Память жены и ее бывших
Photo by Jon Tyson on Unsplash
Начало по ссылке
Предыдущая часть
Первая часть рассказа – здесь
Мы встретились на улице. Иван вышел на прогулку с Гердой, и я с первых же минут начала свой рассказ.
– Сегодня я думала, что умру! Было так страшно, и никого не было рядом из тех, кто смог бы понять мое состояние. И я подумала о тебе. – мы еще в прошлую встречу перешли на «ты», и я верила в то, что мне удастся залечить раны именно с Иваном.
– Почему тебе пришла мысль о смерти? Что ты почувствовала? – спокойно спросил меня собеседник.
– Много чего. Страх, паника, нехватка воздуха, боль в груди. Может еще что-то, но от страха я перестала понимать сама себя.
– Давно с тобой такое? С чего началось?
И тут я полностью открыла свою душу, объективно малознакомому, но почему-то очень близкому человеку. С самого начала. Не скрывая ничего, я рассказала историю жизни. Мы гуляли больше тридцати минут и все это время я говорила, говорила, говорила. Сдерживала слезы в какие-то моменты, но продолжала много говорить. Иван слушал не перебивая, и иногда брал меня под руку, чтобы я не свернула с дороги, потому что погружение в историю было полным! Я не понимала, где нахожусь, изливая душу.
– И теперь, в конце января будет суд. И скорее всего его посадят в тюрьму. И я всегда мечтала избавиться от мужа, но это ведь ужасно! Два человека пострадали из-за меня. Будь я умнее, сильнее, смелее, не было бы ничего из всего случившегося. Олег был бы здоров, полноценно продолжил жить. Степа мог бы найти себе другую жену, да у него была масса других женщин! Он ужасный человек во многом, но разве так должно было все закончиться? Может с другой женой он был бы совсем другим? Это все моя неопытность, податливость подтолкнула его. Такое может быть? – я смотрела на Ивана умоляющим взглядом и ждала, что он скажет что-то утешительное, профессионально объяснит всю ситуацию. Он тяжело вздохнул и сообщил:
– Майя, я пока скажу тебе одно! С другой женой он не был бы другим мужем. Он выбрал тебя осознанно, потому что видел, как ты нуждаешься в указаниях со стороны, внешнем контроле и ограничениях. Это твоя натура, которая формировалась годами. С самого детства. И будь у тебя хоть какой-то опыт в отношениях с мужчинами до Степана, скорее всего он бы попросту не заинтересовался тобой. Опыт дает возможность делать правильные выводы и учиться на ошибках, а у тебя этой возможности не было. Но она есть сейчас, и теперь, тебе важно не грызть себя за каждую минуту прошлой жизни, а приложить усилия для принятия опыта. Чтобы сделать выводы и изменить будущее! И мне кажется, ты к этому готова.
– Ты считаешь меня виноватой в случившемся? – меня бесконечно интересовал ответ на этот вопрос.
– Я об этом даже не думаю. И тебе нужно понять, что ориентироваться стоит на свое восприятие ситуации, а не чужое. Каждый делает выводы исходя из собственной истории жизни, а тебе нужно научиться смотреть на свою трезво и открытыми глазами.
– С чего мне начать?
– Попробуй записывать все чувства в дневник. Как только начинаешь испытывать что-то, отматывай назад и анализируй, с чего все началось в этот раз. И, самое главное, поговори с матерью. Открыто. Начать нужно с ваших отношений, и двигаться дальше.
– Мне кажется она не поймет меня. – с грустью сообщила я.
– Не решай за нее. Думай за себя. Это первостепенная задача.
Мы почти подошли к моему дому, и я спросила Ивана, могу ли звонить ему, когда мне плохо.
– Безусловно! Именно для этого я и дал тебе свой номер. Не переживай, Май! Ты справишься!
Иван похлопал меня по плечу, улыбнулся и подмигнув левым глазом, попрощался со мной.
– Стой! – окликнула его я. Иван остановился. – Ты занят завтра? Сможешь съездить со мной в нашу старую квартиру, мне нужно забрать ноутбук, а одна я не смогу.
– В первой половине дня я свободен. Могу с тобой съездить.
– В 9 утра, сможешь? Я оплачу такси!
– Я на машине. Подходи к 9 часам ко второму подъезду.
– Спасибо! С меня причитается! – уже с улыбкой сказала я.
– Разберемся! – Иван тоже улыбнулся и махнул рукой в знак прощания.
***
У квартиры меня снова сковал страх и паника. Иван взял меня за руку и спросил:
– Чего ты боишься?
– Я не знаю!
– Там ведь никого нет?
– Никого!
– Значит, никто ничего тебе не сделает?
– Не сделает!
– Тогда чего ты боишься?
Я выдохнула и вставила ключ в замочную скважину. С каждым оборотом мне становилось все хуже и хуже, но я держалась. Как только дверь была открыта запах нашей квартиры, ударивший в нос, почти сбил меня с решительного настроя. Там до сих пор сохранился аромат Степиных духов. Они всегда мне нравились, но ассоциации вызывали наихудшие. Я сделала шаг и, не разуваясь, вошла в нашу спальню, открыла ящик комода и достала ноутбук. Чаще на нем работал Степа, и я почти не касалась его, но теперь, эта была необходимая вещь. Иван успел лишь зайти в дом и сразу же услышал моё:
– Я готова. Можем ехать обратно.
– Подожди! Так быстро?
– Мне больше ничего не нужно. – с удивлением сказала я.
– Как ощущения в квартире? Какие чувства?
– Не самые лучшие, поэтому задерживаться здесь не хочется.
– Давай все-таки попробуем, раз уж мы здесь. Пройдись по каждой комнате и попробуй вспомнить те эмоции, что ты испытывала с самого начала своей жизни с мужем.
– Зачем?
– Так надо! Давай! – Иван протянул руку, чтобы забрать у меня ноутбук. Я отдала его и сняла обувь, доверившись идее психолога.
Обойдя каждый уголок, я пыталась сконцентрироваться на собственных ощущениях. Мне все так же были противны воспоминания. Посмотрев в то самое зеркало, в котором я увидела когда-то синяки на шее, я отшатнулась и невольно схватилась за горло. Я даже пыталась вспомнить что-то приятное, но поняла, что его либо не было совсем, либо оно стерлось из памяти. Выместилось всеми гадкими моментами. Подойдя к письменному столу, я открыла верхний шкаф и увидела там кучу бумаг, порывшись в которой, обнаружила фото с той самой поездки на природу, когда муж впервые проявил себя. Даже не помню, что нас фотографировали, но на снимке я стояла рядом с мужчиной, крепко сжимавшим меня в объятиях и смотрела на него, как на Бога. Честное слово, именно так выглядело мое лицо. Восторженно-покорное, увлеченное и преданное. Еще чуть-чуть, и я бы, наверное, встала перед ним на колени. Я вспомнила, что все-таки испытывала к Стёпе чувства, как к мужчине. Меня когда-то тянуло к нему, влекло, он умел проявлять заботу и внимание, когда хотел. Умел, может быть, даже лучше многих. Он был нежен в постели, надежен, как муж и отец, если думать о достатке и обеспеченности семьи. В нем было что-то хорошее, и раньше я это замечала, чувствовала. Но и плохое я поняла сразу. Может именно этот контраст и затянул меня? Что со мной не так, если я кинулась в такие больные отношения? И почему это фото раньше не попадалось мне на глаза? Может Стёпа просто прятал его.
– Это старая фотография? – за спиной стоял Иван.
– Да, это наш первый, маленький совместный отдых. Он тогда познакомил меня с друзьями. Не видела раньше этот снимок. Наверное, прятал от меня. – я усмехнулась.
– Ну ему-то он, наверное, очень нравится. Глянь как ты смотришь на него здесь. – Иван взял фото в руки и внимательно разглядывал.
– Я тоже это заметила.
Мы провели еще какое-то время в квартире, обсудили мои переживания и вышли на улицу. Я невольно взглянула на подъезд свекрови и решили зайти на пару минут. Иван остался ждать в машине.
Она быстро открыла дверь, потому что стояла в коридоре, провожая гостя. Молодой высокий человек в пальто, с офисной сумкой и уложенными волосами посмотрел на меня с интересом. А свекровь с удивлением. Не успела она сказать хоть слово, человек в пальто, обратился ко мне и протянул руку:
– А, вы Майя? Очень хорошо, что мы встретились, собирался Вам звонить.
Я молча протянула руку в ответ, и после непродолжительного рукопожатия, тихо спросила:
– Зачем?
-Суд назначен на 27 января, а мы с вами еще не общались.
– А кто вы? – все так же недоумевая спрашивала я.
– Меня зовут Егор, Осипов Егор. Я адвокат.
Может ли кто-то поверить, что за все время я и подумать не могла об адвокате. Мне казалось, если взяли с поличным, на месте преступления, то и никакие адвокаты не нужны. О чем там говорить? От чего защищать, когда все на ладони.
Меня будто облили ледяной водой. Суд назначен на 27 января. Свекровь смотрела, вжавшись в стену, и ждала итога разговора. Молча. Неподвижно.
-Вы сейчас временем располагаете? – бодро спросил Егор Осипов.
– Вообще-то меня ждут. Я занята. – с этими словами я резко выбежала из квартиры и с невероятной скоростью кинулась к машине. Приземлившись на сиденье автомобиля, я громко закричала:
– Поехали! Скорее!
И принялась реветь. В голове крутилось только одна мысль!
«Пусть все это скорее закончится! Я устала!»
Продолжение
Источник
Эти письма известная писательница Юлия Вознесенская
писала посетителям форума Memoriam.ru, призванного
поддерживать людей, потерявших своих близких. Ровно год
назад 74-летняя Юлия Николаевна умерла от рака. Но до
самой смерти она не переставала помогать посетителям сайта
пережить горе. Мы собрали несколько постов Юлии
Вознесенской, которые она писала на форуме и которые вошли
в книгу Михаила Хасьминского «Memoriam Юлии
Вознесенской. Альбом памяти».
Фото из архива Юлии Вознесенской
* * *
Горе – оно на то и горе, испытание наше, попущенное
Богом. Мы должны принять его, испить до конца, до самого
донышка, как чашу с горьким лекарством. Бездушному
человеку, человеку, не умеющему глубоко любить, и чаша
испытаний дается мелкая, на три глотка – на три дня.
Потом он отвернулся, переключился и забыл. Кто не знал
глубокой любви, тому не дано узнать и настоящее горе. У
вас – другое. Любовь и счастье у вас были полными, а
за ними пришло и полное, глубокое горе. Все нормально, все
правильно.
Очень медленно, по капельке в день, вам будет становиться
легче. Ощутимо легче будет примерно через год. А пока
– горюйте, милая, как велит вам ваша душа!
Только вот мужа особо-то не огорчайте, разбавляйте свое
горе светлыми воспоминаниями о вашей любви, благодарностью
ему, а самое главное – молитвами. “Акафист о
единоумершем” читайте, Псалтырь по мужу. На Литургию
чаще ходите и подавайте записочки о нем. Говорят,
просфора, поданная на Литургии за ушедших – небесный
хлеб для них.
И чаще улыбайтесь мужу. Он вас слышит и улыбку вашу, к
нему обращенную, видит. Это точно так, я знаю. По опыту.
* * * *
Девочка моя, много вы знаете бессмертных людей? Я вот ни
одного за 73 года не встретила, кому хотя бы за 150 лет
перевалило. А много ли вы знаете супружеских пар, которые
умерли в один день? Оно, конечно, вроде бы и красиво:
“Они жили долго и умерли в один день!”, но это
романтичная мысль для влюбленных. А вот для детей
одновременно потерять обоих родителей – это не дай
Бог никому! Поэтому один уходит, а другой остается. На
время.
А знаете, почему обычно мужья уходят раньше жен? Потому
что жены сильнее духом. Они не спиваются с горя, не
пускаются по все тяжкие, не сходят с ума, они находят свое
место в жизни и при новых печальных обстоятельствах.
Вдовец – это, по большей части, неудельный
потерявшийся мужик, а вдова – это титул всеми
уважаемой женщины. Так что держитесь, милая!
*
* *
*
От болезни никто не застрахован. Но вот умирают-то
по-разному!!! Кто-то в диких мучениях и всеми заброшенный
зовет смерть-избавительницу, а кто-то в таком облаке любви
и заботы, что и о смерти не думает – он умирает и не
умирает, он до последней минуты не верит в смерть, а верит
в вечную любовь – а значит в жизнь. В вечную жизнь.
Вот так и уходила ваша жена. Так и мой муж Владимир уходил
15 лет тому назад, тоже умерший от рака легких 4-й стадии
и даже не думавший о смерти. Причастился и через 20 минут
умер. И также умерла в феврале моя самая близкая подруга
Ниночка, от рака толстой кишки. Оба с метастазами по всему
организму, оба окруженные любовью так плотно, что ни боль,
ни страх к ним не могли пробиться.
Сереженька, о чем вы страдаете – это понятно. Но о
чем ваш гнев, вот эта мука из-за врачей – они о чем?
Слепой вы человек! Да не могли наши любимые люди
излечиться. Вы думаете, их жизнь могли продлить врачи, но
не сделали этого и вот теперь виноваты? Они могли продлить
не жизнь, а умирание. И еще неизвестно, каким оно было бы,
это продленное умирание. А так ваша жена, счастливица,
умерла в ваших объятиях. Умирали все, кто жил, и мы с вами
умрем, но многие ли умерли так, как ваша жена? Вы думаете,
она больших болей не чувствовала из-за лекарств? Да нет
же, дурачок вы мой, это ваша любовь обезболивала ее
страдания!
*
* *
*
Знаете, я думаю, что ваши отчаянные и мстительные желания
найти виноватых и покарать их – они, конечно, от
неизбывного горя вашего, от отчаяния, – но и от
слепоты вашей. Поймите, Сереженька, ну нету правильного
или неправильного лечения в четвертой стадии рака –
оно все, в сущности, бесполезное. Оно лечит только психику
больного, не дает ему чувствовать себя обреченным и
покинутым. Вот и весь секрет. В прежние года, когда люди
больше верили в Бога и полагались на волю Божию, они
просто выписывались домой умирать. Сегодня люди слабы, им
это такое не под силу, им нужны для успокоения белые
халаты рядом. Ну, пусть будут белые халаты. Только не
заблуждайтесь – не для лечения.
Десять лет назад на моих руках умирал очень дорогой мне
человек, моя духовная мать, игуменья одного русского
монастыря. Все, что я знаю теперь и умею – это от
нее, от дорогой моей матушки Афанасии. Ей было 88 лет, и
умирала она от рака. И вот что она мне сказала на
прощанье. Если тебе выпадет такая же судьба, говорила она,
не выбирай ни лечение, ни врача, ни больницу, а прими
первое попавшееся как послушание: куда повезут, как будут
лечить – то и прими как волю Божию. Потому что если
Господь решит тебя исцелить, то ты и от аспирина
исцелишься, а если нет – не поможет самый знаменитый
профессор. Не трать силы на панику.
*
* *
*
Вы уже прошли этот страшный для вас момент земного
расставания с женой. Не возвращайтесь в него, умоляю вас,
не ворошите это прошлое! Жена ваша уже давно не на
больничной койке, не в морге, она даже и не в могилке
своей – там только ее бренное тело. “Душа ее
во благих водворилась”, как мы поем на панихиде. Вы
молитесь о ней, вы обращаетесь к ней со словами любви
– и она вас слышит. Это теперь ваш новый
“любовный лепет”, ваш разговор о любви. Ну так
не омрачайте же его паническими дрязгами по поводу врачей.
Это не имеет никакого значения ни для всемирного
онко-бессилия медицины на последних стадиях рака, ни для
вашей жены, ни для вас. Вздохните поглубже, сожмите в
кулак всю вашу обиду и все претензии – выдохните и
отбросьте их подальше и навсегда.
У вас есть более важное дело – любить вашу жену
отсюда. Светло, преданно, по-настоящему любить и служить
ее душе. Вот этим и занимайтесь.
*
* *
*
Когда вдова кидается на гроб и даже в могилу с криком
“Возьми меня с собой!” – это
естественно, это именно то, что она сейчас чувствует
– желание не отпускать его, удержать или уйти с ним.
Дома она хватает его ношенную рубашку или халат, жадно
ищет его запах, спит с его вещами, как ребенок с любимым
медвежонком – и это нормально. Но лишь до
определенного времени!
Православная традиция недаром велит раздать вещи покойного
до сорокового дня или сразу же после него -– и это
не просто такая традиция, это правильно. Потому что дальше
уже начинается фетишизм, магия, ложное отношение к вещам
покойного: нет его в них и не может быть. Он у Господа, он
уже в духовном мире. Земные вещи покойного потеряли своего
владельца, и их надо просто отдать тем, кому они еще могут
послужить в его память. Даже если умер ребеночек, надо его
вещи выстирать, сложить и либо оставить для будущего
ребенка в семье, либо отдать неимущей маме. Превращение же
своего дома в музей памяти ушедшего чревато нехорошими
психическими последствиями. Портрет на стене, фотографии в
альбоме, несколько памятных вещей, которые убираются и
достаются только по особому желанию – вот это
нормально и правильно.
*
* *
*
Это куда это вы, голубушка, собираетесь, когда кричите:
“Господи Иисусе, забери меня к нему!..”?
Давайте-ка реально посмотрим на высказанное вами
пожелание. Вы что, вправду готовы немедленно умереть и
отправиться вслед за мужем? Давайте пофантазируем: вот это
случилось, однажды утром вы не проснулись в своей постели,
а проснулись уже там. И что же вы скажете своему мужу,
если он вас встретит? “Здравствуй, дорогой, а вот и
я! Ты мне рад?” А будет ли он вам рад? Вот в этом я
очень сомневаюсь. Попав к Господу, люди становятся чище,
лучше, они начинают понимать яснее, что такое Любовь. Муж
ваш не выбирал свою смерть, но он имеет право сказать вам:
“Я ушел, потому что меня призвал Господь. Я не
бросил тебя на земле по своей воле, по своему желанию
– не ушел к другой, не уехал за границу, я даже сюда
не просился. А ты? Ты пришла сюда по своей воле, бросив
нашу дочь сиротой, оставив меня без молитвенной помощи.
Кто там будет теперь за меня молиться? Останется ли наша
дочь в Церкви? И вообще, что с нею будет после такого
двойного удара?” – и что вы ему на это
скажете, моя дорогая девочка? “Я не могла без
тебя!”, да? А он ответит вам: “Ради нашей
любви, ради нашей дочери и твоей матери ты должна была
остаться. Если бы Бог считал иначе, Он бы взял тебя, а
меня оставил”. Да, плохо, да, трудно, порой
невыносимо. Но мечтать о дезертирстве – это уже
преступно.
*
* *
*
А чувство вины… Знаете, оно почему-то бывает именно
у самых любящих и преданных вдов, вот ведь какая
странность! Это просто горе ищет выхода – ну и
находит виноватых: у кого Бог виноват, у кого люди, а вот
некоторые обвиняют себя.
*
* *
*
А знаете, кто по преданию ухаживает за попавшими в Рай
младенцами (до 7 лет)? Святые девы и прежде ушедшие родные
-– бабушки, дедушки… Ваша доченька там не
одна, не беспокойтесь. Вы представляете, сколько у Вас
предков? И все они, из тех, кто находится в Раю, конечно
же, пришли встречать СВОЮ девочку, своего маленького
потомка! Да они ее там, поди, забаловали!
А ведь есть еще ангелы и святые – и все-все любят
детей. Сам Господь их любил больше, чем взрослых, и
говорил людям: “Будьте как дети, не то не войдете в
Царствие Небесное!” Отсюда легко понять, что Рай
хорош для детей, что они там счастливы, ведь им-то вход
туда открыт – в отличие от нас, бедных…
*
* *
*
Господь, который есть Любовь, наградил детей и родителей
взаимной любовью. Дети, которые не горюют, потеряв
родителей, это не нормальные дети, а отморозки. Значит,
любить умерших родителей – это правильно. Но для
чего их любить – чтобы уходить вслед за ними?
Конечно же, нет!
Бог дал нам непреходящую любовь к ушедшим в иной мир
родителям для того, чтобы мы помогали им в том мире и
радовали их. Благодарностью, памятью о них, молитвами за
них. И продолжением жизни нашего общего с ними рода. Чтобы
их внуки тоже знали о них и помнили, и любили их. А кто
может сохранить в семье эту память и любовь к ушедшим?
– Ну, конечно же, только тот, кто любил их и
продолжает любить!
Так что давайте не умирать от любви к мамам, а жить из
любви к ним.
*
* *
*
Вчера после Литургии мы пошли гулять с моей старинной
подругой. Ходили по парку и философствовали о жизни. Зашел
разговор о счастье: что делает нас счастливыми в этой
жизни? Подруга моя лет 20 тому назад потеряла сына. Я его
знала – чудный был юноша, необыкновенно добрый и
тихий, явно для этой жизни не приспособленный, слишком был
хорош для нее. О матери заботился до мелочей: к ее приходу
с работы старался навести порядок в доме, тапочки подавал.
И вдруг подруга говорит: “Я смотрю на сегодняшнюю
молодежь, на детей и внуков наших знакомых, и думаю, как
же я счастлива, что у меня БЫЛ ТАКОЙ ЧУДЕСНЫЙ СЫН! Он у
Бога, мы уже скоро увидимся, но я и СЕЙЧАС счастлива тем,
что он у меня БЫЛ, что в моей жизни было это –
чудесный любящий сын!” И у нее при этом было сияющее
лицо.
Вот такой был у меня вчера разговор…
*
* *
*
Маму терять всегда тяжело. Моя ушла в 91 год, а вы думаете
мне было легко ее хоронить? Мне и сейчас ее не хватает. А
ведь мне самой 72 года. Самой уйти – не страшно, а
вот маму терять не хотелось.
Но, Наташа, когда люди уходят после 70 лет – это
нормально. Организм к этому времени уже снашивается. И
смерть от инфаркта – не самая страшная смерть,
уверяю вас. Я знаю что говорю. Неужели вы предпочли бы для
вашей мамы рак или инсульт с последующим параличом на
несколько лет? Бог дал ей полноту лет, долгую жизнь, дал
любовь, тепло и заботу в старости – а это уже очень,
очень много! Не у всех стариков это есть.
*
* *
*
Я вот представила себе два варианта своих посмертных
отношений с моими сыновьями, невесткой, внучками. Вот я
ушла и издали смотрю на них. Они печалятся, конечно, но
говорят о том, как любила их мама и бабушка, что она им
дала, вспоминают теплые и смешные истории из прошлой жизни
и обещают друг другу никогда ее не забывать.
“Спасибо, мама! Спасибо, бабушка! Нам было хорошо с
тобой. Мы еще встретимся, и нам опять будет хорошо
вместе.”
А вот другая картина. Я ушла, а они плачут и рыдают:
“Зачем ты нас оставила? Как ты могла уйти? Мы не
можем и не хотим жить без тебя! Зачем Бог нас разлучил
навеки?! За что?!?!?!!!!” Мне будет горько, больно
за себя и за них. И я буду чувствовать себя виноватой
перед оставшимися неизвестно за что. Упаси меня Господь от
такой памяти после моей смерти! Пусть память будет светлой
и полной благодарности и любви.
Отгадайте с трех раз, какой вариант мне больше нравится?
* * *
Перед смертью Юлия Николаевна просила за нее молиться.
Надеюсь, что среди читателей найдутся те, кто помянут её в
своих заупокойных молитвах.
Источник