должность редактора. Пришел туда из видеоинженеров, где славно трудился после армии. Поначалу Алексей показался мне излишне самоуверенным молодым человеком. Спустя время он сказал, что сразу влюбился. По его версии, он видел девушку, похожую на меня, в каких-то детских снах… Мы начали вместе работать, несмотря на мою деятельность в «Поле чудес». В конце года мы отправились большой телевизионной компанией на фестиваль в Таллинн. Всю ночь в поезде сидели, разговаривали, а когда остались вдвоем, Леша признался, что не представляет своей дальнейшей жизни без меня. В тот момент я тоже поняла, что он мне очень дорог.

— Вы общались с настоящими звездами отечественного телевидения. По какой причине выбрали именно Алексея?

— Он не был похож ни на кого. Такой чистый, уже тогда одержимый творчеством. Кстати, в жизни Леша совсем другой, нежели на экране. Всем кажется, что он жесткий и даже суровый, а в реальности мягкий, иногда излишне… увлекающийся людьми и идеями, как все Водолеи. (Улыбается.) Вот так и сложился наш творческий и человеческий союз. За двадцать с лишним лет совместной жизни мы ни разу не поссорились на бытовой почве. Но достаточно много спорили на профессиональные темы. В самом начале я уговорила Алексея уйти из программы «Ступени» в телекомпанию «Вид» («Взгляд» и другие), которая тогда только начинала свое существование. Мне казалось, что это самое передовое молодежное подразделение на телевидении. И надо отдать должное, пришедшего со мной Алексея в эту компанию приняли. Нам даже устроили такую (раньше бы сказали «комсомольскую») свадьбу, где были практически все видовцы. А двумя днями раньше Влад расписался с Альбиной. В рамках «Вида» мы создали несколько своих программ. А потом решили вернуться в студию «Пропаганды», в тот момент она уже называлась «Политика», и придумали программу «За кремлевской стеной», которая в то время наделала немало шума. Мы были первыми журналистами, кого впустили в буквальном смысле за кремлевскую стену и в семьи первых лиц государства. Программа просуществовала три года, и за это время изменилась вся наша жизнь в творческом и человеческом смысле. Мы много взаимодействовали с Михаилом Полтораниным, который в то время возглавлял Министерство печати. И в какой-то момент он предложил Алексею стать директором студии «Политика», в которой мы работали. Леша долго сомневался, ведь он человек творческий, не имеющий опыта организационной работы. К тому же мы понимали, что за этим последует. В двадцать восемь лет сесть в кресло руководителя — это в буквальном смысле небезопасно. Но я в тот момент понимала, что такого случая может больше не представиться, и сделала все возможное, чтобы он принял это решение. Чего только не пришлось пережить, помогая мужу подниматься по карьерной лестнице! До какого-то момента мы были абсолютно равными партнерами, но я поняла, что мы живем в совершенно мужском мире и постоянное присутствие рядом жены, кроме зависти и озлобления, других чувств у людей не вызовет. И сознательно отошла в тень. Не скрою, когда сейчас иной раз читаю фразы вроде того, что он «большой продюсер и помог ей сделать карьеру», становится очень обидно, потому что в нашем случае все было совсем наоборот.

— Алексей Пиманов известен прежде всего не как режиссер и продюсер, а как автор и ведущий телепередач «Человек и закон», «Кремль−9», где затрагивались злободневные темы. Наверняка вы сталкивались и с угрозами, и с преследованиями?

— Мы прожили насыщенную событиями жизнь, где каждый год можно было приравнять к трем. И, к сожалению, это не могло не сказаться на моем здоровье. Алексея отстранили от руководства студией, а мне как раз в тот момент предложили вести программу «Время». И, казалось бы, вот он, мой звездный час. Но я так переживала за мужа, что физически продержалась в качестве ведущей всего лишь полгода. А потом просто в один день не смогла встать с постели. Этот кошмар длился полтора года. Бесконечным докторам и больницам не было конца. Леша даже хотел оставить работу, чтобы выхаживать меня. Мы переехали жить на дачу, чтобы быть на свежем воздухе. Я сказала ему: «Нет, ты должен идти вперед, а я выкарабкаюсь». И действительно, я выкарабкалась. Помог мой характер. Я буквально заново училась и ходить, и жить вообще. Алексей в тот момент во всех интервью говорил: «Мы такое пережили, что нам теперь уже ничего не страшно. Все плохое в нашей жизни позади.

— Ваша дочь уже совсем взрослая, и вы в ближайшее время вполне можете стать бабушкой.

— С удовольствием! Я даже мечтаю об этом. Я все время шучу, что была такой мамой-кенгуру, которая никогда не могла расстаться с ребенком. Хотя моя мама сделала все возможное для того, чтобы наша безумная занятость на работе не отразилась на Дашином воспитании. Но дочь уже с четырнадцати лет работала в моей программе ассистентом режиссера и таскала кассеты, даже ушла доучиваться в школу-экстернат при университете, чтобы постигать профессию. Поэтому сегодня она настоящий мастер своего дела, и нам за нее не стыдно. Она делает успешные документальные проекты на Первом канале, а недавно придумала прекрасное музыкальное шоу на канале «Звезда». И с личной жизнью у нее все в порядке. Нам с Алексеем симпатичен ее молодой человек, и слава богу, что он не имеет отношения к телевидению.

— А вы редкая телевизионщица, которая славится тем, что еще и прекрасная хозяйка…

— Но в этом я с вами не соглашусь: многие мои коллеги, известные телеведущие, еще и хорошие хозяйки. Я всю жизнь была замужем, и дом, во всех смыслах этого слова, всегда был приоритетом. Я провожала мужа на работу, готовя ему завтрак, а в выходные мы старались уехать на дачу. Практически всегда кто-то приезжал в гости, накрывались столы, голодным из нашего дома никто не уходил. Алексей очень любил повторять фразу: «А что, разве мы не устроим сегодня семейный ужин при свечах?». Сейчас многие из тех, кто часами просиживал за нашим столом, встречая меня в «Останкино», радостно машут рукой, но тут же, потупив взор, переходят на другую сторону. Ну что ж, Бог им судья. Зато у меня появилась масса новых друзей, которые поддерживают и составляют мой нынешний круг.

— Не зря говорят, что вероломный друг — самый опасный враг. Актриса Ольга Погодина познакомилась с Алексеем Пимановым на его картине «Александровский сад», якобы стала помогать ему в продюсировании. Они с мужем стали друзьями вашего дома… Как вы допустили такую ситуацию?

— То, что писала «желтая пресса» о наших взаимоотношениях с актрисой, которую вы упомянули, абсолютный бред. Скажу больше, когда случилась эта история, которая по большому счету всегда касается только двух людей и никого больше, мы с Алексеем договорились, что ничего комментировать не будем. И если бы в этой ситуации не присутствовали люди, которым для их самоутверждения выгодна была огласка, никто бы до сих пор ничего не узнал. Могу сказать одно: я всегда участвовала в работе мужа над созданием художественных лент, а во многих была сопродюсером. Поэтому выбор актеров был для нас делом совместным. И я всегда дружила со всеми, кто был занят в проекте. Когда снимался фильм «Три дня в Одессе», я на месяц уехала с Алексеем в Одессу. И Ольге я с радостью протянула руку помощи, как и всем остальным. Однажды на съемочной площадке мне даже пришлось снять с себя серьги и кольца, чтобы актрисе было в чем сниматься. Это продолжалось недолго, но можно сказать, что мы приятельствовали. Все остальное я комментировать не буду. Этот персонаж, поверьте, на самом деле мне совсем неинтересен, и его участие в этой истории не надо переоценивать. Все, что до сих пор было написано в прессе, не больше чем профессиональный пиар. Алексей всегда относился к этому слегка цинично. Достаточно вспомнить историю с певицей Валерией, с которой Алексея якобы связывали романтические отношения. А на самом деле это был всего лишь рекламный трюк, придуманный Пригожиным и Пимановым в канун премьеры фильма, где Валерия исполняла песню. Кстати сказать, предложить песню именно ей придумала именно я. Не скрою, в тот момент подобный рекламный ход продюсеров поверг меня, собственно, как и Валерию, в настоящий шок. Вот это и есть, что называется, обратная сторона шоу-бизнеса. Пусть это останется на их совести.

— А что вы скажете про свой опыт одиночества?

— А что вы называете одиночеством? Отсутствие официального мужа? Так эта ситуация весьма тривиальная, к сожалению, на сегодняшний день. У всех свой опыт, и разве лучше так называемое одиночество вдвоем? В нашей истории по-другому. Мы с Алексеем за двадцать с лишним лет срослись настолько, что и сегодня бывают моменты, когда мне кажется, что меня в буквальном смысле уполовинили. Это уже на уровне рефлексов — когда муж и жена, как правая и левая рука, необходимы. Два года назад в моей жизни случилось самое страшное. Я буквально за полтора месяца потеряла маму. Теперь я понимаю, что она просто не перенесла всего, что с нами случилось. Когда ее не стало, мне в восемь утра позвонили из больницы. Я плохо помню тот страшный день, но знаю точно, что первый номер, который набрала моя рука, был Алексея. А потом я уже позвонила дочери и папе. Мы сидели с Алексеем у гроба моей мамы обнявшись. На поминках он плакал и рассказал, что она ему снилась, и произнес фразу: «Вот такая у нас неразрывная связь». Конечно, мои родители любили его как сына, и он отвечал им тем же. Кстати сказать, мы с Алексеем венчаны в церкви, а это что-то да значит…

— А что происходит сегодня в вашей жизни?

— Уклад моей жизни примерно тот же. «Останкино» — дом. Я очень беспокоюсь о папе. Мой день начинается со звонка ему и заканчивается тем же. Ему трудно без мамы. Она была стержнем нашей семьи. А о себе в этой связи я уже и не говорю. Прекрасно понимаю, что вы ждете ответа о другом. Да, в моей жизни год назад появился настоящий мужчина, которому просто памятник при жизни поставить надо за его терпение и такт. Ему пришлось приложить немало труда для того, чтобы доказать мне, что слова «мужчина» и «беда» не одно и то же. Этот человек из творческой среды. Невероятно талантливый. Но опять же, слава богу, не телевизионщик. Я не хочу озвучивать его имя, поскольку стала теперь достаточно суеверной.

— Помните, когда последний раз вас охватывала теплая волна радости?

— Вот в Новый год, когда мы отмечали годовщину нашей встречи и мне надели на безымянный палец кольцо… Жизнь — такая непредсказуемая штука, как выяснилось, что загадывать что-либо трудно. На сегодняшний день я чувствую себя защищенной, и главное, абсолютно самодостаточной. А что будет дальше, покажет время.