Фото кондуктора бывшей жены

В жизни Натальи Перешивки все было благополучно до того момента, как ее заметили журналисты. Про кондуктора-«стюардессу», как ее прозвали за аккуратные костюмы, в которых она работает, не рассказал только ленивый. Ее фото размещали паблики, газеты и сайты, женщину показывали по ТВ.

Однако разделить ее радость, даже такую небольшую, оказались способны далеко не все коллеги. Сначала другие кондукторы начали писать ей гневные послания в соцсетях. Потом перешли в наступление.

– Когда из администрации города приехали мне вручать бланодарственное письмо, они на весь зал кричали «показушница» и «стюардесса», – жалуется Наталья. – Мне даже стыдно за дипломом было выходить…

А 15 ноября наша героиня вышла из отпуска, и диспетчер поставила перед фактом: с «родного» 109-го маршрута ее снимают и переводят на другой. Без объяснения причин.

– Нас с водителем Андреем теперь ставят на 103-й маршрут, который идет до онкодиспансера, – рассказывает Наталья. – На нем никто работать не хочет. Туда ссылают провинившихся в наказание. Я спросила: «Неужели заслужила чем-то такое отношение?» Диспетчер на это мне ответила: «Закрой рот, твоего мнения никто не спрашивал!» Обидно, конечно. Тем более, что со многими постоянными пассажирами 109-го маршрута мы уже дружим. Мне одна женщина пишет в мессенджере: «Выходите быстрее из отпуска!» Я пообещала вернуться 15 ноября. И, получается, обманула. А люди меня там ждут, да и я к ним привязалась уже.

Наталья рассказала и вовсе удивительную вещь. Оказывается, несмотря на наличие служебной машины, в 109-м автобусе на работу периодически ездит замдиректора департамента транспорта мэрии Игорь Кожухов. Узнав о начавшихся проблемах, он пытался хотя бы морально поддержать Наталью и ее водителя Андрея.

– Мне и непосредственная моя начальница сочувствует, – продолжает Наталья. – Говорит, многих кондукторов-грубиянов бы с радостью уволила. Но работать некому, на наши зарплаты немного желающих. Поэтому берут кого угодно – лишь бы согласились. Как разрешить конфликт, никто не знает. А мне уже – хоть увольняйся!

Наталья рассказала, что сейчас вынуждена работать на видавшей виды машине. Кроме всего прочего, там очень холодно. Она принесла вязаные носки для водителя. Сама продолжает стойко ходить по салону в элегантном костюме.

– Ну не могу я ходить в телогрейке перед людьми! – говорит кондуктор. – Когда первый раз зашла в новую машину, чуть не расплакалась. Грязища кругом. Поставила в угол пакет, аж столб пыли поднялся. Я поначалу, 10 лет назад, все чужие автобусы, которые мне доставались чумазыми, отмывала до блеска. А сейчас уже просто нет сил. Из печек ледяной воздух дует. Вот начнутся морозы, не представляю, как буду выживать.

Их «родную» 36-ю машину, которая ходила по маршруту № 109, отдали на подмену другому экипажу. А через три дня новый водитель попал в аварию и разбил ее.

– Я до сих пор не понимаю, почему у нас отобрали нашу «ласточку», которую мы холили и лелеяли, – недоумевает Наталья. – Это был самый чистый «пазик» во всем городе. А сейчас зашла туда: грязь кругом. И вот теперь на ремонт еще отправили.

Единственное, что пока удерживает ее от увольнения, говорит Наталья Перешивка, – это пассажиры.

– Уже на этом, 103-м маршруте, меня начали узнавать, – говорит Наталья. – Зашли молодые девочки. Говорят: «Ой, а мы про вас читали! Можно с вами сфотографироваться, вы такая красивая!» У меня даже душа оттаяла. Вот ради таких эмоций я и работаю.

P. S.:

«Комсомолка» обратилась за помощью для Натальи в департамент транспорта Омска. Там нам пообещали оперативно разобраться в сложившейся ситуации и разрешить конфликт. Также сообщили, что очень ценят Наталью как сотрудника и сделают все возможное, чтобы ее не потерять.

ОБНОВЛЕНО

Официальный представитель департамента транспорта Омска Марина РОСТОВА:

– Кондуктор Наталья Перешивка была в отпуске, а ее водитель на больничном. На закрепленном за ними автобусе работал другой экипаж. После ремонта автобуса экипаж Натальи и Андрея вернутся на свой график на маршруте № 109.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

«Не летала ни разу в жизни»: Кондуктор из Омска встречает пассажиров в форме стюардессы

Наталья Перешивка, которую пассажиры автобуса № 109 прозвали стюардессой за ее необычную форму, ни разу в жизни не летала на самолете. О небе она мечтает с ранней юности. Но застенчивая девушка, переехавшая в город из небольшого села в Горьковском районе Омской области, осуществить заветное желание так и не решилась. Далее…

Если не бабушка, значит, осужденный

Когда вышел на смену, одна из первых моих пассажирок швырнула мелочь в лицо: «Забирай, мразь!» А потом такая: «Подбирай!» Это было феерично. Напарник-наставник учил воровать. Его осудили за наркоту, молодой мрачный пацан. Ходил с бутылкой пива в кондукторской сумке и показывал, кому можно спокойно билет не отрывать. В общем, если видите в трамвае кондуктора не бабушку, значит, человек на исправительных работах.

Меня осудили за неуплату алиментов. Мог либо отсидеть два с половиной месяца, либо — при официальном трудоустройстве — платить штраф, либо отрабатывать. Меня курируют в полиции. В отделении на осужденных клеймо — на тебя или орут, или поучают. Или одновременно. Когда просил куратора не кричать, та стала еще громче: «Хватит спорить, а то закрою!»

Осужденных кондукторов много, потому что нормальный человек не согласится работать за девять тысяч рублей в месяц.

Выгнал бездомного дедушку

Фотографирую три года, чтобы отвлечься от развода и депрессии. Купил самый дешевый фотоаппарат в ломбарде. Детские сады и интернаты снимал для благотворительного фонда — с ними ездили по области, общались с беспризорниками. Одну девочку удочерили, когда увидели мой снимок.

Всегда хотел уличную фотографию делать, но как-то не получалось. А тут катаюсь в «золотые часы» — час перед рассветом и закатом, когда свет мягкий и теплый. Снимаю на компакт — он медленно-медленно делает кадр, как пленочный фотоаппарат.

Я не вырываю людей из контекста трамвая. Это обычные люди, которые катаются каждый день. Мрачно? Да. Вижу много социальных проблем — сорокалетних мужчин, которые не справляются с жизнью, женщин, которые истерят из-за 28 рублей, потому что дорого. Стыдно брать деньги с тех, кто отдает последнее — пересчитывает копейки, чтобы расплатиться. У кого денег нет — не высаживаю. Только раз выгнал человека из вагона, бездомного дедушку. Тот проехал два круга, но пришлось попросить выйти, как ни жалко было — вонял ужасно. В этот же день еще человек вошел в вагон, блеванул и вышел.

Чем хуже район, тем ярче личности. Вот попрошайка, который якобы самый больной на свете, но улыбается тебе по-братски, показывает проездной и хвастается заработанным. Вот сумасшедший Димон, которые ехал в бесплатную столовую и полчаса читал рэп. Вот шаман, вот приезжий. Недавно снимал неонацистов на конечной. Смотрю, парни стоят в масках. Я им: пацаны, можно сфоткаю? Те встали, попозировали. Говорить им, что я еврей, не стал.

Приятно видеть беспризорников, которые не сидят в телефоне, а ходят и битой размахивают — в них больше жизни. Однажды паренек зашел в вагон с аккумулятором. В зубах сигарета: «Дядя, дай закурить». Я ответил, что тут нельзя курить. Спросил, где взял аккумулятор, тот говорит, что украл. Денег у него не было — сошлись на том, что я фоткаю, а пацан проезжает.

Восемь минут на обед

В депо не любят осужденных и стараются довести до увольнения придирками. Не держишься за поручень, когда зашел контролер? Штраф и объяснительная. Достал телефон? Штраф и объяснительная. Слушаешь музыку в плеере? Штраф и объяснительная. На каждую объяснительную в депо — объяснительная в полиции.

Фотоаппарату в депо сначала удивлялись. Агрессивно спрашивали, чего это тут снимаю. Я рассказывал свою историю, показывал снимки. Они кивали: «Да, красиво». Так и привыкли. В трамвайном парке красиво — вагоны, архитектура, ворота, голубиные гнезда. В ремонтном цеху сверху из люков падает свет. Думаю, получится серия.

Транспортную реформу отменили, и это грустно. С трамваями в Екатеринбурге все плохо. Условия ужасные — к людям относятся как к крепостным. На обед у кондуктора восемь минут. Восемь минут, чтобы добежать до столовой, постоять в очереди, расплатиться, сесть за столик, прожевать и — в вагон. Поэтому все толстые — проглатываешь что-то майонезное и обратно. А если водитель сбился с расписания, будет нагонять за счет обеда кондуктора.

Снаружи кажется — в депо миленько, а пройдешь дальше — горы мусора, воняет, краны текут, в туалетах смрад, бумаги нет — я, видимо, должен с собой рулон носить.

Сидишь в столовой, а за соседним столиком орут: «Таракан в омлете!» А ты только что порцию омлета доел. Вчера стою в очереди, а мимо по стене таракан ползет. Я развернулся и пошел за йогуртом в магазин.

В трамваях холодно. Если на улице минус 20, в вагоне столько же. Когда жалуюсь, говорят: забей и одевайся теплее. Формы тоже нет. Должны были валенки и жилетку выдать — но мне не хватило. Пассажиры даже не верят, что я кондуктор. При этом власти покупают дорогой двухуровневый трамвай. А он неудобный — люди там постоянно падают.

В таких условиях никто работать не хочет, так что в ТТУ кадровый дефицит и им приходится брать осужденных. Уволить меня могут только по статье — если буду воровать или три дня прогуляю. Я частенько могу просто спать в вагоне. В месяц получаю около 20 заказов на съемки. Вечером приходишь со съемок, до двух ночи делаешь фотографии, чтобы сразу отправить заказчику, и ложишься. Два часа сна — и уже на ногах, чтобы успеть на трамвай. Вот и засыпаю на ходу.

Фотографии без места и времени

Чтобы сделать кадр, ищу интересного человека, чтобы он хорошо вписывался в композицию и чтобы был не против съемки. Обычно говорю какую-нибудь шутку, чтобы человек расслабился, и снимаю. Фотографию стараюсь отправить герою через соцсети.

Город на снимках не указываю, потому что они вне места и вне времени. Эти фотографии могли бы сделать и 10, и 20 лет назад хоть где — в жизни типичных пассажиров трамвая ничего не меняется.

Меня видели в трамвае знакомые. Удивлялись, а я рассказывал, как так получилось. Немного стеснялся, потому что история малоприятная. Но у каждого своя правда. В депо скажут, что я плохой сотрудник. Жена, наверное, скажет, что заслужил.

Работать в трамвае — лучше, чем сидеть. Какое-то свободное время есть. И экспириенс невероятный. До тридцати я был барменом. На сцене выступал, попадал в списки лучших по России. Работал в самом дорогом заведении Санкт-Петербурга, где отдыхали селебрити. Вот ты делаешь джин-тоник для группы «Скутер», болтаешь с дизайнерами Дольче и Габбана, варишь капучино с корицей для Тины Канделаки, а через пару лет — омлет с тараканами и мелочь в лицо. Такая жизнь.