Лейла фаттахова биография личная жизнь

Вы когда-нибудь видели на сцене трио пианистов, которые играют, например, «Богемскую рапсодию» и «Лето» Вивальди, саундтрек из «Игры престолов» и «Либертанго» Пьяццоллы? И не просто исполняют вашу любимую мелодию, которую вы уже слышали много раз, а играют ее в своей уникальной, драйвовой обработке.  Если вы ответили «да», то вы наверняка успели побывать на шоу трех роялей Bel Souno и уже купили билет на их следующее выступление. А если нет, то предлагаем вам прямо сейчас узнать об этом коллективе, не имеющем аналогов в мире, от его создателя и продюсера, удивительной Лейлы Фаттаховой. Именно она восемь лет назад вопреки мнению окружающих решила во что бы то ни стало воплотить такую смелую идею в жизнь и теперь для своих музыкантов организует концерты в Крокус Сити Холле, Кремле и не только!

НАТАЛЬЯ: Почему три рояля?

ЛЕЙЛА: Выбор закономерен, потому что сама я пианистка и первую часть жизни посвятила обучению игре на фортепьяно: музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория – все этапы серьезного музыкального образования. Три рояля – до сих пор уникальный состав. Такого нет ни у нас, ни в мире, во всяком случае, я не знаю. Конечно, можно было бы что-то похожее исполнять на одном рояле, примерно похожее – на двух, но, так как я изначально задумала проект как нечто особенное, три рояля были в самый раз. Ведь одним-двумя роялями никого не удивишь. А у меня была задача сделать что-то новое и оригинальное, но при этом очень качественное, поэтому музыкальный материал для меня был и остается все-таки основополагающим.

НАТАЛЬЯ: Откуда название?

ЛЕЙЛА: Название придумывали вместе с соратниками, в итоге я предложила вариант Bel Suono – все поддержали. С итальянского это «прекрасный звук». То, что будет итальянский язык, у меня не было никаких сомнений. Он очень музыкальный,  на нем вся музыкальная терминология, да и вообще все, что на нем не произнеси, даже самое примитивное, будет звучать красиво. Вариантов перебрали очень много, но, когда появилось Bel Souno, поняли, что это оно, ведь прекрасный звук – это то, к чему всегда стремишься. И как-то сомнения отпали сами собой. Но все коллеги по шоу-бизнесу говорили: «Ну как ты могла так назвать коллектив? Это же никто никогда не поймет. Это непроизносимо!» Но, мне кажется, если артист становится кому-то нужным, то название все выучат. Да, в первые годы как нас только не называли, но сейчас все выговаривают. В крайнем случае, говорят просто – три рояля. Потому что трех роялей больше нет!

НАТАЛЬЯ: Кто исполнители?

ЛЕЙЛА: Пианисты Bel Souno – Кирилл Гущин, Василий Опалев и Антон Мосенков. Это прекрасные молодые люди, с блеском окончившие Московскую консерваторию, один из лучших музыкальных ВУЗов мира. Все абсолютно разные, но очень талантливые и привлекательные. Для меня это было целью изначально. Я люблю все красивое и считаю, что на сцене человек должен нести что-то такое, к чему хотелось бы тянуться, что как-то украшало бы нашу жизнь. Нечесаные и неопрятные пианисты всегда немного отпугивали меня и отвлекали от музыки. Поэтому все музыканты в Bel Suono – красавцы, но никто не отменял и высоких профессиональныхнавыков: все блестяще владеют инструментом, все лауреаты международных конкурсов, все сочиняют, импровизируют, делают транскрипции – в общем, работают по полной программе.

НАТАЛЬЯ: Как гастролировать с тремя роялями?

ЛЕЙЛА: Если в концертном зале города, куда мы отправляемся, есть три акустических рояля, то мы безумно этому рады, едем спокойно, налегке. Но это редкость. Даже в больших залах, как правило, два рояля – уже хорошо, потому что чаще лишь один. Но даже если их несколько, они могут быть в разном состоянии. Поэтому, чтобы было надежно, мы обычно привозим свои цифровые рояли. Это современные и очень технологичные инструменты, другие в подключении, но ничуть не хуже, а в чем-то значительно удобней: их не надо настраивать, они компактнее и проще в транспортировке. Именно благодаря тому, что они есть, отчасти существует наш проект.
Да, звучат они немного по-другому, но это может заметить только специалист. А вообще, в жанре кроссовера, в котором мы работаем, цифровые рояли – это отображение времени, в котором мы живем: скорость, технологии, возможности.

НАТАЛЬЯ: Оригинал или аранжировка?

ЛЕЙЛА: Для всех композиций в нашем репертуаре мы делаем собственную обработку. Если зритель хочет послушать то, как написано в нотах у Баха, он этого не услышит. Мы берем оригинал и полностью его переделываем: придумываем свое звучание, свою аранжировку, свои транскрипции для трех роялей, потому что их в принципе не существует, и подаем это как новое блюдо в авторском звучании. Ведь сама классика, без сомнения, прекрасна, но она доступна очень узкому кругу: даже люди музыкально образованные не всегда разбираются во всех тонкостях классики. Наша подача сокращает дистанцию, а зачастую и просто убирает барьер между людьми и классической музыкой, открывает дверь в мир прекрасной музыки, а многих возвращает к занятиям музыкой.

НАТАЛЬЯ: Чем удивляете?

ЛЕЙЛА: Мы играем в жанре кроссовера, но не ограничиваем себя. Мы и петь пытались. В первом составе была популярная песня Te Quiero, во всех хит-парадах на первых-вторых местах. У меня даже было раздвоение личности – что же делать, каким путем идти: в попсу удариться или оставаться в инструментальном жанре. В итоге остановилась на изначально выбранном пути, потому что хотелось сделать что-то свое. Главное – не ставить себе никакие рамки. А сейчас ведь и время такое, что люди одновременно занимаются несколькими направлениями. Поэтому я не зарекаюсь, что мы не сделаем что-то с вокалистом, либо опять сами споем, либо какой-нибудь рэпчик начитаем. Мы и джаз играем. Если мы с ребятами начали с классики, то сейчас у нас и танго из «Запаха женщины», и каверы на саундтрек из «Игры престолов», на Maroon five, на ABBA, на Майкла Джексона, на «Богемскую рапсодию» и так далее. Кто знает, может, мы завтра роковый кавер сделаем, Metallica переиграем – я за эксперименты.

НАТАЛЬЯ: Как устроен Bel Suono?

ЛЕЙЛА: Есть саунд-продюсер, который занимается только музыкой, и есть продюсер, который занимается организационными моментами: от образа до продвижения. А есть многостаночник, как я, продюсер-промоутер. Я не только думаю, как звучит музыка и как выглядит артист, но и как это организовать и продать. Естественно, на больших концертах, как в Кремле, например, или в Крокусе есть команда: режиссер, художник по свету, звукорежиссёр и так далее, но помимо художественной составляющей есть еще сложная часть именно рекламы и продажи билетов. Сейчас в команде человек 10-12 – это постоянный коллектив. Плюс у нас есть оркестр, с которым мы последние два года сотрудничаем  с большим удовольствием. Мы разные оркестры пробовали, со многими поиграли, но как-то с Московским государственным симфоническим оркестром под управлением И. Рудина у нас сложились отношения, понимание друг друга. Оркестр – важная часть нашей жизни, поскольку все наши большие выступления проходят с ним. На гастроли мы всегда ездим со своим бэндом: это ударник, бас-гитарист и клавишник. Наш клавишник  создает всю палитру оркестрового звучания, если нет оркестра. Ударник и бас-гитара звучат всегда.  Я счастлива, что они все у нас есть. Думаю, в скором времени к этой команде еще кто-то добавится, потому что мы все время в поиске, пробуем разные форматы и растем.

НАТАЛЬЯ: Телевидение, радио или интернет?

ЛЕЙЛА: С радио и телевидением все сложно. Радиостанций нашего формата практически нет. Радио JAZZ или Relax FM, например, очень спокойные для нас. Попасть на телевидение тоже трудно: на «Первом», на «России-1» мы не свои, потому что  слишком классические, а на канале «Культура» – слишком попсовые.  Раньше я по этому поводу грустила, а сейчас, честно говоря, радуюсь. Теперь, к счастью, есть интернет. Я с большим удовольствием буду развивать наш канал. Когда мы стали продвигать себя на разных интернет-площадках, в соцсетях и когда пошли миллионные просмотры, мы поняли, что сейчас нам другого не надо. Я вообще перестала стремиться на телевидение. За счет того, что мы недоступны широкому обозрению, остается какая-то тайна, люди хотят прийти и посмотреть нас на концерте. Они видят на нашем канале концертные номера, клипы, слышат музыку, и им, безусловно, интересно увидеть, как это выглядит живьем. Кстати, даже мировые звезды, например, Тейлор Свифт или Бейонсе, не показывают свои концерты по телевизору. Если вы хотите посмотреть их, вы должны купить доступ на каком-нибудь платном ресурсе.

НАТАЛЬЯ: Как удержать зрителя?

ЛЕЙЛА: У нас была одна надежда на концерты, и это сложнее. Если зритель пришел на концерт, заплатил за билет и вдруг не услышал того, что он ожидал, он больше никогда не придет или, хуже всего, может уйти с половины выступления, а это будет означать, что возвращаться сюда больше не стоит. И потому очень ценно слышать, как люди практически после каждого произведения кричат «браво»  или начинают так аплодировать на «Кармен» или Вивальди, что ощущение, будто ребята исполняют какую-то популярную песню. На концертах вообще эмоции зашкаливают и у нас, и у зрителя. После выступлений тоже пишут: «Я 10 лет не прикасался к инструменту, а сейчас купил себе клавиши. Вы вернули мне любовь к музыке». Это самая лучшая похвала  и самое главное для любого артиста. Тот зритель, который приходит на концерт и голосует за тебя рублем – залог твоего успеха. Значит, ты приедешь сюда снова, на тебя придут и будут любить и дальше. Но ты должен обязательно в следующий раз удивить чем-то еще: привезти новую программу, новое шоу, новую подачу, перевоплотиться как-то сам. Элемент новизны обязательно должен быть. Вот сейчас мы едем в некоторые города по второму, а то и по третьему кругу и с радостью везем новую кремлевскую программу «Магия трех роялей» и новый альбом!

НАТАЛЬЯ: Каким был первый большой успех?

ЛЕЙЛА: Я очень хорошо это помню. У нас был концерт в Крокус Сити Холле, и это был большой шок для всех – Bel Suono собрали Крокус! Да и для меня это тоже был шок. Я еще за два месяца до концерта, когда билетов было продано совсем немного, думала отменить его, потому что не была уверена, что у нас будет аншлаг. Тогда Боря Серкебаев, мой любимый друг, руководитель «А-Студио», приехал на репетицию, вышел в зал и спросил, как у нас дела, а я ответила: «Аншлаг! Вечером здесь будет полный зал». И он мне говорит: «Кто же все эти люди? Это же невозможно!» Оказалось, это более чем возможно: у нас появилась своя публика, свой слушатель и зритель! Боря очень добрые слова тогда сказал, порадовался за нас. Он один из тех, кто присутствовал при зарождении нашего проекта, поддерживал меня всегда, с нашего первого концерта в маленьком зале Дома музыки. Когда-то я работала менеджером по артистам в студии «Союз» и занималась группой «А-Студио», была их менеджером, у нас с тех пор сложились теплые дружеские отношения. И в какой-то момент пришло то время, когда не мне уже нужно было поддерживать группу «А-Студио», а группе «А-Студио» – нас.

НАТАЛЬЯ: Путь к успеху тернист?

ЛЕЙЛА: С каждым годом у нас все больше и больше гастролей и по России, и за рубежом, последние 2-3 года ездим очень много, активно выступаем. Первые 5-6 лет выживали, создавали материал, зарабатывали себе имя. Это был сложный период, и состав менялся. Многие не дожидаются того момента, когда начнут зарабатывать, тем более у меня коллектив мужской, у кого-то семьи образовываются, надо их кормить. Это очень непростой момент, когда ты должен безоговорочно верить в то, что делаешь, что это когда-нибудь принесет тебе и деньги, и славу, и дивиденды. Я, конечно, все понимаю и никого не виню. Но тем ценнее ребята, которые сейчас у нас в коллективе. Они застали очень непростой период, мы вместе добивались успеха, и мне очень хочется, чтобы они дождались и мирового признания. Здесь мы уже самый крутой зал покорили. Кремль – это очень высокая планка. Многие артисты, с утра до вечера мелькающие по телевизору, никогда за всю свою карьеру в Кремле с сольным концертом не выступали. А эти трое молодых красавцев покорили Кремль безусловно. Да, у нас были разные времена: и тяжелые, и тяжелейшие – и мне самой иногда казалось, что ничего не получится, особенно когда все вокруг говорили, что я сумасшедшая. Но для всего нужно терпение, нужна вера.

НАТАЛЬЯ: Концерт в Кремле – что дальше?

ЛЕЙЛА: Дальше – только вперед и выше!Кремль – 6000 зрителей, как и Крокус. Это очень много! И что в Крокусе, что в Кремле я сначала переживала, что не возникнет какой-то интимной близости с артистом, потому что рояль предполагает более короткую дистанцию между зрителем и исполнителем, но ничего подобного. У меня на концерте в Кремле было ощущение, что я чувствовала каждого, кто сидит на балконе. По энергетике это был один из лучших наших концертов, потому что нам даже кремлевские старожилы сказали, какой потрясающий у нас был зритель. Сейчас мы хотим уделить больше внимания своей, авторской музыке, думаю, у нас будет несколько авторских премьер уже, скорее всего, в Крокусе, весной следующего года. Мы готовим новую программу, новый уровень. А в 2021 году нам будет 10 лет, и по этому поводу будем готовить уже масштабное шоу. Надеюсь отметить этот юбилей снова в Кремле или, может, замахнуться на какую-нибудь арену.

НАТАЛЬЯ: Чего ждать на будущих концертах?

ЛЕЙЛА: У нас уже очень много программ и пять альбомов, сейчас работаем над шестым. В Кремле была практически на семьдесят процентов новая программа из нашего последнего альбома. Оставшиеся тридцать процентов мы не имели права не исполнить – это то, что зритель знает и любит. До этого у нас полтора года назад был Крокус Сити Холл, там тоже представляли новый альбом, но и тогда без «Либертанго» и Вивальди не обошлось. Скоро в консерватории будет программа, в которой прозвучат шедевры мировой классики в авторской обработке Bel Suono: Бах, Бетховен, Моцарт, Равель, Григ, Россини, Бородин, Прокофьев, Рахманинов и многие другие. А зимой в Доме музыки мы представим другую программу – рождественскую, волшебную – благо, что за 8 лет накоплена огромная программа и есть, что показать! У нас есть зрители, которые ходят на каждый наш концерт и хотят услышать что-то новое. Для них у нас всегда есть какая-нибудь премьера.

НАТАЛЬЯ: Каков путь пианиста?

ЛЕЙЛА: Здесь очень грустная бывает история, когда заканчиваешь музыкальную школу, училище, консерваторию, может, еще аспирантуру и становишься исполнителем, но остаешься невостребованным. Контракты на концерты получают единицы. Это победители больших конкурсов, либо уникальные вундеркинды, либо те, кому очень повезло. Большинство идет преподавать в музыкальные школы, аккомпанировать, концертмейстерами работать. Кто-то уходит в другой жанр или вовсе из профессии. Реализоваться очень сложно. Если ты закончил консерваторию по классу скрипки или духового инструмента, у тебя есть шанс  пойти работать в оркестр, у вокалистов может быть театр, какой-то хор. Это не всегда желанный путь, но хотя бы какая-то реализация. А пианисты в этом смысле самые одинокие люди. Если ты не становишься большим исполнителем, то, как правило, либо меняй профессию, либо кому-то аккомпанируй или преподавай. Поэтому наш проект – это шанс для талантливых ребят.

НАТАЛЬЯ: Какие цели?

ЛЕЙЛА: Цель – делать новую красивую музыку, покорять новые залы, завоевывать любовь зрителя в новых странах и на новых континентах!Залы должны становиться все больше и круче, надеюсь, когда-нибудь будут «Альберт-холл» и «Карнеги-холл». Во всяком случае, это наша цель. А вообще, у меня есть такое правило: каждый наш предыдущий концерт должен быть чуть хуже, чем каждый следующий. Уровень непрерывно должен расти!

Фото || Архив Bel Suono
Автор || Наталья Сергеева

*Эту статью можно прочитать в онлайн номере журнала ОСЕНЬ. 2019