Кенни вест бывшая жена

Он слышит голос Бога, строит футуристические города для бездомных, записывает альбомы, со студии звукозаписи отправляющиеся сразу в вечность, придумывает дизайн кроссовок и баллотируется в президенты. Кто он — гений, опередивший свое время, или император поп-культуры, сам же ставший ее заложником? Житие Канье Уэста, записанное Андреем Подшибякиным.

Угнаться за Канье Уэстом невозможно: за несколько июльских дней он провел первую встречу с избирателями в рамках своей президентской гонки, обрушил акции Gap и adidas, устроил истерику в твиттере, снялся с президентской гонки, пообещал выпустить альбом Donda, переименовал его в Donda’s Child, ничего не выпустил и объявил о намерении развестись с женой

В биографию Канье Уэста могут поместиться описания десятков жизней обычных людей. Несколько великих, два ужасных и семь так и не вышедших альбомов. Двадцать одна статуэтка Grammy (больше нет ни у одного рэпера, столько же только у Джей-Зи) и женитьба на Ким Кардашьян. Купание в фонтане в центре Еревана и незаконное строительство футуристического города для бомжей. Президентские амбиции и публичные нервные срывы. Линия кроссовок, которые носят во всем мире, и линия одежды, при виде которой во всем мире крутят пальцем у виска. Проект по выкапыванию гигантской ямы в Вайоминге и церковные службы, на которые ходит Брэд Питт. Миллиард долларов и подозрительные налоговые льготы, полагающиеся в Америке лишь религиозным организациям. Только перечисление таких эпизодов заняло бы несколько страниц. Угнаться за Канье Уэстом невозможно: за несколько июльских дней, пока писался этот текст, он провел первую встречу с избирателями в рамках своей президентской гонки, разрыдался там перед камерами, обрушил акции Gap и adidas, устроил истерику в твиттере, снялся с президентской гонки, пообещал выпустить альбом Donda, переименовал его в Donda’s Child, ничего не выпустил и объявил о намерении развестись с женой. В год, когда массовая культура развалилась на части под тяжестью пандемии, Канье Уэст окончательно превратил себя в массовую культуру. И тоже развалился на части.

Невозможно представить, что еще двадцать лет назад имя Канье Уэста не знал никто, кроме максимально погруженных в специфику хип-хоп-саунда людей, чей слух натренирован на ускоренные семплы старого соула. Именно этот прием стал визитной карточкой раннего Уэста: вспомним Turn it Out Жермена Дюпри и The Truth Бини Сигела. В 2000 году талантливого юношу заметил Джей-Зи: Уэст спродюсировал трек Izzo (H.O.V.A) с классического альбома The Blueprint — и моментально стал одним из самых востребованных в жанре битмейкеров.

Другой вопрос, что известности в рамках субкультуры Уэсту было мало: в начале нулевых рэп был нишевой историей, балансирующей на грани прорыва в мейнстрим. Попытки получить контракт с лейблом и записать полноценный альбом долго ни к чему не приводили; интересно, что этому противилось и руководство мейджора Capitol Records, и тогдашний работодатель Уэста Джей-Зи. Первые не понимали, как продавать новаторский в тогдашнем понимании рэп с примодненным звуком и текстами про университет; второй не хотел лишаться талантливого битмейкера. В октябре 2002 года случилась апокрифическая история, с которой начался вертикальный взлет Канье к вершинам уже не рэпа, а глобальной поп-музыки: Уэст уснул за рулем по дороге из студии, врезался во встречную машину и вдребезги раздробил челюсть. Результатом стала песня Through the Fire с его первого альбома The College Dropout — моментальный международный блокбастер. Хочется, впрочем, заметить из 2020 года, что Уэст любит приврать, преувеличить, выдать желаемое за действительное и подогнать скучную реальность под слагаемую им легенду о самом себе — возможно, дело было не в аварии и не в челюсти.

Дальнейшее известно даже тем, кто не следит за музыкой вообще: Канье взлетел к звездам; выпустил одну за другой несколько классических пластинок; несколько раз расширил рамки того, что в принципе возможно в хип-хопе (вспомните 808s & Heartbreak), и записал совместный с Джей-Зи альбом Watch the Throne — по-настоящему грандиозное произведение, поставившее точку в музыкальных нулевых. Любопытно, что уже тогда он аккуратно примерял образ анфан террибль: в 2009 году на церемонии MTV Music Awards Уэст ворвался на сцену, вырвал микрофон у Тейлор Свифт и заявил, что вместо нее награду за лучший клип должна была получить Бейонсе. Это, безусловно, правда; певца тем не менее выдворили из зала с охраной.

На рубеже десятилетий стало понятно, что Канье в принципе скучно в рамках, причем чем шире рамки, тем ему в них скучнее. В рэпе, как и в целом в жизни, довольно быстро обнаруживается потолок: не понятно, что делать после того, как успех уже случился. Доктор Дре переквалифицировался в хай-тек-миллиардера, Джей-Зи подружился с Обамой и скрылся в тени Бейонсе, Дидди стал выпускать водку, Снуп Догг в возрасте сорока восьми лет продолжает вести себя так, словно на дворе по-прежнему 1993 год. Ни одна из этих моделей Канье не подходила, поэтому он придумал новую: превратиться в персонализированное культурное явление. Или сойти с ума — это зависит от интерпретации.

Сход Канье с рельсов неотделим от появления в его жизни Ким Кардашьян. Они начали встречаться в 2012 году, когда Уэст выпустил компиляцию Cruel Summer с сокрушительным блокбастером Mercy и в целом двигался по понятной траектории большого стадионного артиста, а поженились в конце 2013-го, когда он выступал на корпоративе в Казахстане, выдвигал по радио дикие антисемитские теории, неубедительно за них извинялся и постоянно ходил грустный, породив даже небольшой мем sad Kanye. Что там с ним делала большая эксцентричная семья Кардашьян, никому неизвестно, но очевидно одно: после вышедшего незадолго до свадьбы неистового альбома Yeezus личность Уэста и его музыка стали отделяться друг от друга; точнее, личность начала над музыкой ощутимо доминировать. Людям стало интересно, «во что сегодня одет Канье», а не «когда выйдет новый сингл Канье». Именно тогда он практически единолично ввел во всемирную моду марки Fear of God, Fjallraven и A.P.C., а также выпустил вместе с Nike сенсационную модель кроссовок Air Yeezy. Последним внятным альбомом перед чередой провалов был моднейший, с продюсерами уровня Мэдлиба и Каррима Риггинса, The Life of Pablo — идеальная музыка для показа очередной коллекции какой-нибудь прогрессивной марки. Примечательно, что одна из песен на пластинке называется «Я люблю Канье», в другой автор сравнивает самого себя с Альбертом Эйнштейном.

В разгар эпидемии,
глобального
экономического кризиса
и разгорающихся конфликтов Канье Уэст — едва ли не единственный источник новостей, не вызывающих бешенства

Рамки международного фэшн-инфлюенсера стали Уэсту тесны еще быстрее, чем рамки международной поп-звезды. История с кроссовками (стандартная для любого уважающего себя крупного рэпера) иллюстрирует это как нельзя лучше: Канье обвинил Nike в том, что те создали искусственный дефицит его последней модели Air Yeezy II Red October. В рознице эти кроссовки купить было невозможно; перекупщики просили до пятидесяти тысяч долларов за пару (и это не опечатка); даже сегодня, через шесть лет после релиза, цена на них держится в районе двадцати тысяч. Индустрия селебрити-кроссовок десятилетиями работает именно так и меняться не собирается: попробуйте, например, купить созданные Дрейком Air Jordan 11 Retro OVO Pink. Канье решил разрушить и эти рамки: в его представлении кроссовки Канье Уэста должны были оказаться на миллионах ног, а не на десятках. Он поссорился с Nike (после чего написал о бренде издевательскую песню Facts) и перешел в adidas — делать доступные всем Yeezy Boost. Разумеется, первые несколько лет они не были доступны никому, кроме целевой аудитории Red October; а потом их стало слишком много, и они перестали быть релевантными для людей, знающих, кто такой Канье Уэст. К этому моменту, правда, Канье давно уже перестал мешать реальности вторгаться в собственную картину мира.

Многое из сказанного выше объясняет, почему Уэст некоторое время назад начал публично хвалить Дональда Трампа и появляться на публике в красной MAGA-бейсболке (вещи абсолютно немыслимые для сегодняшнего деятеля американской массовой культуры). У Трампа и Уэста намного больше общего, чем кажется на первый взгляд: обоим тесно в рамках; оба — профессиональные шоумены с огромным стажем; оба, кажется, верят, что властью, данной им поп-культурой, можно решить все проблемы, над которыми туповатое человечество безрезультатно бьется десятилетиями. Трамп строит стену, чтобы победить иммиграцию, Канье строит у себя во дворе инновационный город будущего (стена иммиграцию не победила, город будущего после жалоб ошарашенных соседей по миллионерскому пригороду Калабасас полиция заставила снести). Трамп требует открыть церкви в разгар пандемии — Канье бросает пить и сам становится церковью (Америка вырывается в мировые лидеры по количеству зараженных, Канье выпустил ужасный альбом псалмов). Неудачи не останавливают ни первого, ни второго; ресурсов у них неограниченное количество: один — президент супердержавы, второй — миллиардер. И если человечество пока почему-то не понимает своего счастья, то это его, человечества, проблемы.

Но если Трамп все-таки ограничен международными дипломатическими нормами, конституцией США и перспективой скорых выборов, то для Канье этих рамок не существует. Он хочет нам всем добра и разочаровывается, когда мы относимся к предложению без должного энтузиазма. На своем новом гигантском ранчо в Вайоминге он при помощи суперзвездных архитекторов Акселя Вервордта и Юдзи Уэды строит прототип доступного дома будущего — экологичной ямы без углов и крыши, по которой можно будет кататься на скейтборде (Уэсту — сорок три года). На вопрос, что делать в дождь, Канье с архитекторами ответить затрудняются. Его последняя коллаборация — с супермассовым брендом Gap; а значит, ее смогут позволить себе десятки миллионов людей. Правда, Gap и до Канье дышал на ладан, а с его появлением растерял остатки рыночной капитализации и прямым ходом движется к банкротству. У его короткой президентской кампании был вполне здравый посыл: не голосуйте ни за Трампа, ни за Байдена, потому что «оба хуже». Но на первое (и последнее) ралли Уэст пришел в бронежилете, нес чушь, расплакался и убежал. Он хочет, чтобы мы чаще думали о Боге и слушали духовную музыку, но мы думаем вообще о другом и предпочли бы послушать Watch the Throne 2. Канье Уэст — император, проводящий все свое время в попытках облагодетельствовать необратимо погрязших в скотстве подданных. Никакая психика не выдержит суммарного груза проблем всего мира.

Не ясно, что бы мы все делали без Канье Уэста. В разгар эпидемии, глобального экономического кризиса, разгорающихся конфликтов и ударов неопределенности он едва ли не единственный источник новостей, не вызывающих бешенства. Канье Уэст отвлекает нас от водоворота хаоса. Он — самый интересный сегодняшний сериал с непредсказуемыми сюжетными поворотами; одновременно главный герой и главный злодей; нарратив и рассказчик в одном лице. От всех прочих селебрити, пытающихся выступать в жанре перманентного реалити-шоу (например, Ким Кардашьян), Уэста отличает одно — искренность. Он не живет в заданных продюсерами ситуациях; он сам себе продюсер и, скорее всего, сам не знает, какой сюжетный поворот случится через день, час или десять минут. За секунду до отправки этого текста редактору Канье, накануне в очередной раз снявшийся с президентской гонки, написал в твиттере: «Я ВЫИГРАЮ У БАЙДЕНА». А также анонсировал неожиданную коллаборацию с дизайнером предметов для дома Тиной Фрей.

Через много лет, когда наши внуки, одетые в дешевые Gap YZY и Yeezy Boost, помчатся на скейтах по подземным домам без углов, мы все поймем, но будет поздно. Гений редко бывает понят современниками; чаще всего его удел — психбольница, тюрьма или костер. Хочется надеяться, что Канье Уэст избежит хотя бы двух из трех этих пунктов назначения.

Фото: Legion Media /  Getty Images