Гончарова наталья муж

Наталья Гончарова родилась в 1812 году и была пятым ребенком в семье, где отношения между родственниками складывались очень тяжелые. Всем заправлял дед Натальи Афанасий. Он держал дома любовницу, чересчур много пил и проматывал миллионное состояние. Мать Натальи, несчастная в браке, воспитывала детей в строгости.

«Отец слабохарактерный, а под конец и не в своем уме, никакого значения в семье не имел. Мать далеко не отличалась хорошим тоном и была частенько пренеприятна», — писала о семье Надежда Еропкина, сестра Павла Нащокина, который был другом поэта Пушкина.

Когда девочке было три года, родители оставили ее на попечение деда в Калужской губернии, а сами переехали в Москву. Следующие три года малышка провела с ним, обожавшим внучку и баловавшим ее.

К подростковому возрасту Наталья стала отличаться особенной красотой и обаянием, и родители начали рано вывозить ее в свет.

«Словом — я огончарован!»

«Главную прелесть Натали составляли отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.

— Мерси, мсье, — произнесет она, благодаря кавалера за какую-нибудь услугу, и скажет это совершенно просто, но так мило и с такой очаровательной улыбкой и таким окинет взглядом, что бедный кавалер всю ночь не спит, думает и ищет случая еще раз услыхать это „мерси, мсье“. И таких воздыхателей было у Наташи тьма», — вспоминала Еропкина.

Поэт Александр Пушкин не стал исключением и тоже влюбился в Натали Гончарову при первой встрече. Он увидел ее зимним вечером 1828 года на балу у танцмейстера Йогеля, где девочки-подростки учились танцевать и вести себя в высшем обществе, а зрелые кавалеры приглядывали для себя будущих жен.

«Никогда еще с таким грустным чувством не приезжал я на бал. Тайное предчувствие томило меня и волновало душу. Петр Вяземский что-то говорил мне и показывал на молоденьких барышень, которые впервые появились в светском обществе. И вдруг какая-то сила заставила меня обернуться.

Я увидел ее — в прозрачном облаке воланов и кружев, в толпе молодых поклонников, в окружении многочисленной родни и знакомых… Я шагнул навстречу своей судьбе», — писал поэт.

Вскоре 29-летний Пушкин сделал предложение 16-летней девушке. Много лет спустя после трагической гибели поэта люди будут говорить, что кокетка Гончарова вышла замуж не за Александра Пушкина, а за поэта и его славу. В 1829 году, когда Пушкин посватался к девушке, он уже был известным, однако для молодой дворянки это была не самая блестящая партия. Тем более, что с ее красотой и происхождением Натали Гончаровой предстояло получить самые выгодные предложения замужества.

Сам Пушкин в письме княгине Вере Вяземской называл Натали своей «сто тринадцатой любовью».

Как и подобало в то время, Пушкин заявил о своем желании жениться на Натали не самой девушке, а ее семье. Мать Гончаровой не спешила давать четкий ответ, сославшись на слишком юный возраст дочери. Большинство исследователей сходятся во мнении, что женщина сомневалась из-за политически неблагонадежной репутации Пушкина, к тому же он был небогат.

Обоим молодым людям пришлось побороться за свое счастье. Наталье — с матерью, а Пушкину — с императором, и неизвестно, чья битва была сложнее.

Поэт находился под негласным надзором Главного начальником Третьего отделения Александра Бенкендорфа. Ему он и написал о своем решении жениться, испросив у Николая I благословение, поскольку «г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя».

Бенкендорф в ответном письме передал, что император был очень доволен и рад услышать новость о скорой женитьбе поэта.

Этого было достаточно, чтобы вся неблагонадежность Пушкина исчезла в глазах старшей Гончаровой.

Зимой 1831 года Гончаров и Пушкин, наконец, обвенчались. Даже в день свадьбы торжество висело на волоске. Утром будущая теща Пушкина заявила, что у нее нет денег на карету, чтобы добраться до храма, где будет проходить венчание. Церемонию стоит отложить, сообщила она. Поэт выслал ей тысячу рублей, чтобы старшая Гончарова наняла карету и оплатила другие потребности в день праздника. На эти деньги жених рассчитывал жить с Натали в первое время после свадьбы.

По распространенной легенде, во время венчания молодоженов преследовали дурные предзнаменования: сначала взволнованный Пушкин случайно уронил Евангелие и крест, затем — обручальное кольцо, которое он пытался надеть на палец Натали, свеча в руке поэта в какой-то момент затрещала и погасла, а шафер, на протяжении всей церемонии державший над головой жениха венец, устал и передал его товарищу, чего делать ни в коем случае нельзя.

«…эта женщина не будет счастлива, я в том уверена! Она носит на челе печать страдания… Но и какую же трудную предстоит ей нести судьбу — быть женою поэта, и такого поэта, как Пушкин!», — так писала в своем дневнике в 1831 году внучка Михаила Кутузова Дарья Фикельмон.

«Гуляй, жинка, только не загуливайся»

До сих пор нет единого мнения о том, насколько счастливый брак сложился между Пушкиным и Гончаровой, однако сам поэт в своих письмах друзьям на протяжении всей семейной жизни не переставал хвалить супругу.

В 1831 году он писал своему другу Петру Плетневу: «женка моя прелесть не по одной наружности».

В письмах, которые Пушкин писал своей жене, нет высокопарных признаний в любви. Говоря о своих сильных чувствах к Натали, поэт делал это просто: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив».

В Петербурге, куда молодожены переехали жить, Натали Пушкина очень быстро завоевала ту же популярность, что и в Москве — она слыла первой красавицей, и в нее все так же влюблялись на балах. Однако молодая супруга сторонилась такого внимания.

Так, в письме к своему деду Натали Пушкина рассказывает, что до нее дошли слухи о желании императорской четы встретиться с ней на прогулке, и по этой причине она предпочитает выбирать самые уединенные места. Император и императрица все же встретились с Пушкиными, и «императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться и тысячу других милых и любезных вещей». Как писала мать Пушкина, после этого Натали была «принуждена, совсем этого не желая, появиться при дворе».

Тем не менее Пушкин, видимо, опасался за свою супругу, когда бывал в отъездах, и часто предупреждал ее о том, чтобы она не забывала о верности.

«Я хочу немножко тебя пожурить. Ты, кажется, не путем искокетничалась. Смотри: недаром кокетство не в моде и почитается признаком дурного тона. В нем толку мало. Ты радуешься, что за тобою, как за сучкой, бегают кобели, подняв хвост трубочкой … есть чему радоваться!», — писал поэт в октябре 1833 года.

«Теперь, мой ангел, целую тебя как ни в чем не бывало; и благодарю за то, что ты подробно и откровенно описываешь мне свою беспутную жизнь. Гуляй, женка; только не загуливайся и меня не забывай. Мочи нет, хочется мне увидать тебя причесанную la Ninon, ты должна быть чудо как мила… Да, ангел мой, пожалуйста, не кокетничай».

Татьяна Рожнова, автор книги «Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки», считает, что Пушкин напрасно волновался из-за кокетства его жены — Натали заботилась о детях и хозяйстве, и интриги света ее мало волновали.

По ее мнению, отрицательное отношение к жене Пушкина сложилось в советское время, когда задачей историков стало очернить монархию. В союзники к «плохому» царю, погубившему поэта, записывали и Наталью Гончарову.

Вторую дуэль она остановить не смогла

Спустя четыре года после замужества Наталья Пушкина познакомилась с французским подданным, кавалергардом Жоржем Дантесом, который моментально влюбился в нее и стал ухаживать. Причем свое внимание к Пушкиной он не скрывал.

Симпатичный и учтивый Дантес обладал талантом нравиться всем с первого знакомства и, возможно, его ухаживания льстили Наталье. Однако со временем внимание француза стало опасным для нее — в Петербурге поползли слухи о связи молодой Пушкиной с Дантесом.

В 1836 году троюродная сестра Натальи Идалия Полетика (в светском обществе ее называли «Мадам Интрига») пригласила в гости Гончарову. Когда та вошла в гостиную, хозяйки дома не было, зато «случайно» оказался Жорж Дантес, который открыто признался ей в любви и предложил уйти от мужа. Пушкина ответила отказом и с трудом «избежала настойчивого преследования Дантеса», рассказывала впоследствии княгиня Вера Вяземская.

По словам Татьяны Рожновой, светская дама Софи Карамзина часто приглашала в свой дом сразу Дантеса и чету Пушкиных, как будто бы специально, чтобы позлить поэта и заставить его найти повод для ревности.

Осенью 1836 года друзья Пушкина получили анонимный «диплом Ордена Рогоносцев», в котором говорилось, что его кавалеры «единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена».

На следующий день Пушкин, узнавший о письме и считавший, что его автором является Дантес, вызвал того на дуэль. Однако ее удалось предотвратить с помощью участия Жуковского, которого из Царского Села вызвала сама Натали, узнав о намерении мужа стреляться.

Кроме того, через неделю после этого Дантес сделал предложение сестре Натальи — Екатерине Гончаровой. Пушкин не мог стреляться с женихом свояченицы.

Тем не менее в январе следующего года он снова бросил вызов, на этот раз написав оскорбительное письмо Луи Геккерну, приемному отцу Дантеса, после чего француз был обязан бросить вызов.

Их встреча состоялась 27 января 1837 года и закончилась тяжелым ранением поэта. Наталья не знала о готовящейся дуэли. Когда ее муж уезжал на поединок, она вместе со старшими детьми была в гостях у княгини Екатерины Мещерской.

Сохранилось интересное воспоминание секунданта Пушкина Константина Данзаса, который утверждал, что пока они ехали на дуэль, Наталья имела возможность предотвратить ее.

По его словам, на Дворцовой набережной их экипаж поравнялся с экипажем Пушкиной. Сам Данзас узнал ее, не решился остановиться и рассказать ей все, но понадеялся, что она сама заметит мужа. Однако Натали была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону. Так они проехали мимо, не заметив друг друга.

Друзья Пушкина, находившиеся рядом с ним в его последние дни жизни, утверждали, что поэт, умирая, ни разу не упрекнул жену в измене или неправильном поведении. Несколько раз супруги оставались наедине, чтобы поговорить. Прощаясь с Натали, Пушкин сказал: «Постарайся, чтоб забыли про тебя… Ступай в деревню, носи по мне траур два года, и потом выходи замуж, но за человека порядочного».
Пешком отправилась на венчание

В 25 лет Натали осталась вдовой великого русского поэта с четырьмя малолетними детьми, разоренным хозяйством и долгами. Похоронив мужа, она уехала в фамильное поместье, где когда-то еще девочкой жила вместе с дедом. Там она провела следующие два года, сосредоточившись на воспитании детей.

«Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение», — писала она.

Натали ездила навещать могилу мужа вблизи Михайловского. Первые три года там стоял лишь простой деревянный крест, затем вдова поэта смогла установить там мраморный обелиск.

Затем семейство перебралось в Михайловское. Известно, что в это время Наталья очень нуждалась в деньгах, ей приходилось вести хозяйство, в чем она, по собственным словам, была абсолютно неопытна: «Я не решаюсь делать никаких распоряжений из опасения, что староста рассмеется мне прямо в лицо».

В 1843 году она, наконец, возвращается в Петербург ради того, чтобы ее подросшие дети смогли получить хорошее образование.

Говорят, что к 30 годам Гончарова стала лишь еще красивее. Даже трагедия, наложившая отпечаток на выражение ее глаз, не уменьшила привлекательности женщины.

В столице за ней ухаживали самые завидные женихи, в том числе граф Перовский, князь Голицын, Николай Столыпин и неаполитанский дипломат граф Гриффео.

Однако она всем отказывала — для Натальи важно было, чтобы будущий муж принял ее детей как родных.

Таким человеком оказался генерал-майор Петр Ланской. Как и с первым мужем, Гончарова встретилась с Ланским, который был ровесником Пушкина, зимой. Ее старший брат Иван попросил Ланского передать Натали письмо и посылку.

«Бабушка была в черном бархатном платье, такая красивая, убитая горем, что дед сразу в нее влюбился», — рассказывала Елизавета Бибикова, внучка Гончаровой и Ланского.

В мае того же года он сделал ей предложение, на которое Наталья Николаевна ответила согласием.

Император, продолжавший заботиться о вдове русского поэта, высказал желание присутствовать на свадьбе в качестве посаженого отца, однако Гончарова настояла на том, чтобы свадьба прошла как можно скромнее: вместе с женихом они пешком отправились в церковь, где и обвенчались.

В 1849 году она писала своему мужу:

«Ко мне у тебя чувство, которое соответствует нашим летам; сохраняя оттенок любви, оно, однако, не является страстью, и именно поэтому это чувство более прочно, и мы закончим наши дни так, что эта связь не ослабнет».

В браке с Ланским Гончарова родила еще троих девочек. Самым дорогим для нее было счастье родных, которое она оберегала, не давая свету ни малейшего повода распускать сплетни или пересуды о ее семье.

Когда в 1862 году младшая дочь Пушкина Наталья решила разводиться со своим мужем, с которым была несчастна в браке, Гончарова тяжело переносила это известие. Она была глубоко верующим человеком, а кроме того, винила себя в том, что не смогла предостеречь дочь от неудачного замужества. В одном из писем к дочери она написала: «Выбирая свое семейное счастье, нужно быть предельно осторожным».

Тогда же она передала дочери все 75 писем Пушкина, как гарант того, что девушка сможет всегда поправить свое материальное положение при необходимости.

На следующий год Наталья Николаевна скончалась от продолжительной болезни и была похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Там же в одной с ней могиле спустя 14 лет захоронили и Петра Ланского, который тяжело переживал потерю любимой жены