Джимми пейдж личная жизнь дети

Джимми Пейдж

Лидер Led Zeppelin, которому сегодня исполнилось 69 лет, размышляет о яркой карьере и внезапном трагическом распаде группы — и о той тени, которую она до сих пор отбрасывает на его жизнь.

Улыбающийся и спокойный Джимми Пейдж стоит на тротуаре около офиса своего менеджера в Лондоне. Гитарист Led Zeppelin вышел на свежий воздух, чтобы передохнуть после своего самого продолжительного интервью Rolling Stone — оно проводилось в течение двух дней и заняло в общей сложности восемь часов. Кроме того, Пейдж до сих пор размышляет над вопросом, которого мы часто касались в разговоре: как он сейчас относится к тем излишествам, которыми в семидесятые славились Led Zeppelin — наркотикам, пьянству, разгрому отелей и другим, еще более возмутительным выходкам? «Кого бы сейчас интересовала эта тигровая акула, если бы не было нашей музыки? — с улыбкой отвечает Пейдж, когда я вспоминаю эпизод, якобы случившийся с девушкой и акулой в одном из мотелей Сиэтла в 1969 году (его достоверность до сих пор остается под сомнением). — Все прочее — только фон. Это часть нашей истории, но без тех усилий, которые мы вкладывали в песни и выступления, нашей легенды не существовало бы. Никому бы не было никакого дела до всего остального».

Для Пейджа Led Zeppelin в каком-то смысле никогда не прекращали существовать. Он собрал группу поздним летом 68-го года, намереваясь играть нечто небывалое: тяжелый рок, вдохновленный музыкой пятидесятых, фолком и психоделией, основанный на мощных гипнотических гитарных риффах. Led Zeppelin записали восемь классических студийных работ, и даже после своего распада остались одной из самых популярных рок-групп в мире — на сегодняшний день продано около трехсот миллионов экземпляров их альбомов. Пейдж до сих пор руководит выпуском переизданий каталога и архивных записей группы, таких как «Led Zeppelin DVD». Сейчас он готовит к выпуску делюксовые версии оригинальных альбомов — первые из них появятся в следующем году, и Джимми обещает, что они будут содержать «музыкальные и визуальные сюрпризы».

По сравнению с долгими и плодотворными сольными карьерами Планта и Джонса, творческий путь Пейджа выглядит не так ярко. С 1980 года он выпускает новую музыку эпизодически: саундтрек к фильму 1982 года «Жажда смерти-2»; сольный альбом 1988 года «Outrider», редкие совместные проекты с Плантом, британскими певцами Полом Роджерсом и Дэвидом Ковердейлом и американской группой The Black Crowes. Когда я спрашиваю, не жалеет ли Джимми об окончании того творческого подъема, который он испытал с Led Zeppelin в семидесятых, гитарист отвечает: «Не настолько сильно, как многим кажется». Он считает, что его главная задача сейчас — быть на страже наследия группы. «Это важная работа. И я уже убедился в том, что иду в правильном направлении», — говорит Пейдж.

Джеймс Патрик Пейдж родился девятого января 1944 года. Он был единственным ребенком своих родителей, и вырос в Эпсоме, городке к юго-западу от Лондона. Его талант гитариста раскрылся очень рано. В подростковом возрасте Джимми уже гастролировал с популярной группой Neil Christian And The Crusaders и вскоре стал одним из самых востребованных сессионных музыкантов Лондона. Он играл на записях The Who, The Kinks, Them и Донована, а в конце 1966 года бросил работу сессионщика, чтобы присоединиться к другу детства Джеффу Беку в составе группы The Yardbirds, и затем заменить его там. Два года спустя, в 1968-м, на следующий день после рождества, Led Zeppelin отыграли в Денвере свой первый американский концерт.

Пейдж одет в серо-черный костюм, его белоснежные волосы собраны в короткий хвостик. Он энергичен, весел и разговорчив и с удовольствием рассказывает о своей молодости, The Yardbirds и стремительном восхождении Led Zeppelin к вершинам славы. Он подробно рассказывает о своей новой книге, роскошной иллюстрированной автобиографии «Jimmy Page By Jimmy Page», и своем веб-сайте, где он делится с поклонниками редкими аудио- и видеозаписями — теперь там можно купить легендарный саундтрек Джимми к фильму «Восход Люцифера», выпущенный на виниле независимым издателем. Пейдж внимательно следит за новой музыкой — он одобрительно высказывается о недавних концертах Muse в Лондоне и о молодой американской блюз-роковой команде Rival Sons. Он не обещает новых сольных записей, но подчеркивает, что не бросил заниматься музыкой — он играет дома и планирует новые проекты. «Я до сих пор играю на гитаре, просто никто не видит, как я это делаю, вот в чем суть».

У Пейджа трое детей от второй жены, Джимены, и еще двое от других женщин, и он не уклоняется от ответов на вопросы о личной жизни или о чем-то более мрачном, вроде наркотиков или своего увлечения оккультным философом Алистером Кроули. Иногда он дает простой и решительный ответ: «Я вам не скажу», чаще — с ходу отбрасывает слухи и домыслы из скандальных биографий Led Zeppelin, а потом отвечает на вопрос после долгой паузы, во время которой словно бы решает, насколько откровенным ему стоит быть.

Это одно из самых откровенных его интервью в истории, но даже сейчас он стоит на страже своей жизни, желаний и намерений так же ревностно, как он охраняет наследие и репутацию of Led Zeppelin: он осторожен, не намерен ни за что извиняться, и твердо убежден, что музыка, в конечном итоге, превыше всего.

После концерта на стадионе O2, поклонники ожидали гастрольного тура, но его не последовало. Почему?

Большинство из нас считало, что мы продолжим играть, что в ближайшем будущем последуют новые концерты. Ведь мы вложили очень много сил в то единственное выступление. Я знаю, что Джейсон, игравший тогда с Foreigner, ушел от них. Но Роберт был занят. Он занимался своим проектом с Элисон Краусс. Я не знал, что его проект стартовал одновременно с нашим реюнионом. Что бы вы сделали в такой ситуации? Какую-то часть репетиций для концерта мы отыграли втроем, без Роберта. Мы хорошо сработались. Проблема была одна — никто из нас не мог петь. Поэтому мы сконцентрировались на том, что мы умели. Мы сочинили отличный новый материал. Мы были в ударе. Возможно, стоило тогда сразу пойти в студию и записаться.

Сколько времени вы репетировали втроем с Джонсом и Джейсоном?

В общей сложности несколько недель, с перерывами. Мы не писались на профессиональную аппаратуру, но маленький цифровой аппарат у нас был. Мне казалось, что получалось хорошо, мне не стыдно за то, что вышло. Но мы снова споткнулись на той же проблеме: «Нам нужен вокалист». Это были не слова одного из нас, а соображения стороннего человека. Да, нам действительно понадобился бы вокалист — не обязательно именно в тот момент. Сперва нужно написать материал. Если вы хорошо сыгрались, зачем все усложнять, приглашая вокалиста? (Замолкает.) Я не скажу, кто тогда в итоге спел.

Чаще всего тогда упоминали имя американца Майлза Кеннеди из группы Alter Bridge. Как вы к этому отнеслись?

Как к преждевременному суждению. Я понимал, куда все клонят. Кто-то полагал, что мы поедем на гастроли. Но я думал, что для этого нужен хороший крепкий альбом, и не хотел, чтобы у слушателей сложилось впечатление, что мы пытаемся выжать все возможное из того концерта на O2.

Стивен Тайлер из Aerosmith сказал нам, что заглянул к вам в студию.

Он сказал, что спел? Ну, значит, спел. (Ухмыляется.) Он не очень вовремя появился. Мы очень много сил потратили на подготовку к концерту. У нас троих были новые идеи. Очень хороший, перспективный материал. Но кроме этого мы были заняты другим. (Замолкает.) Вот и все.

Вы уже попадали в такую ситуацию, когда Led Zeppelin распались после смерти Джона Бонэма в 1980 году. Вы чуть было не собрали группу с двумя участниками Yes.

Ко мне тогда обратился посредник, предложивший поиграть с Аланом Уайтом и Крисом Сквайером. Я очень уважал музыку Yes, она была очень четкой. Мы поиграли вместе; у них был интересный материал. Для меня он оказался сложным, но я справился. Кое-что свое я им тоже показал. Тогда все удачно совпало.

Крис придумал нам замечательное название XYZ: экс-Yes и экс-Zeppelin. А потом наш посредник предложил Роберту послушать то, что у нас получалось. Но ему, конечно же, это было не интересно. У Криса и Алана намечался тур с Yes, и они занялись своими делами. Но я вам говорю, материал был превосходный. У нас есть запись. Надеюсь, когда-нибудь она увидит свет.

Вы расстроены тем, что Роберт отказался продолжить выступления? В своих сольных турах он играет песни Led Zeppelin, но судя по всему, не хочет, чтобы его будущее было связано с этой группой. А вы, кажется, не возражаете против этого.

Ну, я, во всяком случае, не делаю вид, что группы не существовало. Не скажу, что Роберта интересует только малая часть наследия Led Zeppelin. Но очевидно, что наш третий альбом, где мы сделали упор на акустическую музыку, со временем стал ему ближе, чем более центральная часть репертуара группы. А я был бы не прочь с головой нырнуть в то, что потяжелее.

Что вас до сих пор привлекает в Роберте, что заставляет работать с ним?

А что привлекает его во мне? Возможно, ничего. Ведь мы больше с ним не работаем. (Смеется.) У нас было взаимопонимание. Взять хотя бы «Babe I’m Gonna Leave You» — я точно знал, что получится из этой песни. Я задал настроение, сыграв что-то вроде фламенко на акустической гитаре. И Роберту понравилось. Он придумал потрясающую печальную вокальную партию. Когда играешь в группе, то стараешься, чтобы каждый участник показал лучшее, на что он способен. Мы смогли добиться этого друг от друга.

В сущности, Led Zeppelin распались в 1980 году из-за пристрастия Джона Бонэма к алкоголю, которое привело его к гибели. Каково вам было ощущать, что вы неожиданно лишились группы?

Вы себе и представить не можете, что я тогда пережил. Он же умер в моем доме. Как на это можно отреагировать? Это был ад. Не только для меня, для всех окружающих, для его семьи. Всем было тяжело.

Вы официально объявили о распаде группы только три месяца спустя после смерти Бонэма. Вы хоть задумывались о том, чтобы найти ему замену?

Вы не представляете, какие были предложения. Не со стороны одного из нас или Питера Гранта (менеджер группы, — прим. RS), но от других людей, говоривших: «Вот такой-то вам бы отлично подошел». Мы вздыхали и думали: «Даже если бы мы стали играть с кем-то другим, с чего нам начать?» Мы менялись на ходу. В 1975, на бутлеге, мы играли одним образом, а в 1977-м — уже по-другому. Мы знали, на что каждый из нас способен. Я уверен, что если бы погиб любой из нас — я, Роберт или Джон, — остальные пришли бы к такому же решению.

Алкоголизм Бонэма как-то сказывался на его игре?

Нет. Он обладал феноменальной способностью концентрироваться. Не стану утверждать, что не знал, что он алкоголик. Но наши гастроли были долгими, мы играли множество трехчасовых концертов каждую неделю. Он отлично держался. После трехчасового концерта кому угодно захочется выпить. Мы все пили.

Клички Бонэма — Бонзо, Зверь — закрепились за ним из-за склонности к дебоширству на гастролях. Была ли у него другая сторона, более частная сторона?

Когда я с ним познакомился, он уже был семейным человеком. Они с Пэт поженились, родился Джейсон. Джон думал о том, что ему надо содержать семью. Но об этом никто не знал. Потому что это было не их дело. Это было личное дело Джона и его семьи. А дело слушателей — слышать, сколько усилий он приложил, чтобы сыграть ту дробь на бас-барабане в «Good Times Bad Times». Я не встречал никого, кто мог бы сыграть это от начала до конца с таким свингом. Вот на что нужно обращать внимание: на то, как он повлиял на других барабанщиков, на разные направления рок-музыки, а не на то, что он слишком много пил.

А сами вы сильно пили? Широко известны фотографии с гастролей Led Zeppelin, где вы держите в руках бутылку Jack Daniel’s.

Конечно, по нынешним меркам я пил слишком много — сейчас уже практически невозможно пить в меру. Но что было, то было. Я наслаждался жизнью. Я не хотел быть несчастным. Я решил принять рок-н-ролльный стиль жизни полностью, вместе с вечеринками и всем прочим.

Вы много экспериментировали с LSD, когда играли психоделику в The Yardbirds?

В минимальном объеме. Я уже слышал о том, что это может привести к печальному исходу. Видел людей под кайфом. Этого было достаточно, чтобы отвратить меня от экспериментов. Это не лучший способ выяснить, способен ли ты сочинять музыку. Но были и другие вещества, такие как мескалин. Я должен был их попробовать.

Как бы вы охарактеризовали ваше пристрастие к наркотикам в период участия в Led Zeppelin и после распада группы?

Я никогда не думал, что подсел. Сейчас я бы мог сказать и так. Но ведь я еще жив. Не думайте, что я проявляю легкомыслие — мы потеряли многих замечательных людей из-за наркотиков. Но нет, мне никогда не казалось, что я перебарщиваю. Больше мне по этому вопросу сказать нечего.

Когда вы бросили?

Пить? Принимать вещества? Много, очень много лет назад.

В девяностые?

Много лет назад. Неважно когда. Очень давно. Я несколько десятилетий гулял, а потом почти несколько десятилетий был трезв как стеклышко. Да, я увлекался опасными вещами. Мне вскружило голову. Это было увлечение, и оно прошло.

Сказалось ли это в лучшую сторону на вашей игре?

Не знаю. Она стала другой.

Она стала трезвее. Трезвее, но не яснее. Мне до сих пор приходят в голову восхитительные, безумные идеи.

Какие ваши первые воспоминания, связанные с рок-н-роллом? Когда в конце пятидесятых эта музыка захлестнула страну, Британия еще не оправилась после Второй мировой войны.

Я не читал автобиографию Кита Ричардса, но судя по тому, как ее описывают, со мной произошла та же история: я слушал те же пластинки и учился играть по ним. Люди нашего поколения были первыми, кого не призывали в армию. Благодаря этой свободе мы смогли делать то, что нам было интересно.

Вы обладали свободой, но не благосостоянием.

Нам не нужны были деньги, разве что для того, чтобы купить гитару. Гитара была мечтой, вроде «кадиллака», предметом с обложек пластинок Джина Винсента и его группы Blue Caps и Бадди Холли. Бадди Холли приезжал сюда в 1958-м. У меня не было денег, чтобы сходить на его концерт. Я мог бы так много узнать за один вечер. Зато я видел Джерри Ли Льюиса. Он был настоящим дикарем. Конечно, он не гитарист, а пианист. Но он воплощал в себе тот же рок-н-ролльный дух.