Инстаграм антон батырев

Антон Батырев, известный зрителям по сериалам «Сладкая жизнь» и «Реальные пацаны», — человек, в профессии состоявшийся. Когда-то он, коренной москвич, ради мечты поехал в провинцию, чтобы поступить в театральный институт. И не пожалел о принятом решении. Узнаваемость приятна, хотя порой с ней связаны и забавные ситуации. В интервью Антон рассказал о любви к советской семье, об отношениях с маленьким сыном Добрыней и поисках вдохновения. Обо всем этом — в интервью журналу «Атмосфера».

— Антон, судя по всему, вы целеустремленный человек, раз поехали в Саратов. Как родители восприняли ваш отъезд?
— После окончания школы я год проучился в Московской академии тонкой химической технологии — пытался пойти по тому пути, что предложили родители. Но, скажу честно, мне это не понравилось. Я начал пробовать поступать в Москве в театральные вузы, но везде почему-то слетал с третьего тура. Поэтому я уехал не в Саратов, как пишут в Интернете, а в Ярославль, и там уже поступил на курс прекрасного Вячеслава Сергеевича Шалимова. Проучившись полтора года, оказался в Питере, хотел перевестись туда. Чтобы заработать денег, устраивался барменом, поваром горячего цеха и официантом.

Платили неплохо, и к тому же всегда можно было бесплатно поесть. (Улыбается.) Немного поработал в театре и не только, но летом при поступлении снова слетел с третьего тура. Вернулся в Ярославль, а на моем курсе место уже было занято парнем, который перевелся из Саратова. Он сказал: «Езжай в Саратов». Так я оказался в этом городе и уже доучился там.
— Каким вам показался Саратов?
— Хороший старинный русский город, отчасти построенный пленными немцами. Очень уютный и вместе с тем большой. Ширина разлива Волги, если я не ошибаюсь, около тринадцати километров, есть острова. Меня вообще привлекают такие города, в них сохранилось древнее и красивое начало. Вообще, в то время в провинции атмосфера была своеобразная. Вот сейчас вспомнил, и нахлынула ностальгия по тем временам. Наш педагог Римма Ивановна Белякова любила, когда у мужчин были длинные волосы, и все ребята на нашем курсе носили именно такую прическу. А местным парням не очень нравилось, когда другие парни ходили с длинными волосами. Поэтому порой у нас возникали конфликты.

— Вы жили в общежитии?
— Сначала в общежитии, потом снимал квартиру, дом. А потом вернулся в Москву с дипломом. Я думал о том, чтобы остаться в Саратове, но к тому времени, наверное, не совсем созрел. Общага — это вообще школа жизни, не побоюсь этого сравнения. Учит многим вещам, например, заводить новые полезные знакомства, отстаивать свою точку зрения, работать в команде. Там было все то, чего не хватает для безрассудности, и даже местные всегда приходили к нам тусоваться.
— А родители вам помогали?
— Да, конечно. Помогали, приезжали. С родителями я созванивался раз в неделю, тогда не было мобильных телефонов, и я ходил на Главпочтамт. Забавное было время, даже трудно себе представить, что всего двадцать лет назад мы жили без сотовой связи и Интернета.

— То есть вы вернулись под родительское крыло?
— Не совсем так: немного мы пожили вместе, а потом я женился в первый раз. Мне было уже двадцать семь… через полгода развелся.
— А что так мало продержались-то?
Наверное, во многом решение вступить в брак было эмоциональным. Пожениться решили спонтанно, потом начали жить вместе, навалился быт, и мы поняли, что совсем не подходим друг другу. Но это уже в прошлом, надо извлечь урок и идти дальше. Мне кажется, что в принципе нам не попадаются плохие люди, нас чему-то научили,
что-то сделали в нашей жизни, и все.

— Вам проще с девушками из своей среды?
— Я со всеми нахожу общий язык. Но не все понимают меня и, скажем так, специфику актерской профессии. Например, они видят на экране постельную сцену, но не знают, как мы ржем во время этих съемок и как стесняемся. У них перед глазами убедительная картинка, и ревность возникает. А ведь это моя работа, такие сцены снимают не с первого раза, вокруг стоит съемочная группа, и все сосредоточены. Хочется, чтобы человек это понимал и доверял.
— Вам часто достаются роли представителей органов правопорядка, врачей, положительных героев. Хотелось бы сыграть что-то противоположное?
— Мне интересны разные роли — и менты, и врачи, и дворники… Но больше всего на съемках я ценю свободу. При наличии свободы действий из чего угодно можно сделать конфету. Сейчас, к сожалению, важна фактура, и актеров ищут на роли именно по ней — это плохо. Посмотрите на разнообразие ролей советских актеров. Их брали не фактуре, а по таланту. Я не скрываю, что соглашаюсь на участие в некоторых проектах только из-за денег. Но есть и достойные работы, в которых можно проявить себя. Из последних могу назвать телефильм Анатолия Матешко «Кто ты?», в котором я играю следователя. Там и острый сюжет, и любовная линия. В исторической саге Тимура Алпатова «Годунов» у меня роль атамана Заруцкого. Скоро должен выйти фильм Оксаны Байрак «Ничто не случается дважды», там я играю бывшего пограничника, интересная трансформация персонажа происходит, описан временной отрезок в двадцать лет. Я даже отрастил бороду ради этой роли. Полтора года с ней проходил, потом сбрил. Все эти герои абсолютно разные, для каждого придумываешь какие-то свои «фишечки», чтобы сделать образ ярким, и мне это нравится.
— Помните момент, когда поняли, что стали известны, появились поклонницы?
— Я не скажу, что мне приходится «справляться» с поклонницами, думаю, что их даже нет, я не такая величина, чтобы меня караулили у подъезда. Просто иногда пишут в соцсетях после выхода какого-нибудь фильма, что там понравилось или не понравилось, хорошо или плохо ли я сыграл, на их взгляд. Узнавать начали после «Пятницкого» (у Антона была роль лейтенанта полиции Олега Терещенко. — Прим. авт.), и, конечно, это приятно. Хотя порой случаются и забавные истории. Недавно вот пришел в магазин селедку покупать. А продавщица узнала меня и говорит: «Ой, актеры селедку покупают!» Представьте себе, и все остальное тоже делают. Мы, актеры, такие же люди.
— А как вы относитесь к долгоиграющим историям? Например, сериал «Реальные пацаны», в котором вы тоже участвуете, идет на ТНТ уже пятый сезон.
— Моя роль в нем небольшая, я играю Вадика, бывшего парня Леры. Это для создателей он стал долгой историей, и я считаю, что зрительский интерес здесь вполне оправдан. Это хорошее, жизненное кино про любовь, дружбу, приключения простых ребят, которые хотят чего-то добиться в жизни. Некоторые серии я смотрел, хотя специально не лезу в Интернет, чтобы полюбоваться на себя.
— Среда, описанная в «Реальные пацанах», для вас не близка?
— Почему же? Я ведь жил и в Саратове, и в Ярославле, там все это процветало в полной мере. Мое юношество пришлось на лихие девяностые. Не скажу, что я сам был гопником, но в подобных компаниях мы иногда тусовались.
— Случались в вашей жизни конфликты, которые переходили стадию разговоров?
— Конечно. Ответить за базар могу. (Смеется.) С возрастом понимаешь, что любой конфликт можно решить словами, но иногда возникали ситуации, которые приходилось действовать по-другому.

— У вас есть свой «кодекс чести»?
— У каждого мужика он есть. Надо быть максимально честным с близкими людьми. Надо уметь защитить их, не давать в обиду. А еще быть добрее к окружающим. Но это не кодекс, а нормальное человеческое поведение.
— А почему вы сына назвали былинным именем Добрыня? Это связано с представлениями о том, каким должен быть настоящий мужчина?
— Может быть, я об этом не задумывался. Мне всегда хотелось, чтобы моего сына звали Добрыня, еще задолго до его появления. Он очень добрый мальчишка, но при этом может и постоять за себя.
— Во дворе его не дразнят?
— Что вы! Сейчас такие имена детям дают! Мне кажется, что дразнить будут Саш, Леш и Сереж. Я замечаю тенденцию возвращения к корням, и это меня радует.
— Что изменилось в вашей жизни с появлением сына?
— Все. Отношение к себе и к миру изменилось. Думаю, у всех родителей с появлением ребенка остро ощущается ответственность, всегда думаем наперед. До этого я хотел купить мотоцикл и стать байкером, а тут сразу перестал об этом мечтать. Более того, даже на машине езжу гораздо аккуратнее. Добрыне шесть лет, это для меня главный человек в жизни. Каждый вечер мы созваниваемся по видеосвязи — в Москве ли я, на площадке ли — все равно, я всегда выкрою несколько минут, чтобы с ним поговорить. Для меня это важно, надеюсь, для него тоже. Я обычно спрашиваю, как день прошел, что в садике интересного было, но не всегда получаю ответ. Он отмалчивается или просто говорит, что не помнит, ему гораздо интереснее показать что-то или придумать.
— Он же в школу пойдет скоро. Это будет обычная школа?
— Да, обычная. Я считаю, что незачем прививать ребенку ощущение своей исключительности. Если все давать на блюдечке, как это делают педагоги из частных «крутых» гимназий, он может вырасти избалованным.
— Чему еще вас сын учит?
— Многому, сам того не подозревая. Он быстро схватывает суть вещей, учит меня быть сдержаннее, меньше суетиться, не нервничать по пустякам. Сейчас дети совсем другие, продвинутые во всех смыслах… Хотя мое детство было действительно счастливым, пусть у нас не было такого изобилия игрушек, но у нас работали мозги, нам во дворе было интересно, нас было не загнать домой. Помню, в школе нам рассказали, что Ленин после гимназии несколько часов гулял, а уже потом, приходя домой, учил уроки… И когда мне мама сказала, что, пока я не сделаю уроки, я никуда не пойду, — ответ у меня был готов. (Смеется.)
— Помните свою реакцию, когда узнали, что будете отцом?
— Подумал: ну и хорошо. (Смеется.) Вообще, я не умею радоваться, что называется, напоказ. То же самое в кино: я за естественность, за органику. Иногда по этому поводу спорю с режиссерами. Чем мне понравилось работать с Анатолием Матешко — тем, что он не наседал, не навязывал свое видение персонажа. По сценарию в финале была постельная сцена, но я высказал мнение, что это слишком банально, в каждом сериале подобное показывают. И предложил свой вариант. Я люблю поэзию, и за два месяца до этого мне попалось замечательное стихотворение Геннадия Шпаликова. В итоге мы отказались от эротики. И все сделали взглядами на фоне поэзии. Думаю, эмоционально это получилось гораздо сильнее.
— Женские журналы пишут, что секса стало меньше: и в кино, и в жизни.
— В нулевых было засилье пошлости, а сейчас люди уже этого наелись. Как ни крути, у нас другой менталитет. Изначально в нашем кино была психологическая драма. А в жизни люди стали больше ценить отношения. Если нет в паре уважения друг к другу, внимания, заботы, сексом отношения не спасешь. Каждому важно, чтобы рядом был именно близкий человек, который и поддержит, и выскажет мудрую критику, чтобы находились общие темы для разговора.
— Вы легко поддаетесь перевоспитанию?
— Очень нелегко. Но! Я умею признавать свои ошибки. Если мне доказали фактически, что я был неправ, извинюсь. Однако не у всех хватает терпения предоставить факты. Если же на меня просто начинают орать, я завожусь в ответ. Вообще, я считаю, что главный в семье — мужчина, и есть у меня такая черта, что все должно быть по-моему. Но опять-таки, если услышу аргументированное мнение, соглашусь.
— То есть у вас домострой?
— Признаюсь, да. Мне по душе семья образца советских времен. Мне кажется, в ней все правильно было устроено. Женщина же мечтает о сильном мужчине, разве нет? «Замужем» значит — за мужем. Мужчина должен больше зарабатывать, уметь содержать свою семью. Пусть жена тоже работает, если хочет, но он должен быть сильнее и в финансовом плане, и в остальных тоже.
— Кстати, я вспомнила советский фильм «Москва слезам не верит», где Гоша обиделся, что его любимая — директор завода, а он всего лишь слесарь.
— Да. Есть же мужское достоинство. Пусть она директор, но для мужчины это стимул стремиться стать круче.
— Есть мнение, что дом — место, где мужчина отдыхает, а женщина работает. Согласны?
— Наверное, да. Для меня женщина — хранительница очага, она отвечает за уют. Но это, конечно, не означает, что на нее надо повесить все домашние дела. Мужчина должен уметь погладить свои вещи и приготовить ужин. Главный человек в семье не должен лежать на диване голодный и ждать, когда придет жена с работы и покормит его. Но создание атмосферы — шторочки, подушечки, вазочки — забота женщины. Мужик покупает обои, а женщина подсказывает их цвет.
— Если брать тот период, когда вы только грезили об актерской профессии, и нынешний — насколько далеки оказались мечты и реальность?
— Наконец-то они совпадают, а вот лет пять назад не сходились вообще. Сейчас я получаю удовольствие от работы, есть профессиональный опыт, я могу уже что-то предложить режиссеру, а раньше не осмеливался на это. И если снимаешься не в проходных проектах, знаешь, что хорошо сделал свою работу, эйфория наступает. А в проходных эйфория наступает от заработанных денег. (Смеется.) На съемочной площадке чувствую себя уверенно, в начале карьеры, конечно, ощущал себя совсем по-другому. Но есть один факт, который с годами не меняется: коллеги и журналисты иногда коверкают мою фамилию, в ней нет и никогда не было буквы «ё», а произносить следует с ударением на первый слог. Раньше не делал акцент на этой ошибке, но теперь всегда поправляю человека, когда слышу. Это для меня важно.
— А театр в вашей жизни есть? Вы же играли в «Табакерке»?
— Я там играл один спектакль. Сам приехал, попросился на работу, и меня взяли в спектакль «Страх и нищета в Третьей империи». Три с половиной года я играл как приглашенный артист. Потом участвовал в антрепризах. В конце февраля у меня будет театральная премьера. Есть еще предложения, но я понимаю, что не сумею совместить со съемками.
— В вашем Инстаграме есть фото Юрия Гагарина, Владимира Маяковского и Сергея Есенина. Чем они для вас дороги?
— Там есть и много других прекрасных людей и авторов. Космонавт Юрий Гагарин — великий человек, символ эпохи, которая мне очень нравится. А Есенин и Маяковский — два моих любимых поэта. Они очень разные, но оба такие мощные! При этом я не зацикливаюсь на каком-то одном авторе. Не так давно перечитал «Бесов» Достоевского, и если раньше обращал внимание на сюжет, то сейчас замечаю совсем другие вещи. Его высказывания о русском либерализме, его предвидение будущего — это же гениально.
— Сами стихи пишете?
— Пробовал. Бывает, приходит что-то на ум, когда в пробке стою, но это стихи не такого качества, которыми можно гордиться, где-то публиковать. Так, баловство.
— Есть у вас хобби?
— У меня нет на это времени. Путешествий и по работе хватает. А все свободное время стараюсь проводить с сыном — музеи, океанариум, кино, парки, аттракционы, — мне и самому интересно, я от нашего общения получаю радость.