Ким брейтбург биография личная жизнь

Ким Брейтбург – вокалист, звукорежиссер. Ким Александрович – автор нескольких сотен песен, среди них: «Обычная история», «На краю», «Голубая Луна». «Необыкновенная», «Цветы под снегом» и другие.

Талантливое музыкальное сопровождение – залог успеха любого фильма, мюзикла, сериала. Некоторые шлягеры до сих пор на слуху и любимы публикой. За созданием песен стоит немало знаменитых фамилий. Ким Брейтбург – одна из важнейших фигур российской звуковой режиссуры, композитор и аранжировщик. Именно он открыл русской эстраде тех, чьи хиты неподвластны времени. Каков был жизненный путь этой значимой в мире музыки личности?

Биография

Полное имя композитора – Кимол Александрович Брейтбург. Он родился 10 февраля 1955 года во Львове в семье музыканта и танцовщицы.

Должность отца вынуждала семью постоянно менять место жительства. Брейтбурги за это время успели пожить на Урале, Украине, в центральной части СССР.

С пяти лет Ким начал интересоваться музыкой. К игре на фортепиано маленький музыкант приступил с шести лет. Кимол был очень способным учеником, заметно выделялся своим талантом среди сверстников. До 19 лет он обучался теории музыки в Николаевском государственном училище, затем смог поступить и окончить с отличными оценками Институт современного искусства в Москве.

В 1960−70-х Кимол полюбил тяжелую музыку. Образовал группу, которая вскоре стала коллективом «Диалог», сотрудничал с группой «Форсаж», при этом успевал поработать в других проектах. Группа «Диалог» быстро стала популярной, исполняя композиции в стиле арт-рок. Слава коллектива простиралась за границы СССР, вскоре начались гастроли за пределами родины: в Англии, Франции, Италии и других зарубежных странах.

В 1990 году «Диалог» полностью поменял направление деятельности, став инструментом поиска молодых и талантливых музыкантов. Победители проекта известны до сих пор, теперь они успешно выступают на эстраде.

Через год Ким Александрович начал продюсировать Валерия Меладзе, группу «Браво», коллектив «Бахыт-Компот». Хоть Валерий Меладзе давно начал сольную карьеру, но до сих пор сохраняет теплые дружеские отношения со своим первым наставником.

В 1997-м композитор стал автором музыки для хитов многих популярных артистов, работал продюсером у группы «Премьер-министре». В 2002 году группа приняла участие в «Евровидении» с песней Брейтбурга и Кавалеряна «Девочка с Севера». Это выступление не принесло группе победу, тем не менее талантливые и харизматичные «министры» запомнились зрителям Европы.

На протяжении 16 лет, начиная с 1997 года, Ким Брейтбург становился победителем фестиваля «Песня года».

В 2003 году Брейтбург принял участие в создании проекта «Народный артист». Продюсер написал песню «Необыкновенная», ставшую визитной карточкой участников проекта – Александра Панайотова, Алексея Чумакова и Руслана Алехно. Панайотов занял второе место в финале и заключил семилетний контракт с продюсером.

В 2006 году был признан заслуженным деятелем искусств РФ.

Написав большое количество песен, Ким Брейтбург понял, что готов перейти на новый этап творческого развития. Совместно со своим деловым партнером Кавалеряном композитор пришел к мысли создания мюзикла. В 2009 году на театральных подмостках Уфы была поставлена «Голубая камея». Премьера имела большой успех, и авторы мюзикла приняли решение о начале гастролей театральной группы.

Успешный дебют в создании «Голубой камеи» дал начало рождению череды мюзиклов: «Дубровский», «Снежная королева», «Казанова». Самой новой работой в этом жанре у Кима Брейтбурга стала постановка «Джен Эйр».

По словам композитора, сейчас он собирается поставить крупномасштабное шоу с участием именитых звезд.

Личная жизнь

Композитор никогда не стремился выставлять напоказ свою семейную жизнь. Известно, что с первой женой он развелся, второй брак решил построить с человеком своей сферы деятельности – Валерией Шост-Молодцовой.

Валерия Вячеславовна познакомилась со своим будущим супругом во время работы над шоу «Народный артист». На тот момент Шост-Молодцова уже была замужем. В проекте Валерия занималась вокалом с участниками. Брейтбурга сразу покорил профессионализм и добросовестность эстрадного преподавателя, завязалась дружба. Вскоре Валерия Вячеславовна развелась и вышла замуж за Кима.

Как признается сам Брейтбург, одна сфера работы с супругой для него то же самое, что дышать одним воздухом. В их браке уже десять лет царят взаимопонимание и уважение, дома не смолкают разговоры о творчестве. Валерия вместе с супругом работает над мюзиклами.

У композитора большая семья: есть сын и дочь от первого брака, а также пятеро внуков. Внук Кима написал слова к композиции «Дорога к солнцу» для детского “Евровидения”, другой внук тоже пошел по стопам деда – занимается игрой на фортепиано, любит петь.

Счастье, по мнению знаменитого звукорежиссера, в гармонии. Своим примером Ким Александрович показывает, что в жизни стоит из каждого дня брать что-то светлое и находить прекрасное даже в мелочах.

Песни композитора Кима Брейтбурга исполняют такие звезды российской эстрады, как Алла Пугачева, Филипп Киркоров, Тамара Гвердцители, Борис Моисеев, Николай Басков и многие другие. За свою музыкальную карьеру он сочинил около 600 композиций, многие из которых стали настоящими хитами и вошли в историю отечественной поп-музыки. В 80-х годах Брейтбург пел сам — тогда на весь Советский Союз гремела его рок-группа «Диалог» — однако со временем переквалифицировался в композитора и продюсера. В последнее время музыкант активно занимается театром — на его счету несколько успешных мюзиклов. О том, что означает имя Ким, и сколько стоят нынче песни, известный музыкант рассказал в интервью Jewish.ru.

— Ким Александрович, у вас очень интересное имя. Кто вас так назвал?

— Так меня назвал мой дед по отцовской линии, тот самый, у которого фамилия была Брейтбург. Мое имя, в полном варианте — Кимол — означает: Коммунистический интернационал молодежи. У моего отца был родной брат, Ким, который погиб еще до войны. Когда родился я, меня, по настоянию деда, назвали в честь погибшего дяди. Мама же хотела назвать меня Игорем. Начав концертировать, я решил сократить имя Кимол до Кима. Уж слишком тяжеловесно оно звучало… В сочетании с фамилией мое имя всегда звучало как-то по-иностранному, и для русского уха это было, как минимум, необычно, что мне, в общем-то, очень нравилось. Хотя, не скрою, в свое время очень многие люди настоятельно советовали мне сменить фамилию. Говорили, что с такой фамилией места под солнцем в этой стране мне не занять. Я посчитал, что обижу этим деда и отца, и решил ничего не менять. Мне нравится моя фамилия, я прожил с ней всю жизнь. Может быть, она и помешала чему-то в моей карьере, но не настолько, чтобы я чувствовал себя ущемленным — в том плане, что из-за нее у меня что-то не получилось. Если что-то не выходит, нужно менять, в первую очередь, себя.

— Судя по всему, вы родились в семье убежденных большевиков?

— Именно так. Я еврей по отцовской линии, насколько мне известно, наши предки, ашкеназы, переехали из Германии в Бессарабию, а потом оказались на юге Украины. До войны мои бабушка с дедушкой жили в Одессе. Дед до революции работал в типографии, был активным членом РСДРП, лично знал Котовского. Он вообще был отчаянным и жестким человеком. После революции дед служил в ЧК, участвовал в операции по ликвидации Махно. Помню общую фотографию: дед-комиссар в папахе и с маузером и рядом с ним бабушка-красавица. После гражданской войны дед вместе с украинским партийным и государственным деятелем Косиором создавали первые колхозы, машинно-тракторные станции и прочие советские общественные институции. В молодые годы дед был искренним приверженцем Советской власти. Судьба у деда сложилась в некоторой степени трагично. Во время Второй мировой войны он пропал без вести. Оказалось — попал в плен, находился в лагере для военнопленных на территории Румынии, где его, на удивление, не выдали. Если бы немцы узнали, что он, во-первых, коммунист, а, во-вторых, еврей, его сразу же расстреляли бы. Я думаю, что благодаря знанию румынского языка, деду удалось сойти за румына. После освобождения Румынии лагерь освободили. Деда судили, он был поражен в правах и сослан в колонию во Львовской области. Там он настолько хорошо работал, что даже получил орден Трудового Красного Знамени.

С моим отцом произошла не менее интересная история. До войны он закончил в Одессе музыкальную школу Столярского — школу для особо одаренных детей. Играл на аккордеоне и фортепьяно. В 1942 году он добровольцем ушел на фронт, дошел до Сталинграда, был дважды ранен. Из архивов знаю, что он служил в резерве главного командования, был радистом, участвовал в тяжелых боях. В конце войны отца в составе специальной группы забросили на Балканы, в Грецию. Как я понимаю, задумка была такая: поднималось народное восстание, на помощь восставшим приходили наши войска и выгоняли фашистов. Таким образом в стране насаждался советский режим. Группе, в которую попал отец, нужно было сделать примерно то же самое, то есть консолидировать повстанческие силы. Они десантировались где-то в районе Салоников, но опоздали: пока они собирали повстанцев, в Греции высадились англичане. Если бы они успели, быть может, Греция стала бы страной социалистического лагеря. За «опоздание» в Союзе им влепили по 10 лет лагерей, хотя было понятно, что они, молодые ребята (отцу было тогда 23 года), ни в чем не виноваты. Ну не могли они решать такие серьезные геополитические проблемы! Тем не менее их посадили, и посадили надолго. Хорошо, что хоть не расстреляли. Отец попал в Ухтлаг (лагерь в Коми АССР) на разработки торфяных болот.

Здесь необходимо упомянуть и о моей маме. У нее тоже очень сложная судьба. Мама родилась на Западной Украине (до 1939 года принадлежавшей Польше) в колонии гольдеров — так там называли голландских поселенцев. Она по национальности голландка. В конце войны мама оказалась в Потсдаме. Когда в город вошли советские войска, ее репрессировали и она попала в тот же лагерь, что и мой отец. Ей тоже дали 10 лет. В то время маме было всего 19 лет. Там они и познакомились. Мама была очень интеллигентной женщиной: закончила гимназию, свободно говорила на немецком, польском, украинском и русском языках, занималась музыкой. В лагере она попала в музыкально-драматический театр. Отец был одним из ведущих оркестрантов, мама — актрисой театра. Несмотря на весь ужас этого положения, родители тепло вспоминали о том времени — как ни крути, это их молодость… В лагере родился мой старший брат. Я родился в 1955 году: мама родила меня во Львове и уехала «досиживать». В то время это было нормально. В том же году они освободились и мы стали вместе жить во Львове. Вот такая у моей семьи история. В доме об этом говорить было не принято. После лагерей родители стали очень осторожными, особенно мама. Она была очень напугана и отчасти психологически сломлена.

— Полагаю, что после всего, что пришлось пройти ваши родителями, тема еврейства в семье не поднималась?

— Та часть моей семьи, что принадлежит к еврейству, всегда помнила о своих корнях. Меня всегда окружала родня, в том числе, еврейская. Это были очень веселые и контактные люди с глубоко заложенной советской ментальностью. Тем не менее какие-то разговоры в семье, конечно, ходили. Да и потом, чего греха таить, среди музыкантов — и в классике, и на эстраде — всегда было очень много евреев, и этот факт был всегда обсуждаем. Гордость за народ, среди которого так много талантливых людей, в нашей семье была всегда. Многие мои родственники живут в Израиле, Америке. Будучи полукровкой, я всегда в большей степени относил себя к еврейскому народу — может быть, в силу того, что мой отец музыкант, а я тоже занимаюсь музыкой… Евреи, музыка — в моей голове все это сложилось в один цельный образ. Я несколько раз был в Израиле, и там меня всегда охватывает какое-то особое чувство… Если я когда-нибудь решусь уехать из России, то уеду именно туда. Прекрасно понимаю, что в Израиле есть свои проблемы, но, тем не менее, я бы с удовольствием там жил. Мне нравится дух, обстановка, мне нравится то, что там есть гордость за свою страну и за свой народ. По разговорам эмигрировавших друзей и знакомых я понимаю, что они любят это государство и готовы за него бороться. Это не формальные заявления — они говорят чистую правду. В России морально-идеологические цели и установки очень размыты. Все постоянно говорят о национальной идее, однако сформулировать ее до сих пор не могут. В Израиле эта идея точно есть, и мне это очень нравится.

— Я заметила, что у вас над дверью висит яд-ха-хамеш (хамса — распространенный в Израиле амулет в форме ладони, — С.Б,). Как вы относитесь к еврейским традициям, как культурным, так и религиозным?

— Знатоком традиций я себя не считаю. Хотя, например, хорошо знаю Тору. Один из моих любимых писателей — Лион Фейхтвангер. Все, что связано с евреями, меня очень интересует: я чувствую корневую связь с этой нацией. По Галахе я, конечно, не еврей, но мне определенно нравятся эти люди, этот народ. Многие черты, которые в нем есть, те, что рисует нам тот же Шолом-Алейхем, мне очень симпатичны. Если говорить о национальной привязанности, то внутренне я больше чувствую связь с евреями, нежели с голландцами!

— Откуда у вас такие познания в Торе?

— Я интересовался этим с юности. У меня дома есть как Тора, так и христианская Библия. Я читал как эти книги, так и другую литературу, связанную с этической стороной иудаизма. По моему мнению, благодаря Книге евреи создали цивилизацию, которую мы сегодня называем европейской. Евреи стали первыми, кто стал придерживаться монотеизма, и это делает эту нацию особой. Несмотря на рассеянное проживание, этот народ сумел сохранить свою идентичность, и это тоже, безусловно, делает ему честь.

— Отец — музыкант, мама — актриса… Вы, вероятно, сразу определились с выбором жизненного пути?

— Выбор передо мной не стоял. Меня начали учить музыке в пять лет. В то время мы жили в Днепропетровске, и я попал к очень хорошему педагогу, Наталье Ивановне Вильперт. Там же я закончил музыкальную школу. В Николаеве, куда позже переехала семья, я закончил музыкальное училище. Высшее музыкальное образование я получил достаточно поздно, а вот среднее специальное — еще в юности. Моя жизнь сложилась бы иначе, если бы не рок-н-ролл. В 16 лет я увлекся «Битлз», и моя жизнь в корне поменялась. Отец, в отличие от многих родителей, меня в этом не ограничивал. Он совершенно нормально принял мое увлечение: быть может, потому, что в юности любил джаз и прошел через советские запреты. С 18-19 лет я стал работать на сцене: сначала в одной филармонии, потом в другой, потом собрал свой коллектив. Моя жизнь прошла в сочинительстве и гастролях; сначала рок, потом — поп-музыка… Сейчас мне 56 лет, написано около 600 песен, многие из них стали популярными. Последние несколько лет я больше занимаюсь театром: в разных крупных городах сейчас идут написанные мной мюзиклы. Месяц назад в Нижнем Новгороде состоялась премьера мюзикла «Леонардо».

— Что заставило вас взяться за мюзиклы? Бытует мнение, что в нашей стране этот музыкальный жанр не прижился…

— Некоторые прижились, некоторые — нет. Вполне обычная история. Это как в случае с песнями — одни становятся популярными и приносят успех, другие — нет. Песен, которые никому не нужны, тоже очень много, просто мы их не помним. Люди и время шлифуют материал, и в результате в памяти остается только самое достойное. С тем, что мюзиклы в России не прижились, я не согласен. Дело в том, что в свое время в Москве громко провалился мюзикл «Чикаго». Его поставил Филипп Киркоров, а он в нашем шоу-бизнесе личность довольно известная. Вот из этой неудачи и раздули невесть что. Такие мюзиклы, как «Горбун из Нотр-Дама», «Мамма миа» и «Красавица и Чудовище», прошли у нас вполне успешно. Компания, которая ими занималась, наверняка заработала кучу денег. «Норд-Ост» тоже был бы рентабельным и успешным мюзиклом, если бы не та трагедия.

— Но песни вы продолжаете писать?

— Да, но дело в том, что мое поколение артистов — Тамара Гвердцители, Лариса Долина, Валерий Леонтьев, Филипп Киркоров — потихонечку стареет. Писать гигантское количество песен уже не нужно. Поп-музыка в современном российском шоу-бизнесе переживает не то что кризис, но явно не самые лучшие времена. Есть сложности с гастрольной жизнью: в настоящее время она у нас какая-то ущербная. Гастролей сейчас очень мало, и они очень некачественные. Артистов, которые собирают большие залы, у нас в стране не так много. Во-первых, дело в экономике: может ли человек позволить себе купить билет на концерт? Во-вторых, виновато телевидение. Раньше оно делало артисту пиар, и это служило поводом прийти к нему на концерт. Сейчас существует множество музыкальных каналов, Интернет, поэтому доступ к артистам и тому, что они производят, стал достаточно легким. Мы каждый день видим на экранах одних и тех же людей, и подчас человеку тяжело заставить себя пойти к этим артистам на концерт. Зачем, если их и так каждый день показывают по телевизору? Зрителю становится просто неинтересно. Количество концертов, на которые люди приходят за деньги, сократилось. Большая часть выступлений связана с корпоративными мероприятиями и прочими гулянками, то есть богатые люди приглашают звезд выступить на своих вечеринках. Для артистов это большие деньги. Кроме того, цену ты назначаешь сам, и если тебя любят, то заплатят сколько угодно. Тем более, когда деньги эти — шальные. Новый репертуар почти не востребован: звезд любят за старые шлягеры, а не за новые песни. У кого-то эти хиты остались с советских времен, и на этом материале они спокойно живут и зарабатывают деньги. В последнее время песен я пишу мало, и никакого дискомфорта по этому поводу не испытываю. Большую часть своего времени я посвящаю мюзиклам.

— Ким Александрович, а если к вам придет артист, чье творчество вам, мягко говоря, противно, и попросит вас написать ему песню, вы согласитесь?

— Конечно. Это моя профессия. Так я зарабатываю себе на жизнь. Я часто имею дело с подобными обращениями, и почти всегда знаю, что если для плохого артиста я напишу очень хорошую песню, то все равно ничего не получится. Сама по себе песня никогда не станет популярной. Это издержки профессии: приходится писать как для талантливых, так и для бездарных людей. Случаев, когда написанные мной песни исчезали в никуда, предостаточно. Знаете, сколько хороших песен и текстов безвозвратно пропало из-за того, что исполнители не смогли донести их до аудитории? Сколько угодно. Одно дело, когда человек пишет для себя, и совсем другое — когда это его профессия.

— Раскройте секрет, какими суммами сегодня измеряется цена за песню?

— Бывает по-разному. Порой начинающие авторы предлагают свои песни бесплатно. Ко мне, например, часто обращаются люди, пишущие стихи, и просят, чтобы я написал на их произведение музыку. За свои тексты они не просят ничего — им бы просто обозначиться на «звездном небосклоне». Если люди работают профессионально и несут ответственность за то, что они делают, это уже другое дело. Слышал, что есть гонорары в 50 тысяч долларов — например, в тех случаях, когда у автора есть гарантия того, что песня попадет на радио или телевидение. Но вообще все это очень индивидуально: бывает, что совершенно неизвестный автор может написать замечательную песню, а популярный — маловыразительное произведение. Творчество — дело тонкое!