Фигуристка оксана казакова биография личная жизнь

Хотите еще услышать Казакову, внизу есть видеоверсия. Мы начали разговор с денег. 

– Неужели олимпийская чемпионка не заработала столько за свою карьеру, что может ничего не делать? 

– Заработала. Но я такой человек, что для меня полдня без дела – это страшно. Я большой трудоголик. Мне нравится преподавать в университете. От начальной подготовки до олимпийской медали – сложный путь. Хочется передать этот опыт нашим студентам. Тренеров очень много, а специалистов мало. 

– Университет Лесгафта – это престижно, но, наверное, не так хорошо оплачивается? 

– У педагогов сейчас очень достойные зарплаты. У олимпийских чемпионов есть какие-то надбавки. Поэтому мы с удовольствием работаем. 

– Ваши студенты знают, что у них преподает олимпийская чемпионка? 

– Конечно! У меня сейчас четвертый курс. Мои студенты говорят: «За что нам боженька сделал так, что вы преподаете на нашем курсе». Я даю им реальные знания из моей жизни, которые не прочитаешь ни в одной книжке. У меня катался мальчик. Он все время падал на соревнованиях. Я пошла в магазин. Смотрю, стоит лак для волос, с блестками. Купила его. Подхожу к этому мальчику перед стартом и поливаю ему лаком волосы: «Вот так причешись. Это волшебный лак. Он есть только у меня». 

– Он поверил? 

– Да. Соревнований пять-шесть искренне в это верил и не падал. 

– Вы можете выгнать студентку с занятий за слишком короткую юбку? 

– Я сказала, что в следующий раз в майке экзамен не приму (улыбается). 

– Мой преподаватель информатики в институте принципиально не ставил двойки девушкам. Считал, что они могут не разбираться в его предмете. Вы делаете поблажки на экзаменах? 

– Я люблю и уважаю своих студентов. Не считаю, что низкая оценка – это показатель того, что ты хуже. Я не строгая и не добрая. Справедливая. Двоек практически никогда не ставлю. 

– Сейчас жалуются, что молодежь не понять. Вы легко находите общий язык со своими студентами? 

– Показывали студентам золотую олимпийскую медаль?

– Даже не помню. Она у меня дома. Мы очень часто ходим с олимпийскими уроками. Иногда директор школы просит принести медаль, чтобы дети ее потрогали.  

– Велосипедист Антон Шантырь признался, что он ни за какие деньги не продаст серебряную медаль Атланты. К вашему золоту Нагано приценивались? Может миллион предлагали? 

– Нет, для каждого спортсмена олимпийская медаль бесценна. Это как мой ребенок. Я ждала его 20 лет (улыбается)! Но для меня ценнее медаль на чемпионате Европы (золото в 1996 году – «Спорт День за Днем»). Когда мы встали в пару с Артуром Дмитриевым, у меня произошел разрыв связок на правой ноге. Для парницы это очень неприятно. 

– Конец?

– Мы думали, что да. Но Артур, Тамара Николаевна Москвина, Игорь Борисович Москвин – они все меня дождались. Я восстанавливалась пять месяцев. Это очень много. Мы с Артуром не очень удачно начали сезон, но чемпионат Европы выиграли.  

– У вас и Артура непростые характеры. Долго притирались? 

– Артур никогда не скандалил. Я очень долго притиралась. Меня хотели быстро подделать под Наталью Мишкутенок, с которой Артур каталась раньше, но это абсолютно не в моем характере. Я должна быть единственная и неповторимая.  

– Какой нашли выход? 

– Артур очень мудрый человек. Он нашел ко мне тот подход, при котором мне уже не хотелось ничего выяснять. Я просто понимала, что у нас есть всего три года, чтобы скататься. Это очень мало для парного катания. Артура потом спрашивали: «Тебе предлагали много партнерш. Почему ты выбрал Оксану?».  

– Что он ответил? 

– Говорил, что такого желания победить, как у меня, не было больше ни у кого. 

– Но из-за травмы вы выпали на пять месяцев. Не боялись, что Артур уйдет? 

– Боялась. Ему предлагали других партнерш. Но Артур сказал: «Нет, я выбрал эту партнершу. Она готова побеждать». И он меня дождался. 

– На тот момент вы были замужем, Артур женат. Не ревновали ваши супруги? Все-таки вы с Артуром много времени проводили вместе.  

– Мой муж не очень ревновал, потому что он мужчина. А вот Таня, жена Артура… но женщины всегда больше ревнуют к женщинам.   

– Беспочвенно? 

– Конечно! Это была наша работа. Жена Артура приходила на тренировки, сидела. Наверное, ей надо было работать (смеется). Считаю, что когда человек ревнует, у него много свободного времени. Ему есть когда об этом подумать. Но мы не давали никаких поводов. 

– Жену Артура потом отпустило? 

– Они развелись после Олимпиады в Нагано. 

– Близкие отношения между партнерами – это плюс или минус?

– Лично для меня это было бы тяжело. Партнера было бы очень много. 

– Мы идем с вами по одному из коридоров университета Лесгафта. Темный. Немного страшный. Мне кажется, что я вернулся в 90-е, когда сам учился. Почему нет ремонта?

– Это вопрос не ко мне. Может хотят сохранить первозданный дух, чтобы каждое поколение студентов возвращалось во время самого Лесгафта. 

– Батареи нигде не лопаются? 

– Нет, пытаются что-то делать. Но очень большая территория. Наверное, за ней тяжело следить. 

– Университет подчиняется министерству спорта?

– Думаю, что да. База в Кавголово точно подчиняется. 

– Можно обратиться к руководителям Минспорта, чтобы выделили финансирование. Все-таки университет с такой историей, такими преподавателями. 

– Но я вас специально для этого не приглашала (улыбается). 

– Нет-нет. Это просьба только от меня. Кроме вас в Университете Лесгафта преподают олимпийские чемпионы? 

– У вас такая же олимпийская история, как у Евгении Медведевой, только с хэппи-эндом.

– Очень интересно. 

– Перед Играми в Нагано у Тамары Москвиной было две пары: вы с Артуром Дмитриевым и юные Елена Бережная и Антон Сихарулидзе.

– Да, точно. 

– Наступает олимпийский сезон. Вы проигрываете им финал Гран-при. Потом приезжаете на чемпионат России. Только третьи. У Бережной и Сихарулидзе серебро. На чемпионате Европы, за месяц до Нагано, вы им снова проигрываете. Было ощущение, что эти выскочки сейчас выиграют «вашу» Олимпиаду?  

– Конечно, было, но я сказала себе: «Почему кто-то может, а я нет?». У них еще будет время, а у меня нет. 

– Поражения в олимпийском сезоне как-то давили? Судьи ведь тоже это все видят. 

– Я говорила Артуру: «Что ты срываешь элементы?». А он мне в ответ: «Ксюшенька, если бы ты все время выигрывала, к Олимпийским играм уже была бы великой». 

– Разумно. Как вы делили один лед с Бережной и Сихарулидзе? 

– Москвина давала как-то понять, на кого делала ставку? 

– Я ей до сих пор говорю: «Ваши любимчики Бережная и Сихарулидзе». Но она не соглашается: «Да, никогда они не были моими любимчиками. Мне было важно привезти две пары на Олимпиаду». Потом уже я поняла, что благодаря конкуренции спортсмен делает гигантский шаг вперед. Когда ее нет – начинается деградация. 

– Вы с Артуром выиграли короткую программу в Нагано. Дальше произвольная программа. Бережная и Сихарулидзе падают. Вы выходите на лед последними. Катаетесь чисто – олимпийские чемпионы. В тот момент было страшно? 

– Есть выражение «душа ушла в пятки». Я на себе это почувствовала. Когда Тамара Николаевна зашла ко мне в раздевалку, я ей сказала: «Не пойду». – «Как не пойдешь?» – «Мне страшно». 

– Что Москвина сделала? 

– Нашла какие-то психологические приемы. Я себе сказала: «Оксана, дорогая, ты что совсем спятила? Куда тебя несет? Соберись». Олимпийские игры тяжелы не столько физически, сколько психологически. Особенно в фигурном катании. 

– В какой момент вас отпустило?

– Когда встала в первую позу и сделала первый прыжок. Я поняла, что все. Это катают победители.  

– Когда объявили оценки, вы заплакали. 

– Да. Мне Тамара Николаевна говорит: «Плачь, плачь, чего ты не плачешь?» – «А что плакать?» – «Выиграли!» 

– А вы хоть раз видели, как плачет Москвина?

– Нет, никогда.  

– Бережная и Сихарулидзе поздравили вас с победой? 

– Конечно, у нас были нормальные отношения. Мы потом в Петербурге пять дней зажигали в одном из клубов.  

– В Японии успели увидеть местную экзотику? 

– Мы закончили очень быстро. Короткая программа, день отдыха и произвольная. В Японии все было в диковинку. Конец 90-х. У нас ничего не было. Про суши вообще не знали, что это такое. Какая-то сырая рыба. Кто-то поехал смотреть белых обезьян.  

– За золото Нагано страна хорошо отблагодарила?

– Да, но потом случился дефолт, а наши деньги лежали в банке. Нам какое-то количество отдали. Но это были рубли, а не доллары. 

– Ужас.  

– Конечно, было очень обидно. Даже где-то страшно. Но от нас в этой ситуации ничего не зависело. 

– Можно было сразу купить квартиру или несколько машин. 

– Мы не успели. Деньги лежали в банке. Нам позвонили: «Все, дефолт. Мы можем отдать вам только рублями». 

– Не пугали своих студентов рассказами про дефолт? 

– Нет, они уже немного не понимают, что такое может быть. Еще слишком молоды. У меня катается девочка, ей 15 лет. У них программа «Ромео и Джульетта». Я ее спрашиваю: «Стася, ты хотя бы прочитала книжку, посмотрела фильм?» – «Да, все сделала. Но я не понимаю, почему он не мог ей позвонить!» (улыбается) 

– Действительно! 

– Мы ей говорим: «Телефонов не было». – «Как не было? Почему он не мог ей позвонить?» 

– А вы скажите Стасе, что он мог ей телеграмму отправить. 

– Они не знают, что такое телеграф. Мне кто-то сказал: «Эта ваша энциклопедия – гугл прошлой жизни». 

– То, что Ромео и Джульетта вместе погибли, девочка нормально восприняла? 

– Да, с этим вопросов не было.  

– Артур Дмитриев завершил карьеру после Нагано. Он так и собирался. Ваш уход в 23 года не очень поняли?  

– Мне очень хотелось дальше кататься, но я понимала, что не могу ничего требовать от Артура. Ему уже было достаточно. 

– Другой партнер? 

– Не нашлось того лучшего. Да и у нас еще было много шоу, профессиональные чемпионаты мира. Мы 20 лет откатались в туре Тодда Коллинза. Еще я очень ответственный человек, поэтому всегда нервничала перед соревнованиями. Тем более, когда столько людей сидит в зале. Упасть было стыдно. Мне, наверное, уже не хотелось больше так нервничать. Подрастало другое поколение, которое тоже хотело выиграть. И я посчитала, что Бог дал мне олимпийскую медаль, шикарного партнера, тренерскую команду – этого достаточно. Занимайся другими делами. 

– Вы удивлены, что Алина Загитова осталась? Она ведь выиграла все титулы. 

– Одному принять решение легче. Ты отвечаешь сам за себя. Она молоденькая (В мае Загитовой исполнилось 17 лет – «Спорт День за Днем»). Для спортсмена главное – мотивация.  

– Какая мотивация, если она все выиграла?

– А чего Артур Дмитриев не ушел, когда выиграл свою первую Олимпиаду? 

– Видимо посчитал, что рано.  

– Все зависит от человека. Очень хорошо, что Алина радует нас своим катанием. 

– У нас был еще один фигурист, который все никак не уходил. Я про Евгения Плющенко. На Олимпиаде в Сочи вы сказали, что он поступил не по-мужски, когда снялся с соревнований в день короткой программы. Не жалели потом об этих словах?

– Он на меня обиделся. Кто-то мне сказал, уже не помню. Сейчас у нас нормальные отношения, а я где-то поменяла свое мнение. Что обсуждать, если ты не был в его команде?  

– Карьера Плющенко вообще могла не состояться. Мама хотела увезти его из Петербурга из-за нехватки денег.

– У нас у всех не было денег. Жили в коммунальных квартирах. Ходили и сдавали бутылки из-под молока.  

– Зато сейчас Плющенко выкладывает в Инстаграме фотографии своих машин. Многие его упрекают, что он кичится своим богатством. 

– Плющенко заработал эти деньги своим трудом. Поменял город, приехал в Петербург. Я рада за таких людей.  

– Сейчас также работает его сын. Я был шокирован, увидев в Инстаграме, как Евгений делает ему растяжку.  

– Просто вы не были на тренировке у фигуристов (улыбается). 

– Но не стал ли мальчик заложником своего отца? Папа хочет, чтобы он стал еще более знаменитым. За ребенка выбирают его судьбу.

– Во-первых, выбирают не такую плохую судьбу. В спорте очень мало детей спортсменов. Они как-то сами не стремятся. 

– Ваша дочка занимается спортом? 

– Она занималась фехтованием и теннисом, но я понимаю… 

– … что Шараповой из нее не получилось. 

– У нее в школе было прозвище Шарапова. 

– Почему? Она также кричала на корте? 

– Кричит она сейчас, когда повзрослела (улыбается). Так ее прозвал учитель физкультуры. И вся школа знала: вот, Шарапова идет. У нее хорошо получалось, но она все время подходила: «Можно я закончу этот спорт?».  

– Вы катались в «Танцах на льду» вместе с актером Сергеем Селиным, знаменитым Дукалисом из «Улиц разбитых фонарей». У вас была самая юморная пара в проекте. Долго учили Сергея кататься на коньках? 

– Меня поставили перед фактом. Также как и потом с Олегом Газмановым и Геной Букиным. Иногда Сергей ходил играть в хоккей вместе с нашими фигуристами. Сергей сильно похудел и очень хотел научиться кататься. У него было необузданное желание сделать какой-то образ. Самый трудный был Гена Букин. 

– Почему? 

– Не он вас держал, а вы его?

– Это заблуждение. Девочки держат мальчиков, которые не умеют кататься. У меня от него руки потом болели. 

– Долго вы с ним мучались? 

– Месяца два-три, но потом он как-то завелся, стал приличнее кататься, но мы почему-то закончили.  

– Сергей Селин тогда грозился: «Здесь я буду подчиняться Оксане, но если она придет в кино…» 

– Да, так и было (смеется). В своих ролях он был спокойных, а в шоу вошел в такой азарт! Мне подарили подушку – приз самой не убиваемой девочке, которую больше всего роняют.  

– Вам действительно были важны оценки, которые вам ставили в «Танцах на льду»? Или вы им радовались немного наигранно? 

– Все было серьезно, поэтому радовались каждой оценке. Мы катались с одним дублем. Если ты падаешь, так и выходит. Я нервничала не меньше, чем в спорте.   

– Много времени уходило на тренировки? 

– Должно было больше. Поскольку все артисты заняты в спектаклях, концертах. Иногда мы тренировались по ночам. С Сергеем Селиным мы тренировались в Петербурге, а на выступление прилетали в Москву. Это было очень удобно. 

– Не обижались, что вас больше не приглашали в шоу?

– Конечно, жалко, что это закончилось. Потом начались танцы на паркете. Но нас не имели право приглашать, потому что мы умеем профессионально танцевать. Я еще участвовала в очень интересном проекте в Канаде, где известные хоккеисты катались с фигуристками. Была в паре с олимпийским чемпионом Владимиром Малаховым.  

– Осталась мечта воплотить какой-то образ? 

– Наверное, нет. Мне очень нравилась песня Аллы Пугачевой «Не отрекаются любя», но ее нельзя было катать. Мы не могли взять музыку со словами. А на показательных выступлениях в основном катались в Америке, где эту песню не особо бы поняли. 

– Согласен. 

– Когда у Тамары Николаевны был юбилей, 70 лет, нам сказали: «Ребята, возьмите эту музыку. Таня Буланова будет петь, вы будете кататься». А я понимала, что это наше последнее с Артуром совместное катание. Мы уже не катались вместе, но поскольку Тамара Николаевна попросила, не могли ей отказать.  

– Ваше отношение к методике Этери Тутберидзе? Насколько оправдан такой жесткий подход или это уже профессиональный спорт, где нет места сантиментам? 

– Это так про нее говорят. Я же не знаю, как она общается со своими подопечными. Знаю, что с юниорами надо жестко. Начиная с 16-17 лет, с ними уже нужно как с коллегами. Я не люблю на своих кричать. Но все сугубо индивидуально. Некоторые родители говорят: «Можно мы пойдем в группу, где тренер очень жесткий?» 

– Вы общаетесь со студентами. Не чувствуете, что ментальность молодежи меняется. Они хотят, чтобы их воспринимали как равных. 

– Считаю, что в спорте все равно должна быть жесткая дисциплина. Советская система очень хорошо работала.  

– Даже для этого поколения она будет работать? 

– Да, нам нужно делать элементы, худеть, прыгать и быть технически подготовленными. Это все достигается за счет дисциплины. Чудес не бывает.  

– Сколько времени в неделю вы стоите на коньках? 

Читайте также