Ольга будина с сыном фото 2017

В 2000 году после выхода киносериала Александра Митты «Граница: Таежный роман» карьера актрисы Ольги Будиной пошла в гору. Но через четыре года Ольга исчезла из информационного пространства, найдя счастье в материнстве и семейной жизни. В 2004 году у Ольги и бизнесмена Александра Наумова родился сын Наум. И с этого момента, по словам актрисы, началась «целая череда трагедий».

Почему не сложилась ее семейная жизнь с Наумовым, в каких условиях она воспитывала своего сына и почему отказалась от идеи усыновить мальчика из Адыгеи – об этом и о многом другом актриса откровенно рассказала в очередном выпуске шоу канала НТВ «Секрет на миллион».

Ради бывшего мужа Ольга осознанно пожертвовала своей карьерой. Но как выяснилось вскоре после свадьбы – напрасно. Ольга рассталась с Александром, когда Науму было 9 месяцев. Проблемы начались практически сразу после свадьбы.

«Мне было 29 лет, и я была уже в том состоянии, когда хотелось гнездоваться. И я уже искала не каких-то романтических отношений, а понимала, что мне нужен человек, с которым я могу построить семейную жизнь. Я была влюблена, у меня впервые возникло такое чувство, что это тот человек, с которым я могу прожить всю жизнь. Он меня возил путешествовать, дарил мне подарки. Он мне очень интересно сделал предложение, он сказал: «Я не знаю, сколько мне осталось, но я мечтаю остаток жизнь прожить с тобой». Я мечтала, что мы создадим свой дом, я буду там делать дизайн, все продумала: какой у нас будет дом, какой будет сад. Я не собиралась возвращаться в профессию, выйдя замуж. Он меня об этом не просил, я сама. Забеременев, я сменила номер мобильного телефона, и не собиралась возвращаться. Потому что то, что тогда выстраивалось, для меня было более значимым. Мне казалось, что он основательный и серьезный человек, что он очень ответственный…Скажу так: я увидела в нем все те качества, которых в нем не оказалось.

Я забеременела практически сразу. У мужа до меня был ранний брак и был ребенок от этого брака, с которым он поддерживал общение. Но, к сожалению, он нас не познакомил с ним.

После свадьбы у Александра начались проблемы на работе. И можно так сказать, что мы жили в пансионатах. Это было очень тяжело. Прежде всего, потому что мне было негде гнездоваться. Я никогда не спрашивала, сколько у него было денег, когда он вернется с работы, меня интересовало только то, что сейчас происходит: тебе тяжело, давай думать, как ситуацию решить. Я ему очень доверяла на тысячу процентов. Доверила свою жизнь и жизнь нашего ребенка. И когда у него начались проблемы на работе, это отражалось на мне в первую очередь. Для меня это закончилось очень плохо. У меня были преждевременные роды, и когда Наум родился, он перестал дышать.
У меня стали отходить воды в 4 утра, а до роддома мы доехали часов в 10 вечера. Потому что это было лето, нужно было найти роддом, который не закрыт, и потому что я готовилась к домашним родам. Я не ожидала, что они будут преждевременные – на восьмом месяце. На мой взгляд, из-за этой нервной ситуации я всю беременность проходила с тонусом. Непонятно, где жить, непонятно, где рожать. И главное, что я не могла мужу ничего сказать, поставить какой-то ультиматум, потому что у него тоже были проблемы. И я не знала, куда обратиться. И в результате это вылилось в преждевременные роды. Тогда мне казалось, что муж меня поддерживает. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что почему-то для меня это было самое главное в жизни, а у него были дела поважнее.
Там была череда трагедий. Первая – когда акушер сказал, что не может быть и речи о том, чтобы я родила сама, это должно быть только кесарево. Я отказалась от обезболивающих, потому что я рассчитывала сразу начать кормить. Но как выяснилось, через 11 минут после родов он перестал дышать. И когда я на вторые сутки пришла, я увидела его – он был весь в проводах, которые торчали из всех его крошечных вен, и он был под маской, я его даже не увидела, это было просто какое-то крошечное тельце, обмотанное проводами и с маской вместо лица. И я помню, сразу отвернулась к стене, взяла себя в руки и больше не плакала. И тогда мне разрешили приходить к нему и кормить. Он лежал в кювезе 19 дней.
Я уже не помню этих диагнозов, я помню, что меня тут же запугали до полусмерти, мне сказали, что мой ребенок никогда не будет нормальным, что у него всегда будет отставание в развитии, что если нас возьмут в школу, нам крупно повезет и так далее.
После роддома мы приехали всё в тот же пансионат. В том номере была ванна. Стиральную машину мне муж сначала покупать отказался, сказал, что «наши матери стирали на руках, и ничего страшного не случится, если ты тоже постираешь вручную». И только когда мои руки превратились в сардельки, он все-таки купил «Малютку».
Он продолжал жить своей жизнью…И я ему сказала, что при таком положении вещей мы больше с ним жить не можем. Я не говорила про развод или о том, что я не хочу с ним жить. У него была возможность обдумать ситуацию и как-то ее решить. Но он посчитал, что я ему сказала недопустимые слова, и с его стороны не было шага навстречу.

Он не помогал. До сих пор с его стороны не было никакой помощи вообще. Когда мы разводились, он предоставил справку о том, что он зарабатывает 5 000 рублей, и по закону мне полагалось что-то вроде 1200 рублей алиментов. Первое время я его приглашала к сыну, он приехал несколько раз и на этом всё.
У меня рухнуло всё, вообще всё: я оставила карьеру, я не смогла родить так, как я планировала, про дом и сад можно было забыть. На пять тысяч рублей вчетвером жить – я теперь знаю, что это такое. Я открыла для себя прелесть салата из свежей капусты и потрясающий, полезный и изумительный подножный корм: мать-и-мачеха, подорожник, сныть. Для того, чтобы у моего ребенка были свежие фрукты, я просила всех, кто собирался ко мне в гости, не покупать тортики и прочее, а привезти мне фруктов для ребенка. Денег на подгузники не было, была одна пачка, которую мы берегли на случай дальней поездки. Первый год был самый тяжелый».

Также Ольга впервые согласилась рассказать о своем несостоявшемся приёмном сыне.

«Уже много лет у меня есть фонд, который помогает решать проблемы в сфере социального сироства. И периодически я езжу по городам, чтобы помочь разрешить сложные ситуации в детских домах и в приемных семьях. В одной из таких поездок
мы посетили приют в Адыгее. Моя подруга Олеся сочиняла сказки вместе с детьми. Она давала начало сюжета, а ребенок развивал его. И в какой-то момент она мне говорит: «Слушай, тут такой мальчик чудесный есть, очень одаренный, стихи пишет, сказки сочиняет». Его звали Саша, лет ему было 10-12. Мы начали переписываться с ним, потом пригласили его в Москву на каникулы. Он приезжал на Новый год, я сделала для него культурную программу: театры, мюзиклы и Новый год на Красной площади.
У него была чудесная бабушка, с которой он мог жить. Но я прекрасно понимала, что ему было бы хорошо устроиться дальше в жизни в статусе сироты, и я в какой-то момент связалась с опекой и мы этот вопрос подняли. Я хотела сделать приемную семью для того, чтобы у Саши в дальнейшем была квартира и для того, чтобы ему было легче поступить в институт. И я хотела чтобы он переехал в Москву.
Когда он к нам приезжал, он жил в комнате Наума, но чаще всего я брала его с собой на съемки и снимала ему гостиничный номер.
Я спросила у Саши, кем он хочет быть. Сначала он сказал, что хочет быть доктором, а потом он мне сказал, что хочет быть сотрудником МЧС. Я нашла «вход» в Академию МЧС, и мы с Сашей приехали на эту встречу. Там как в санатории. На территории Академии есть все – спортзалы, несколько бассейнов, библиотека. Помимо военных специальностей их там учили водить все виды транспорта, включая пилотирование самолета. То есть у него могла бы быть профессия».

Но, в конце концов, актриса передумала усыновлять Сашу, потому что поняла, что не может ему доверять: «Первый «звоночек» был, когда я приехала встречать его в аэропорту. У него был какой-то очень тяжелый чемодан. Я еще подумала, а что там такого может быть? Он, наоборот, должен был быть пустым, потому что туда потом мы должны были положить всё обмундирование, которое я ему купила. У меня был весь багажник завален его обновками.
Когда я привезла его к Олесе, я увидела, что весь чемодан полон бабушкиными подарками – варенье, компоты. Мы перегрузили все наши вещи к ней, и я уехала. Помню, проплакала всю дорогу. Мне было так обидно. А у меня что, нет ребенка, которому можно было бы адыгейских яблочек привезти? Саша привез кучу гостинцев, но не мне. А я просто какая-то чужая тетка, водитель. Олеся – душевный, трепетный человек, и после каникул она привезла ко мне Сашу все-таки, и Саша подарил мне пакетик грецких орехов.
Окончательное мое наблюдение созрело во время нашей поездки. Я взяла его в путешествие по Испании. Мы поехали в Барселону, Порт Авентура. С одной стороны, все было прекрасно, я всегда любила, чтобы была семейная кутерьма, и я радовалась, что у Наума старший брат. Но невозможно построить отношения, когда нет доверия.
Все его действия говорили о том, что он сам знает, чего он хочет. А я всего лишь некий инструмент, с помощью которого он может это получить. И я не была для него каким-то авторитетом, который бы он слушал, как маму. В этой поездке я поняла, что это далеко не так. И что я просто не справлюсь с ним. Потому что, во-первых, это уже взрослый парень, последний год в школе. И дело было в его поведении, я не могла на него опереться, я понимала, что он может меня обмануть, схитрить. Как я могу ввести в семью человека, в общем-то постороннего, понимая, что он может оказать влияние на моего сына? И мне бы очень не хотелось, чтобы он научил моего сына, как меня обманывать – зачем мне это надо?
Мне Саша врал в глаза, я его уличила на вранье. Самое противное, что это была мелочь. Это было связано с курением – мы обнаружили окурки, и он неоднократно, глядя мне в глаза, говорил, что это не он. Как можно построить отношения с человеком и относиться к нему с любовью, когда ты видишь, что он относится к тебе потребительски?
И при этом он отказался поступать в академию МЧС, сказал, что не хочет переезжать из родного города в Москву, ему там будет неудобно. Я подумала, что это просто лень. У меня состоялся с ним очень жесткий разговор, я ему сказала все, что я о нем думаю: что я разочарована, расстроена и так далее. Дальнейшие наши отношения могут развиваться только при условии, что он возьмется за ум и начнет заниматься. И я по-прежнему готова была ему помогать, но уже без всякой «лирики». Если ему нужны деньги для подготовки к поступлению в ВУЗ – пожалуйста, но тогда я сама беру под контроль весь процесс. Я сказала, что халявы не будет. Несколько раз он звонил, мы переписывались. Он хотел обратно приехать в Москву, говорил, что соскучился. Я сказала, что мы будем рады его видеть. Но он на тот момент отказался уже учиться и пошел на работу. И он подумал, что я должна буду ему эту поездку в Москву оплатить. Почему? Нет. Если бы он был студентом – я бы оплатила. Но он пошел работать. Ну так покупай билет и приезжай, пожалуйста».