Игорь наджиев биография личная жизнь жена дети

Наджиев Игорь Мислюмович – российский певец, композитор и поэт. Родился 13 ноября 1967 года в Астрахани. После школы Игорь мечтал поступить в театральное училище, но на прослушивании декан заявил: «У вас нет никаких данных для сцены, забудьте туда дорогу раз и навсегда. У вас нет ни внешности, ни фактуры, ни голоса!». Игорь всё выслушал тогда и сказал: «Да, теперь я понял, что сцена – это моя жизнь»… 

В 1986 году Игорь Наджиев становится лауреатом и обладателем 3-ей премии на конкурсе «Сочи-86», а в начале 90-х годов переезжает в Москву. В тот же период записывает свой самый знаменитый хит на стихи Сергея Есенина «Ну, целуй!», который до сих пор считается визитной карточкой певца. Вторым его самым известным шлягером можно считать песню «Наша честь», вошедшую в качестве саундтрека в кинофильм «Мушкетёры. 20 лет спустя». Авторов этого шедевра – композитора Максима Дунаевского и поэта Леонида Дербенёва, Игорь считает своими «крёстными» в творчестве. 

Игоря Наджиева смело можно назвать одним из самых загадочных и экстравагантных артистов отечественной поп-сцены. Иногда его называют: “Суперзвезда вопреки шоу-бизнесу” – артиста знают и любят, несмотря на полное отсутствие в теле- и радиоэфирах, в чёрный список которых, по слухам, Наджиев попал благодаря усилиям Аллы Пугачёвой. Примадонна увидела в молодом артисте угрозу конкуренции своему тогдашнему фавориту Филиппу Киркорову.  

В творческом багаже певца более десятка сольных альбомов, два из которых – «Клоун-Король» (2000 г.) и «Моя судьба в Твоих руках» (2004 г.) были выпущены при сотрудничестве с известным продюсером и журналистом Василием Козловым, который и взял у Игоря Наджиева эксклюзивное интервью.

– Игорь, у тебя столько песен накопилось за десятилетия творчества, но почему-то я не припомню ни одной детской песни. Этот пласт творчества тебе неинтересен?

– Никогда об этом специально не задумывался. Но у меня есть песня «Колыбельная», я её исполняю вместе с детским хором. Эта песня, правда, на альбомах не издавалась, выходила только на каком-то сборнике, может, поэтому ты про неё и не знаешь.

– Наверное, поэтому. Расскажи, какие наиболее яркие воспоминания у тебя сохранились из детства?

– Очень ясно и отчётливо помню мякиш горячего белого хлеба в своих руках, из которого, как из пластилина, я лепил всевозможные незатейливые фигурки, а затем, с таким же увлечением, аппетитно поедал их, как самое вкусное на свете лакомство! Семья моих родителей жила бедно, и мы постоянно в чём-то нуждались. Бывало и такое, что в доме просто не хватало еды и это, поверь, даже сейчас, очень сложно забыть…

– Я охотно верю. А чем занимались твои родители?

– Жили мы всей семьёй в Астрахани, где, собственно, я и родился. Мой папа, Наджиев Мислюм Моисумович, честно «тянул лямку» среднестатистического советского служащего и был обычным инженером по снабжению в авторемонтной мастерской. Мой папа –  иранец княжеских кровей. Его отец, мой дедушка – выкрал и вывез его маму, мою бабушку – из Ирана, когда ей было 14 лет! В большевистской России иранский «Ромео» спасал тогда свою любовь от кровной мести и вражды своих многочисленных родственников: двух знатных, как по Шекспиру, непримиримых семейств княжеского роду! Беглецы поневоле остановились в Астрахани, и здесь уже родился мой отец…

Мама, Антонина Николаевна, работала машинистом котельных установок, а если попросту – кочегаром на хлебозаводе №5. И вместо люльки с пелёнками для меня, у неё в кочегарке, был обыкновенный, деревянный ящик, набитый до краёв соломой, а вместо детских игрушек, как ты уже, наверное, догадался, тот самый мякиш горячего хлеба. Позже, когда в нашей семье периодически заканчивались деньги на еду, мама ставила на крыше хлебозавода самодельные ловушки на голубей и, таким образом, пыталась хоть как-то прокормить меня и старшего брата. Помню, как возмущённо удивлялась классный педагог из школы моему диагнозу – недоедание, поставленному авторитетными врачами: «Да, разве такое, вообще, может быть в «эпоху развитого социализма»?!». Но в ту «чудную эпоху», люди постарше знают, бывало и хуже…

Ещё одно, пожалуй, самое яркое воспоминание из детства – это моё крещение, которое по всем законам советского времени было сделано тогда в полнейшей конспирации, так как могло обернуться очень большими неприятностями. Моя иранская бабушка-княгиня пережила в Астрахани войну, голод и всеобщее презрение окружающих, тайно приняла православие и навсегда забыла о своём благородном происхождении. Она и моя русская бабушка по маминой линии, к несчастью, по тем временам, тоже дворянка, вместе и решили, что внук их обязательно будет православным! И вот, в обстановке строжайшей секретности, меня и ещё одну девочку привели в храм, который специально закрыли на целый день на уборку по такому случаю. Зазвучали молитвы. Нас, буквально, срочно раздели и поставили в купель, причём, как теперь я понимаю – в целях экономии времени, сразу обоих! Глядя друг на друга, мы, естественно ничего не понимали! Вода была тёплая, но когда меня стали ею поливать – я, почему-то, заплакал. Девочка, которая была чуть старше меня, по-товарищески положила мне свою руку на плечо и как-то очень заботливо сказала: «Не плачь!». И я тут же перестал плакать. Потом, после обряда крещения, когда взрослые стали скромно отмечать это событие в трапезной, мне единственному вновь открыли церковь и разрешили в ней вдоволь находиться, по всем её пределам и даже внутри алтарной части, что вызвало у меня, естественно, как у любого нормального ребёнка – неописуемый восторг! До сих пор помню это великолепие – позолоты повсюду, сверкающие люстры, канделябры и подсвечники, величественные иконы, которые смотрят на тебя, как будто живые, мерцание лампад, такой успокаивающий аромат ладана и царящий над тобою какой-то космический, волшебный мир сказки!

– И кем же ты мечтал стать, когда вырастешь?

– Естественно, я мечтал стать кочегаром на хлебозаводе у мамы, что было вполне реально, или космонавтом – ведь бессмертный полёт Гагарина в те годы вскружил голову миллионам мальчишек! В 1970 году благодаря маме, которая не смирилась с тем, что грузчик на работе у отца приобрёл для своей маленькой дочурки подержанное фортепиано, в нашей тесной, однокомнатной «хрущёвке», где еле-еле хватало места на четверых – вдруг появилось пианино! И на четвёртом году жизни, меня, не знающего букв и не умеющего писать, почему-то, сразу взяли учиться в музыкальную школу при Астраханской Государственной консерватории и, как раз, в класс фортепиано, руководителем которого была очень известный музыкант в Астрахани – Флора Валиулина. Она же, в свою очередь, прикрепила ко мне свою лучшую ученицу, выпускницу Астраханской консерватории – Татьяну Дмитриевну, милую девушку, которая стала в моей жизни самым первым и любимейшим педагогом по музыке. Мои родители, конечно же, сомневались: правильно ли поступают они в отношении моего музыкального образования? Но мудрая, не по годам, Татьяна Дмитриевна всегда успокаивала их и говорила: «Наступит день, когда Игорь обязательно скажет вам спасибо за то, что в его судьбе, благодаря вам, есть Музыка!». И, хотя, эту музыкальную школу я потом трижды бросал, педагоги, всё равно прощали мне все мои выходки и, каждый раз, терпеливо возвращали мою «бунтарскую натуру» в учебный процесс. Заканчивая 8-й класс школы, в сочинении на тему «Кем хочу стать?», я, на удивление многих, написал: «Хочу стать эстрадным певцом!». И, хотя до этого, я уже очень много раз выступал, как в самой школе, так и за её пределами: читал стихи, пел, танцевал, играл в спектаклях, устраивал в школе всевозможные концерты и постановки, организовывал агитбригады, словом, был в самой гуще творческого самодеятельного процесса – несмотря на это, педагоги восприняли моё безапелляционное заявление о большой эстраде с нескрываемым сарказмом! Ведь такой профессии в СССР, как эстрадный певец, попросту не существует и поэтому, наш классный руководитель – Дина Чернышова, в комментарии на моё сочинение, от себя добавила: «Склонен к дальнейшему музыкальному образованию…» И это при том, что практически все учителя в нашей школе давно уже называли меня между собой: «Театр одного актёра», а одноклассники придумали кличку ещё лаконичней: «Культура»! Жаль, что об этом факте, не знает наш российский телеканал с одноимённым названием…

– Будем надеяться, что теперь узнает! А какие праздники были самыми любимыми в детстве? Любимые игры?

– Боюсь, что буду не оригинальным, но самые любимые праздники моего детства – это, конечно же, Новый Год, Дни Рождения, и не только мой собственный, Светлые Рождество Христово и Пасха, а ещё, свадьбы! Маленьким, я всегда очень любил бывать на всех подобных мероприятиях и торжествах.

Когда был совсем маленький, любимой мягкой игрушкой была белая, а впоследствии, серая собака непонятной породы советского производства. Моя бабушка, Евдокия Емельяновна, часто нахваливала меня за то, что все мои немногочисленные игрушки всегда лежали в специально отведённом для них месте и были в аккуратном состоянии. А когда я уже подрос, мы с детворой любили играть в «города», в «прятки», в «Раз, два, три, фигура замри!», в «партизан» и «войну», словом, были обычными советскими детьми…

– А  в вашей семье существовали какие-нибудь традиции?

– Я очень любил все застолья в нашем доме. Наверное, потому, что можно было, наконец-то, увидеть хоть какое-то изобилие еды на праздничном столе. А ещё, мама пела! Пела a-capella для дорогих гостей. У неё от природы был удивительной красоты голос! Русские народные песни и городские романсы в её исполнении многих пробирали до слёз и я, как завороженный, растворялся в маме, и впитывал её музыкальный талант.

– А ты можешь вспомнить моменты, когда ты испытывал гордость за себя, и моменты, когда бывал собой недоволен? 

– Гордость была всегда, когда что-либо удавалось и это воспринималось окружающими меня людьми с восхищением! Я всегда стремился к тому, чтобы всё, что я делал, было бы сделано качественно и как можно лучше! В таких случаях, я очень часто работал фанатично, до изнеможения, порой забывая про время… А недовольство и неудовлетворённость собой – это вечные спутники всех ищущих, жаждущих Истины, творческих людей! Но главное, в чём я буду всегда винить себя, это то, что так мало сыновьей любви я успел подарить своим мудрым и таким чутким родителям…

– Какие свои заблуждения ты припоминаешь?

– Наивная уверенность в том, что родители – вечны! Только сейчас, когда их нет рядом со мной, я понимаю, что все мои радость и счастье, большие успехи и победы, все мои стихи и песни – это Они! Голосом мамы – я пою, сердцем отца – я живу «в этом мире бушующем»… Я смотрю на этот мир их глазами! Они –  мои Ангелы-Хранители и я верю, что где бы я ни был на Земле, я живу, на этом свете их молитвами на небесах!

– В тебе сейчас что-то осталось от ребёнка?

– Как был ребёнком – так им и остался! Если умер ребёнок в душе, значит, умерла душа…

Беседовал Василий КОЗЛОВ

(Москва, 2010 год)