Ирина масленникова биография личная жизнь

Татьяна (“Евгений Онегин” Чайковского)
Снегурочка (“Снегурочка” Римского-Корсакова)
Волхова (“Садко” Римского-Корсакова)
Людмила (“Руслан и Людмила” Глинки)
Антонида (“Иван Сусанин” Глинки)
Марфа (“Царская невеста” Римского-Корсакова)
Джильда (“Риголетто” Верди)
Виолетта (“Травиата” Верди)
Джульетта (“Ромео и Джульетта” Гуно)
Церлина (“Дон Жуан” Моцарта)
Марселина (“Фиделио” Бетховена)
Зофья (“Галька” Монюшко)
Кланя (“От всего сердца” Жуковского)
Мими (“Богема” Пуччини)
Лакме (“Лакме” Делиба)
Сюзанна (“Свадьба Фигаро” Моцарта)
Розина (“Севильский цирюльник” Россини)
Мюзетта (“Богема” Пуччини)
Дуня (“Морозко” Красева)

В 1947 году получила первую премию на Первом Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Праге.
Награждена орденом Трудового Красного Знамени (1976), орденом Дружбы (2007).

последнее обновление информации: 11.03.13

Сценическая судьба артистов музыкального театра, как известно, несправедливо коротка. Благо что многие из них после завершения вокальной карьеры проявляют себя на преподавательском поприще. Вот и прима Большого театра Ирина Масленникова, покинув подмостки в 1960 году, по сию пору уже почти полвека занимается преподавательской деятельностью. Она уважаемый и авторитетный профессор Московской консерватории, к тому же в последние годы добавилось приятных хлопот с молодой порослью Центра оперного пения Галины Вишневской, где Масленникова трудится со дня основания. А есть ещё дом. И второй Дом – вотчина мужа. Ирина Ивановна – супруга Бориса Александровича Покровского, патриарха оперной режиссуры, создателя и бессменного руководителя Камерного музыкального театра, где ей также, разумеется, необходимо бывать, помогать, поддерживать… Казалось бы, столько забот под силу, прямо скажем, людям помоложе. Но, как видно, «её года – её богатство» поддерживают жизненный тонус Масленниковой: она энергична, активна, в глазах не затухает лукавый блеск. А голос – голос этот так, кажется, слушал бы и слушал…

– Ирина Ивановна, история русского национального вокала включает в себя, как мы знаем, немало взлётов и падений. И всё же когда, по-вашему, был наивысший пик?

– Трудно сказать… Если уж глубоко в историю заглядывать, то сначала мы увидим итальянскую оперу в России. Екатерина Великая основала Большой театр, и многие годы в нём царили выдающиеся русские певцы. А потом пришёл Фёдор Иванович Шаляпин. Вот вам и громадный взлёт – пик, если хотите.

– Когда мы говорим «вокальная школа», то подразумеваем не только учебный процесс, но и разность подхода к технике пения, к интерпретации образа самой партии. Но голос как инструмент наиболее консервативен. В сочинениях же композиторов прошлых веков нередко преобладала установка на виртуозность, зачастую лишавшая певца красоты звука, естественного, уникального тембра.

– Вообще всё надо начинать с композитора. А музыка настолько неисчерпаема в своих проявлениях, что любая школа и реформа не влияют на качество звучания голоса певца. Другое дело – у нас много певцов, а природных голосов мало. Что дано природой, то дано. Только не надо мешать голосу. По-разному и в разные сроки начинают певческую карьеру. Катульская, например, в 17 лет начала. Я – в 18. Нежданова засверкала, когда ей исполнилось тридцать пять. Бывает и такое.

– Вы употребили слово «реформа». Согласитесь ли с тем, что тот же музыкальный авангард, появившись одновременно с реформаторскими устремлениями в прочих видах искусства в начале прошлого века, по сути, развалил классические каноны в певческой культуре? Бельканто стало отголоском прошлого, мало кто владеет им по-настоящему…

– Ничего подобного! Да, действительно, композиторы поначалу увлекались новыми веяниями. А потом всё стало на свои места, возвратились к истокам. Бельканто – классическая школа пения, никогда не будет «отголоском», уверяю вас. Недавно я слушала «Норму» в исполнении Кабалье – она пела очень хорошо. А ведь это труднейшая партия! Но школа есть школа.

– Сейчас для певца с классическим образованием и успешно складывающейся оперной карьерой слишком много соблазнов и возможностей: поучаствовать в массовых зрелищах, «засветиться» на телевидении, стать «медийным лицом»… И вот уже даже такую безукоризненно «академическую» певицу, как Нетребко, некоторые ценители относят к шоу-бизнесу…

– Я демонстрирую своим ученикам записи Нетребко и говорю им: «Вот эталон работоспособности! Почему она может, а вы – нет?» Дело-то в конечном счёте не в том, как это будет называться – эстрада или шоу, не в том, что именно будет исполняться. Дело – в мере ответственности перед слушателем. Когда-то в свои концерты – а у меня каждый год были сольные концерты, и не только у меня (мы пели в Кремле, в Большом театре, в Колонном зале, и представьте себе, зал был битком набит, на корточках сидели), – так вот я стала включать в программу песни, думала: это популярно. И представьте себе, публика требовала оперные арии. Конечно, сейчас уровень мастерства снизился, поистине настоящих, как нынче любят говорить, звёзд – раз-два и обчёлся.

– Ирина Ивановна, так когда же на русской сцене вновь зазвучит колоратурное сопрано, равное Масленниковой?

– Увы (смеётся), нет у нас колоратурного сопрано. И других голосов нет: баса, баритона. Откуда их взять? Где-то появится молодой человек с отличным голосом – и сразу мчится за границу. После окончания консерватории необходима шлифовка, такую задачу, кстати, ставила Галина Вишневская, когда открывала свой центр, иначе многолетний учебный труд пойдёт насмарку.

Как бы ни были хороши специалисты по вокалу в Италии и Германии, всё же здесь сохранилась, слава богу, своя, русская школа пения. Её нужно всего лишь поддерживать, а не затаскивать на задворки истории, что активно пытаются делать некоторые господа от искусства. Пока я в силах, буду стараться внушать своим ученикам любовь к отечественной культуре пения. Но лично от меня немногое зависит.

К сожалению, в нашей консерватории не преподают (этого не было и раньше) мастерство актёра. Чему ж тогда удивляться, если артист с приличным голосом как истукан маячит на сцене. В музыкальные заведения поступают молодые люди подчас необразованные, не знают нот, как читать клавир. Великие певицы Нежданова, Катульская, Барсова сначала получали музыкальное образование, а потом уже вокальное.

Я училась в ГИТИСе, одновременно брала консультации у Катульской и была счастлива. Одна из моих учениц, ничего не скажешь – с хорошим голосом и отлично владеет французским языком. Вот поёт она арию Маргариты из «Фауста». Я ей говорю: «Хотелось бы, чтобы ты понимала, о чём поёшь. Что там происходит? Ну скажи мне, кто такой Мефистофель?» Ответ: «Муж Маргариты» (смеётся).

Сейчас много рассуждают о новой программе обучения, какой она должна быть, чтобы отвечала каким-то современным требованиям. А что это за «современные» требования? Никто толком не знает. На моём веку этих программ было видимо-невидимо, однако они нисколько не влияли на качество исполнения. Многое зависит в первую очередь от себя самого, от таланта и радостного состояния певца, который просто поёт от души и сердца.