Бывшая жена захарченко сделала заявление
Генпрокуратура добилась изъятия в доход государства денег, ценных бумаг и недвижимости, оформленных на бывших возлюбленных полковника Захарченко и его родных. Но эквивалент дорогой «ювелирки» за $320 тысяч, которую после покупки отправили в Монако, суд взыскивать отказался
Дмитрий Захарченко. Фото: Антон Новодережкин/ТАСС
Никулинский суд Москвы 5 апреля частично удовлетворил иск Генпрокуратуры к бывшим женам (официальной и гражданским) полковника МВД Дмитрия Захарченко, а также их близким. Надзорное ведомство просило изъять у них имущество на сумму 484 млн рублей, в том числе стоимость украшений, купленных за 320 тысяч долларов полковником несколько лет назад в США своей единственной официальной супруге Яне Саратовцевой.
Однако суд, удовлетворив большинство требований, последнее отклонил. Адвокат женщины уверяет: его клиентка не вспомнила, о каких ювелирных изделиях идет речь. Последнее заседание по делу продлилось без перерыва пять часов и выдалось довольно изматывающим. Нервы у участников процесса были на пределе. Однако, несмотря на это, выступление генерала юстиции Сергея Бочкарева в прениях сторон было достаточно красочным.
«Быть или не быть?»
Свою речь Бочкарев начал с ответов на вопросы, которые задали в своих произведениях Николай Чернышевский и Уильям Шекспир. Перефразировав их, он заявил, что каждый пункт искового заявления заместителя генпрокурора Виктора Гриня направлен на то, чтобы ответить на ряд вопросов: «Кто виноват в коррупции и что делать? Быть или не быть?»
«В исковом заявлении мы ответили на эти вопросы», — указал прокурор. Бочкарев был уверен: полковник Захарченко виновен в коррупции, а потому должен держать ответ. Именно поэтому он в иске надзорного ведомства был указан как основной ответчик. На вопрос «Что делать?», по его мнению, закон дал однозначный ответ.
«Эти же нормы дают ответ на вопрос «Быть или не быть коррупции?» Не быть», — резюмировал прокурор. По его мнению, все заявленное в иске имущество было приобретено в результате преступной деятельности полковника, которого сейчас судят за получение взяток. Он попросил судью Наталию Самороковскую удовлетворить иск в полном объеме.
В декабре 2017 года Никулинский суд столицы изъял в доход государства имущество Захарченко, а также девяти его родных и близких на сумму около 9 млрд рублей.
Деньги, акции и помещения под «Пятерочку»
Сейчас же ответчиками по делу, помимо высокопоставленного силовика, проходили еще пять человек: единственная бывшая официальная жена полковника Яна Саратовцева, бывшая гражданская супруга Марина Семынина, отчим последней Алексей Кияница и подруга Семыниной Людмила Тучкова, а также Лилия Горшкова, родственница Анастасии Пестриковой, от которой у Захарченко есть ребенок.
У Марины Семыниной Генпрокуратура требовала конфисковать 201 облигацию GPB Eurobond Finance PLC на общую сумму более 208,8 тысячи долларов, а также 6 млн рублей на счете в ВТБ.
Кроме того, прокуратура просила изъять у Кияницы два нежилых помещения в Солнечногорском районе Подмосковья, которые он сдает в аренду под магазин «Пятерочка», а также денежные средства, полученные им от сдачи в аренду, в размере 34,9 млн и 4,9 млн рублей. Они хранились у Кияницы в банках в Ростове-на-Дону и Волгограде.
Еще 58 млн рублей прокуроры нашли на банковском счете Людмилы Тучковой в отделении ВТБ в Санкт-Петербурге, а 1,5 млн долларов — в оформленной на ее имя банковской ячейке ВТБ.
У Лилии Горшковой прокуроры просили изъять хранившиеся на счете в Сбербанке 343 тысячи долларов — проценты от более чем 16 млн долларов, которые, по версии надзорного ведомства, ее попросила спрятать получившая от Захарченко деньги Анастасия Пестрикова.
И наконец, прокуратура просила обратить в доход государства денежные средства в размере 320 тысяч долларов (по курсу в рублях) в качестве стоимости ювелирных украшений, купленных Захарченко Яне Саратовцевой в США в 2013 году и «отчужденных» к моменту подачи иска. Что это была за «ювелирка» и кто ее продал, прокуроры не пояснили.
Вокруг последнего пункта разразились главные дебаты. Так, адвокат Яны Саратовцевой Сергей Звягин утверждал, что требование прокуратуры неправомерно. «Возможность взыскивания денежного эквивалента [имущества] появилась только в 2018 году, а украшения были куплены за пять лет до этого. Поэтому иск подан с нарушением сроков исковой давности», — заявил он.
По мнению адвоката, доводы о том, что украшения его клиентке купил ее муж, а не она сама, безосновательны. Адвокат утверждал, что с момента окончания института его клиентка активно работала в крупных компаниях, в 2013 году задекларировала 11,5 млн рублей дохода за три предшествующих года и могла позволить себе купить дорогую «ювелирку».
Также юрист заявил, что после возбуждения против Захарченко уголовного дела у его доверительницы изъяли десятки ювелирных изделий, четыре были именно того бренда, что и украшения, как утверждала прокуратура, купленные Саратовцевой в США.
«Мы просили проверить, те ли это украшения, но истец уклонился от проверки и просто сказал: «Мы хотим деньги взыскать». Это недопустимо. У Саратовцевой забрали имущество, а теперь еще и деньги хотят!» — негодовал юрист.
Он отметил, что представители прокуратуры так и не объяснили, кем и как были «утрачены» ювелирные украшения, не оценили их стоимость в настоящий момент, а вместо этого потребовали взыскать их рублевый эквивалент, исходя из текущего курса доллара (конкретная сумма в рублях в иске указана не была. — Business FM).
«Мне совершенно непонятен призыв привлечь за совершение коррупционных преступлений Саратовцеву. Она никогда не была госслужащей и за коррупционные преступления не привлекалась», — подчеркнул Звягин и призвал суд иск отклонить.
О том же просил Захарченко и адвокаты других ответчиков. Полковник, который участвовал в слушании с помощью телеконференцсвязи из «Лефортово», назвал судебный процесс «незаконным катком, на котором сидят люди, использующие свое должностное положение».
Один из его адвокатов Виктор Емельянов заявил, что представители прокуратуры изложили в своем иске «заведомую ложь». Чуть позже он сообщил, что в этой связи он направил главе Следственного комитета Александру Бастрыкину заявление, в котором просит возбудить уголовное дело по статье «клевета» (ст. 128.1 УК РФ) в отношении автора иска — заместителя генпрокурора Виктора Гриня и поддержавшего его генерала Сергея Бочкарева. Участвовавшие в деле в качестве третьих лиц Управление Федерального казначейства по Москве и Росимущество иск поддержали.
Чтобы принять решение, судье потребовалось не более получаса. Выйдя из совещательной комнаты, Наталия Самороковская удовлетворила его большую часть, отклонив лишь требование о выплате Захарченко и Саратовцевой в солидарном порядке стоимости «ювелирки».
Как украшения «улетели» в Монако
Покидая суд, Сергей Бочкарев заявил Business FM, что Генпрокуратура удовлетворена исходом дела, поскольку основная часть заявленного ею в иске имущества была обращена в доход государства. Что же касается отказа суда взыскать с Захарченко и Саратовцевой стоимость украшений, то он не исключил, что в этой части надзорное ведомство обжалует решение в Мосгорсуде.
При этом прокурор опроверг доводы его оппонентов о том, что, возможно, украшения ранее были приобщены к уголовному делу Захарченко. Бочкарев заверил, что речь идет совсем о другой «ювелирке».
«Саратовцева дала пояснения по каждому из изъятых украшений, кроме того, в обысках участвовал эксперт, оценивавший ювелирные изделия. Ни одно из них по стоимости не сопоставимо с теми, которые были приобретены в США. Более того, эти ювелирные изделия в Российскую Федерацию вообще не поступали, а были отправлены по поручению Саратовцевой в Монако, где она также проживала», — рассказал Бочкарев.
Он с иронией вспомнил, как один из ответчиков, Алексей Кияница, трудившийся разнорабочим и получавший зарплату в 10-12 тысяч рублей, утверждал, что сам смог накопить 150-170 млн рублей, чтобы купить помещения в Подмосковье, которые стал сдавать в аренду «Пятерочке». «Кияница рассказывал, что каждый раз он закапывал деньги в землю неподалеку от своего приусадебного участка в городе Батайске (Ростовская область) под каким-то железнодорожным вагоном. А когда, с его точки зрения, настал час икс, он приехал, откопал их и вложил в покупку помещений в Подмосковье. Но ведь для того, чтобы скопить данную сумму, ему пришлось бы прожить 1200 лет», — опроверг такую версию представитель Генпрокуратуры.
Адвокат Яны Саратовцевой заявил Business FM, что «рад решению суда», однако не смог пояснить, о каких же ювелирных украшениях шла речь в деле. «Яна сама просто не помнит, у нее изъяли много украшений, и эта покупка была более пяти лет назад», — сказал Сергей Звягин, добавив, что в иске прокуратуры не было указано название изделий.
Адвокат Захарченко Александр Горбатенко заявил Business FM о намерении обжаловать судебный акт в части удовлетворенных остальных требований. Защитник расценил очередной иск Генпрокуратуры как способ давления на его клиента, которого заподозрили в посредничестве в даче взяток на сумму более 2 млрд рублей за «крышевание» фирм, выполнявших подряды РЖД. Прошлой осенью в рамках данного дела арестовали совладельца группы компаний «1520» Валерия Маркелова и адвоката Виктора Белевцова.
Однако самому Дмитрию Захарченко обвинения до сих пор не предъявили. Горбатенко полагает, что, отнимая имущество у Захарченко и близких ему людей, правоохранители хотят заставить его быть «более сговорчивым». «К нему периодически поступают предложения от правоохранительных органов о сотрудничестве, чтобы он дал показания, кого-то там изобличающие. Соответственно, давление на всех родственников — это один из элементов [давления]», — полагает Горбатенко.
Пока же бывшего заместителя руководителя управления «Т» Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД Захарченко судят за два эпизода взяточничества на общую сумму более 33 млн рублей и воспрепятствование производству предварительного расследования (ч. 6 ст. 290 и ст. 294 УК РФ). Процесс по его делу в Пресненском суде Москвы уже вступил в завершающую стадию. Прокуратура запросит срок для полковника 23 апреля.
Добавить BFM.ru в ваши источники новостей?
Источник
Суд отказался возвращать жене экс-полковника Дмитрия Захарченко изъятые у нее в ходе следствия деньги. Об этом сообщает Telegram-канал Mash.
По данным СМИ, Марина Семынина боролась за 585 тыс. руб., которые якобы не имели никакого отношения к махинациям, в которых обвинили экс-сотрудника МВД. Женщина также просила выплатить ей 89 тыс. руб. в качестве процентов за пользование денежными средствами. Однако суд ей отказал.
Ранее, 16 сентября, суд в Москве вынес еще одно решение не в пользу Семыниной – тогда встал вопрос о выселении ее вместе с дочерью из квартиры, расположенной в элитном доме в центре столицы. По средним оценкам базы ЦИАН ее стоимость составляет 186 млн — 1,1 млрд руб.
Как сообщала адвокат «золотого полковника» Валерия Туникова, квартира была обращена в доход государства, как и другие активы полковника-миллиардера по иску Генпрокуратуры еще в 2017 году. Однако процесс выселения дочери Захарченко затянулся, так как она не достигла совершеннолетия и официально зарегистрирована в квартире вместе с матерью. Другого жилья у обеих нет.
Защита пыталась добиться для девочки права пользоваться квартирой до совершеннолетия, однако суд отказал и удовлетворил требование территориального управления Росимущества по городу Москве. Теперь квартиру будут продавать на аукционе.
В начале 2020 года Марина Семынина также засветилась в СМИ – тогда Mash писал о том, что она сбежала из России с дочерью и конем. Позже выяснилось, что они поселились на итальянском острове Сардиния, где находится вилла, которой владеет Захарченко.
Жеребец по кличке Алигарх, который также переехал за границу, достался дочери бывшего сотрудника МВД в качестве подарка на день рождения, когда Захарченко уже был в СИЗО. Как сообщал Telegram-канал Mash, об этом он позаботился заранее и приобрел коня серой масти за 650 тысяч рублей. Правда, сама Семынина опровергала утверждение, что жеребца купил именно полковник. «Несколько месяцев назад я купила дочери коня. Я могу позволить себе купить такой подарок дочери. Для девочки это сейчас хорошая реабилитация», — заявила она агентству «Москва».
После ареста Захарченко Семынина активно пыталась вернуть свое имущество через суд. Ее адвокат Александр Карабанов ранее говорил «Газете.Ru», что через его подопечную якобы оказывается давление на «полковника-миллиардера».
«В деле Семыниной приставы явно злоупотребляют своими служебными полномочиями. В частности, угрожают женщине тем, что они готовы ограничить ее выезд из РФ, ссылаясь на то, что она якобы не хочет добровольно вернуть им имущество (в виде двух автомобилей), которое ранее было передано на ответственное хранение. Хотя Семынина никаких действий не предпринимает, автомобили стоят в известных адресах и следствию ничего не мешает эти автомобили изъять. Мы также расцениваем это как элемент морального давления на Захарченко», — заявлял Карабанов.
Напомним, что замначальника управления «Т» антикоррупционного главка МВД России Дмитрия Захарченко задержали 9 сентября 2016 года по подозрению во взяточничестве. При обыске у него обнаружили 8,5 млрд рублей, однако полковник заявил, что квартира, где были найдены деньги, принадлежит его сестре, а наличные — не его.
Как сообщали в СК, в 2014 году полицейский после проверки ресторанов «Ля Маре» потребовал у владельца сети взятку в размере 5 млн долларов. По версии правоохранителей, полную сумму он так и не получил – бизнесмен выплатил ему только $800 тыс. Однако в ресторане на Захарченко оформили скидочную карту, с помощью которой он смог сэкономить более 3 млн рублей. В дальнейшем дело обросло новыми эпизодами — представитель Следственного комитета Светлана Петренко сообщала «Интерфаксу», что 2007 по 2016 год Захарченко «ежемесячно получал взятки от группы предпринимателей, которые в общей сложности превысили 1,4 млрд рублей». Помимо денежных средств, в ходе следствия у полковника также конфисковали имущество на 9 млрд рублей — в том числе, машины, квартиры и золотые слитки.
В 2019 году Захарченко признали виновным по статьям «Получение взятки в особо крупном размере» и «Воспрепятствование производству предварительного следствия» — он отправился в колонию на 13 лет.
При этом свою вину Захарченко по-прежнему не признает. «Я неоднократно говорил, что не имею к этим деньгам отношения. Мне не вменяют эти миллиарды, они не признаны вещественным доказательством ни по одному уголовному делу, их незаконное происхождение не доказано. Их обнаружили не в моей квартире, а в квартире, у которой есть собственники, которые заявили на эти денежные средства свои права. При чем здесь я?», — заявлял он в интервью изданию «Коммерсант» в марте 2020 года.
Источник
Марина Семынина – бывшая гражданская жена арестованного полковника-миллиардера МВД Дмитрия Захарченко, она единственная из всех его возлюбленных — официальных и неофициальных жен — кто поддерживает с ним связь. У Марины, как и у всех жен Захарченко, конфисковали имущество. Всего набралось 27 объектов недвижимости, которые относят к фигуре Захарченко. Это первое ее телевизионное интервью, в котором она рассказала, как стала заложницей этого процесса.
Полковник Дмитрий Захарченко, возглавлявший управление «Т» главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД, был арестован в сентябре 2016 года. Его обвинили в получении взятки (ст. 290 УК РФ), злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) и воспрепятствование осуществлению правосудия(ст. 294 УК РФ).
Захарченко задержали в сентябре 2016 года. С тех пор он находится под арестом. При обыске у него дома нашли почти девять миллиардов рублей. Суд также изъял у него 13 квартир, 14 парковочных мест и несколько автомобилей.
Как вы узнали, что он арестован и что жизнь принципиально изменилась, я думаю, и ваша тоже, как минимум, потому что вы мать его ребенка?
Потому что в этот же день, когда его арестовали, ко мне пришли в дом с обыском. Так я и узнала. Практически сразу преследование, террор, слежки начались за мной.
Вы говорите такие громкие слова, как террор, как преследование. В чем это выражалось?
В том, что за два года почти, которые длится следствие, у меня уже было три обыска, из них последний обыск был с автоматами, десять человек, трое с автоматами. Они стояли весь обыск, я была одна с ребенком, об этом все знали, что я живу только с дочерью. Вот, таким образом они…
Что они искали и что они нашли?
Они искали мои паспорта. Так как на втором обыске они забрали мои загранпаспорта, мой и моего ребенка, я сделала другой загранпаспорт себе и своей дочери, вот, и они хотели у меня их забрать.
Какое-то имущество ваше изымалось?
Да. Начиная от медицинской карты моего ребенка, заканчивая моими украшениями. Личными, да, естественно, не Дмитрия, не ещё кого-либо, а моими.
Как следственные органы обосновывали, что связано с именем Дмитрия в вашей жизни, какое имущество, а какое нет?
Они ничего не обосновывали. На сегодняшний день вещественным доказательством мое имущество, которое они у меня забрали, не признано, значит, кроме моих украшений, то есть всё, что у меня забрали, вещественными доказательствами не признано, но они мне их не возвращают.
А что еще забрали? Не знаю, автомобили, квартиру, может, описывали?
Да, моя квартира. Забрали, да. Был прокуратурой возбужден гражданский иск, по которому забрали у всех знакомых, родственников и так далее имущество, в том числе забрали у меня квартиру, которая была куплена моими родителями в 2007 году, то есть почти одиннадцать лет назад.
До знакомства?
Нет, мы с ним были знакомы, но у нас даже еще не было общего ребенка и так далее. Вот, и забрали два моих автомобиля, да. Меня никто не допрашивал даже, чтобы вы понимали, откуда у меня взялась эта квартира. Они моих родителей допрашивали, еще до всех арестов и конфискаций моя мама давала показания, в которых она говорила о том, что моя мама двадцать пять лет работала в руководстве строительного комбината. Она могла позволить своему единственному ребенку помочь в покупке квартиры.
Вот, она давала показания о том, что это она мне купила эту квартиру, еще до всех арестов. Но это не помогло. Меня лично никто не спрашивал, где, что и когда.
А вот вы говорите ― слежки. Вы ощущали какую-то слежку за вами?
За моим ребенком, да, в том числе. Сопровождали до школы.
Так сложилось, что на протяжении этого периода с первого дня я ему помогала и поддерживала, так как отец его, как вы знаете, тоже был арестован, он больше года находился в СИЗО. Матери, естественно, семьдесят лет, помощь от нее не очень, да. Но то, что касалось меня, да, вот я ему была поддержкой. Это никому не нравилось, в том числе Следственному комитету. У них была задача, чтобы Дима остался один.
То есть фактически вы единственный близкий ему человек, который до сих пор ему помогает?
Да, да.
А в чем это выражается? Как вы ему помогаете?
Начиная от того, что полностью адвокаты со мной на связи все, я общаюсь с адвокатами, что касается передачек в «Лефортово», связь с родителями, с сестрой. То есть я как бы связующее звено со всеми людьми, которые как-то связаны с Дмитрием.
На протяжении этих десяти лет, что вы уже не вместе, у вас был ребенок, но вы расстались, да, был следующий брак и так далее, вы поддерживали с ним отношения? Человеческие, дружеские.
Да, конечно, да.
А каким он был отцом?
Поэтому это так и получилось, что я его поддержка, потому что все эти десять лет мы с ним поддерживали отношения хорошие. Он был хорошим отцом, поддерживал отношения с Ульяной на протяжении всей ее жизни.
Когда вы с ним познакомились, он уже, естественно, был полицейским, был каким-то высокопоставленным военным, правильно?
На тот момент, когда мы с ним познакомились, он был старшим лейтенантом, он работал в налоговой полиции.
Вот на протяжении этих десяти лет он, наверно, заметно стал состоятельнее. Вы это ощущали по себе? Изменилось качество жизни, изменился уровень жизни у него или нет? Или это не ощущалось?
У него должность, да, у него больше стало… Как-то более статусный он стал, да, потому что на тот момент, когда его арестовали, он был исполняющим обязанности начальника департамента экономической безопасности, он был уже полковником. Естественно, у него статус изменился.
Сказать, что он стал полковником-миллиардером, как его в прессе называют, ― я так никогда не могу, ни в коем случае, нет.
Возникали ли у вас сомнения на его счет, связанные, например, с возможной коррупцией? У вас лично. Вдруг человек может себе позволить то, что не может себе позволить высокий полицейский чиновник, например.
Я так не могу сказать. Может быть, если бы я еще как-то проживала с ним, наверно, я что-то могла там такое заподозрить. Но он же общался в основном с дочерью нашей, мы с ним редко виделись. Он ездил на обычной машине, не на каких-то дорогостоящих автомобилях. Поэтому как-то трудно сказать.
На какой машине он ездил?
Acura. Я знаю, что Дмитрий всё положил в своей жизни для того, чтобы достичь карьерного роста. Это я знаю точно, что он 24 часа работал.
Вот я читаю, что…
У него даже не было своего жилья, чтобы вы понимали.
Он снимал квартиру.
Он в основном проживал то с родителями, то со своими женщинами.
Дмитрию Викторовичу вменяется взятка в тридцать один миллион рублей, вменяется, чтобы вы понимали. Имущество, даже моя квартира, которую у меня забрали, она стоит больше. Уже не говоря обо всем имуществе, которое забрали. Верховный суд постановил, что имущество можно забирать только то, которое адекватно вмененному ущербу. На сегодняшний день Дмитрию Викторовичу…
То есть деньги, которые все так смакуют, что Захарченко ― миллиардер… В 2017 году эти деньги признали не вещественными доказательствами, не вещественными. То есть к Дмитрию эти деньги не относятся. Была проведена ДНК-экспертиза, он никогда не был в квартире, он никогда не прикасался к этим деньгам. Но просто Следственному комитету не выгодно это смаковать, им выгодно говорить о том, что Захарченко ― миллиардер.
Кому они приписывают эти деньги, неизвестно, да?
Нет, почему? Есть собственник этих денег, который публично заявил. Это муж сестры, в чьей квартире были найдены эти деньги.
Он заявил, что это его деньги.
Да. Но его даже не допросили почему-то. Почему его до сих пор не допросили, например? А потому что это невыгодно. Потому что выгодно, чтобы это относилось к Дмитрию Викторовичу. Дмитрию вменяют тридцать один миллион рублей, имущество, вы знаете, на очень-очень большие деньги, совершенно на другое количество денег, потому что там задействовано около десяти разных семей.
Десяти?
Да. Это не имущество Захарченко Дмитрия Викторовича, это имущество десяти семей.
А кто же, как, откуда взялись десять семей?
Бывшая девушка, например, которая давно замужем, у которой есть ребенок. Ну, просто они в этот момент были знакомы, просто так.
И их имущество тоже конфисковано.
Да. Которую он видел последний раз не знаю, сколько лет назад. Но они просто знают, что у них были отношения, вот и всё. Просто это никому не интересно, к сожалению. Говорится о том, что у семьи Захарченко 27 объектов недвижимости. То, что это десять семей и что там всего четыре…
Не связанных друг с другом.
Да, друг с другом, то есть семьи эти не связаны друг с другом совершенно. То есть о девушке этой я понятия не имею, я ее в глаза никогда не видела. Поэтому о какой семье Захарченко идет речь, я не понимаю. Но, к сожалению, махина такой силы, я не могу просто постоянно бить кулаком в грудь себе и говорить о том, что не квартира Захарченко, это не автомобили Захарченко.
Сейчас выставили на торги автомобиль моей мамы в Ростове-на-Дону, вот буквально вышла два дня назад статья.
А у мамы тоже изъяли имущество?
Она на меня просто была оформлена в Ростове-на-Дону.
Ага.
Она была продана до всех арестов, потому что машина 2010 года. До всех арестов, до всех там конфискаций. Эту машину забрали у человека постороннего, понимаете? Вот эта машина тоже фигурирует как автомобиль Захарченко.
А как он вам объясняет? Почему, собственно, вы все заодно, естественно, попали под этот каток? Против кого, собственно, кто вам противостоит? Почему это так трудно оказалось ― доказать свою правоту в этой истории?
Вот если бы вы более внимательно как-то смотрели интервью, которые дает Дмитрий, когда у него есть немного времени, о том, чтобы как-то донести правду, он прямым текстом говорил о том, что до всех конфискаций к нему пришли сотрудники и сказали: «Если ты не дашь нужные показания на определенных людей, заберут имущество. Твой отец окажется в тюрьме, и заберут имущество всех твоих знакомых, родственников и так далее».
И всё сбылось до буквы, да.
Да. После того, как у нас забрали имущество, эти же сотрудники пришли к нему и сказали: «Вот видишь, мы же тебе обещали, мы же тебе говорили. Ты же эгоист, ты же никого не любишь, кроме себя».
Вы верите в то, что он не был коррупционером?
Уверена. По крайней мере, говорить о том, что человек ― коррупционер, если это не доказано, я не знаю… Это справедливо, вы считаете? Называть человека коррупционером, если в суде это не доказали. Вы сначала докажите.
Я знаю, что на той пресс-конференции, которую вы уже однажды давали, вы были с психологом. Вам помогает психолог вообще пережить эту историю?
Нет, психолог это был не мой, во-первых. Психолог был для ребенка. Когда в декабре был обыск, когда они с тремя автоматами, когда они перевернули, вывернули ее чемодан, вытряхнули всё, когда она собиралась в школу, на всякий случай, а вдруг она там что-то пронесет. У нее на глазах, чтобы вы понимали, это делали.
Это был тот самый третий обыск?
Да, это было на третьем обыске, когда они искали паспорта мои, да.
Часто вас в этой ситуации посещает отчаяние?
Нет, меня не посещает отчаяние. У меня существует стержень, я довольно-таки психологически сильный человек и сильная женщина, поэтому…
Я читала, что у вас есть какие-то, были доходы от бизнеса.
Да, у меня было ИП, да. С 2015 года.
Это мешает вашему бизнесу? Всё-таки мне кажется, что когда вот такая вещь, такая история проникает в жизнь, это всё ломает.
Я его закрыла в 2017 году, потому что в принципе невозможно.
Невозможно совмещать ведение бизнеса и борьбу со следственными органами, да?
Нет, это невозможно, нет. К сожалению, это невозможно. Потому что у меня вся практически жизнь заключается в сообщениях, я уже сама как юрист.
То есть вся ваша жизнь построена на контактах со следственными органами.
Да, с судами, с прокуратурой, с адвокатом, со Следственным комитетом. Моя жизнь только вертится вокруг этого.
Но бывает, что мысленно вы проклинаете тот день и час, когда познакомились с Дмитрием?
Нет.
Потому что ваша жизнь превратилась во всё это.
Нет, если бы я не познакомилась с ним, у меня бы не было нашей прекрасной дочери. Поэтому я никогда об этом не думаю и не проклинаю, нет. Значит, так надо, чтобы было.
Источник