Скульптор анна голубкина биография личная жизнь
О взлетах и падениях первой женщины, прославившейся в России как скульптор, рассказывает Софья Багдасарова.
Победа № 1: Огородница становится скульптором
Чудом стало не то, что Голубкина прославилась. Чудо вообще в том, что она сумела стать скульптором. Ведь в XIX веке женщине овладеть профессией было сложно. Вспомним трудный путь художницы ее поколения Елизаветы Мартыновой (модель сомовской «Дамы в голубом»), которая поступила в Академию художеств в первый же год, когда это было дозволено женщинам. Студенток было около десятка, и на них смотрели со скепсисом. А Голубкина вдобавок училась не на живописца, а на скульптора, то есть занималась совсем не женским физическим трудом.
А тут еще и происхождение: ее дед, старообрядец и глава зарайской духовной общины Поликарп Сидорович, сам выкупился из крепостной зависимости. Он и воспитал Анну, отец которой рано умер. Семья занималась разведением огорода и держала постоялый двор, но денег хватало только на обучение брата Семена. Все остальные дети, в том числе Анна, были самоучками.
Когда огородница покинула Зарайск и отправилась в Москву, ей было уже 25 лет. Она планировала изучать технику обжига и роспись по фарфору в только что основанных Анатолием Гунстом Классах изящных искусств. Голубкину брать не хотели, но она за одну ночь вылепила фигурку «Молящаяся старуха», и ее приняли.
Поражение № 1: Первая поездка в Париж
Обучение поначалу шло хорошо. Через год она перешла в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где училась еще три года. Наконец, вершина: ее взяли обучаться в петербургскую Академию.
Но в ее стенах Голубкина провела всего несколько месяцев — в 1895 году, стремясь к новым вершинам, она едет учиться в Париж. Там к дамам-художникам также относились несерьезно: вспомним, как описывала в своем дневнике французских снобов преподавателей Мария Башкирцева.
Здесь Голубкиной тоже предлагали заниматься салонным искусством, что к ее темпераменту совсем не подходило. Но беда не в этом. Хотя ее друзья-мемуаристы об этом времени солидарно молчат, с Голубкиной тогда в Париже случилось что-то плохое. Видимо, несчастная любовь, по слухам — с неким французским художником. Перешагнувшая 30-летний рубеж женщина дважды пыталась покончить с собой: сначала бросилась в Сену, потом попыталась отравиться. Художница Елизавета Кругликова, также жившая в Париже, увезла ее на родину. В Москве Голубкина легла в психиатрическую клинику знаменитого Корсакова.
Победа № 2: Выздоровление
Профессор лечил ее всего несколько месяцев: было очевидно, что исцеление Голубкиной не в лекарствах, а в творчестве, а может, просто в труде. Голубкина возвратилась к семье в Зарайск, потом вместе с сестрой Александрой, которая только закончила фельдшерские курсы, отправилась в Сибирь, где они вдвоем напряженно работали на переселенческом пункте.
Победа № 3: Вторая поездка в Париж
Анна Голубкина в Париже в 1898 году
Восстановив душевное спокойствие, Голубкина в 1897 году возвратилась в Париж. И наконец нашла того, у кого ей следовало учиться — Родена.
В 1898 году она представила на парижский Салон (самый престижный художественный конкурс того времени) скульптуру «Старость». Для этой статуи позировала та же немолодая натурщица, что и для роденовской «Та, которая была прекрасной Ольмьер» (1885).
Голубкина по-своему истолковала учителя. И сделала это с успехом: ее наградили бронзовой медалью и хвалили в прессе. Когда на следующий год она вернулась в Россию, о ней уже слышали. Савва Морозов заказал ей рельеф для украшения МХАТа. Она создавала портреты самых блестящих деятелей культуры Серебряного века — А. Белого, А.Н. Толстого, В. Иванова. Шаляпина, впрочем, ваять отказалась: он ей не нравился как человек.
Поражение № 2: Революционная деятельность
Голубкина родилась во время пожара и сама утверждала, что характер у нее «пожарный». Она была нетерпима и бескомпромиссна. Несправедливость ее возмущала. Во время революции 1905 года она чуть было не погибла, останавливая лошадь казака, разгонявшего рабочих. Начались ее связи с РСДРП: по их заказу она создает бюст Маркса, посещает конспиративные квартиры, делает из дома в Зарайске явку для нелегалов.
В 1907 году ее арестовали за распространение прокламаций и приговорили к году в крепости. Однако из-за психического состояния Голубкиной дело было прекращено: ее отпустили под надзор полиции.
Поражение № 3: Отсутствие мужа и детей
Анна Гoлубкина с группой художников. Париж, 1895
А может, это и не поражение, а тоже победа? Недаром Голубкина говорила одной девушке, которая хотела стать литератором: «Если хочешь, чтобы из твоего писательства что-нибудь вышло, не ходи замуж, не заводи семьи. Искусство связанных рук не любит. К искусству надо приходить со свободными руками. Искусство — это подвиг, и тут нужно все забыть, а женщина в семье — пленница».
Впрочем, хотя Голубкина была незамужней и не имела детей, она нежно любила племянников, воспитала дочь своего брата Веру. А среди ее работ особенно трогательны изображения племянника Мити, который родился больным и умер, не дожив до года. Одним из любимых ее произведений был рельеф «Материнство», к работе над которым она возвращалась из года в год.
Ее карманы всегда были набиты сладостями для детей, а в послереволюционные годы — просто едой. Из-за детворы она однажды чуть не погибла: приютила стайку беспризорников, а они опоили ее снотворным и ограбили.
Победа № 4: Московская выставка
В 1914 году состоялась первая персональная выставка 50-летней Голубкиной — в стенах Музея изящных искусств (ныне ГМИИ). Публика ломилась, прибыль от билетов оказалась огромной. А Голубкина пожертвовала все на пользу раненых (как раз началась Первая мировая).
Критика была от ее работ в восторге. Однако Игорь Грабарь, который думал купить несколько скульптур для Третьяковки, ругал Голубкину за гордость: слишком высокие цены она запрашивала. С выставки не было продано ничего.
Персональная выставка в Москве. 1914 год
Персональная выставка в Москве. 1914 год
Победа № 5: Выживание в годы Гражданской войны
Увы, в 1915 году у Голубкиной снова случился нервный срыв, ее поместили в клинику. Несколько лет она не могла творить. Однако в послереволюционные месяцы вошла в Комиссию по охране памятников старины и в органы Моссовета по борьбе с беспризорностью (вот опять дети!).
Когда Москва мерзла и голодала, Анна переносила это стойко. Как говорили друзья, потому что она так привыкла к аскетизму, что теперь не замечала лишений. Впрочем, ради заработка она занималась росписью по тканям, давала частные уроки. Друзья привезли ей бормашину и таскали старые бильярдные шары: из них — из слоновой кости — она вытачивала камеи, которые продавала.
Поражение № 4: Отношения с советской властью
Несмотря на революционное прошлое, с большевиками Голубкина не сработалась. Она отличалась мрачностью характера, непрактичностью и неумением устраивать свои дела. В 1918 году она отказалась работать с Советами из-за убийства члена Временного правительства Кокошкина. Со временем, пожалуй, могло бы и наладиться — но в конкурсе на памятник Островскому в 1923 году она заняла не первое место, а третье, и впала в гнев.
В 1920-е годы Голубкина зарабатывала преподаванием. Ее здоровье слабело — обострилась язва желудка, которую пришлось оперировать. Последними работами мастера стали «Березка» — символ юности и портрет Льва Николаевича Толстого, которого она ваяла по памяти, принципиально не смотря на фотографии. Незадолго до смерти Голубкина вернулась к родным в Зарайск, в окружении которых и умерла в 63-летнем возрасте.
Поражение № 5: Судьба мастерской
Родственники скульптора передали государству, согласно ее завещанию, более полутора сотен работ. В московской мастерской открылся музей Голубкиной. Но в 1952 году грянула беда. Внезапно в рамках борьбы то ли с формализмом, то ли еще с чем-то оказалось, что Голубкина «искажала» образ человека, в том числе «советского». Музей-мастерскую закрыли, а его коллекцию распределили по фондам музеев нескольких городов, в том числе Русского музея и Третьяковки.
Только в 1972 году репутация Голубкиной была очищена и музей решили восстановить. Поскольку мастерская стала филиалом Третьяковской галереи, многие работы в родные стены вернуть было просто. Но остальные произведения навсегда застряли в других городах. Впрочем, главное, что Голубкиной вернули доброе имя.
Источник
Чудом в жизни Анны Голубкиной стало не то, что она прославилась на весь мир своими творениями и была любимой ученицей Родена, а то, что она вообще сумела стать скульптором в то время, когда женщине вообще сложно было овладеть любой профессией.
Анна Семеновна родилась в Зарайске, ее дед был крепостным, которому удалось откупиться и стать вольным, он и воспитал Анну, отец которой рано умер. Семья занималась разведением огорода и держала постоялый двор, денег на образование детей не хватало и учился только старший брат Семен, все остальные дети были самоучками.
У Анны не было даже начального образование, читать ее научил приходской дьячок. Лепить Анна начала с детства, на ее талант обратил внимание местный учитель рисования и долго уговаривал ее начать серьезно учиться, семья не препятствовала обучению, но сама она отказывалась – она понимала, что значит для ее крестьянской земли лишиться работника. Только в двадцать пять лет она едет в Москву и поступает в Училище живописи. Позднее она перешла в Петербургскую Академию художеств. Среди ее преподавателей в Академии был профессор и известный скульптор В. Беклемишев, который сам того не зная, стал первой, трагической и глубокой любовью Анны. Никаких признаний с ее стороны не было, Беклемишев был давно и долго счастлив в семейной жизни.
В 1895 году Голубкина уезжает в Париж, поступает в академию Ф. Коларосси, но настроения, царившие в академии, чужды ей по духу.
Ее мучает творческая неудовлетворенность, сомнения в правильности выбора жизненного пути, возрастной кризис, ведь ей уже тридцать, да и чувства к Беклемишеву не гаснут. Анна решается на короткий роман с французским художником, связь оказалась разрушительна для ее психики – счастливых отношений не последовало, а попытки самоубийства – да. Дважды она пыталась покончить собой, сначала бросалась в Сену, потом пыталась травиться. Спасла ее художница и подруга Елизавета Кругликова, которая увезла ее на родину. Вернувшись в Москву Голубкина ложится в психиатрическую клинику знаменитого врача Корсакова.
Лечение продолжалось несколько месяцев, Анну удалось вывести из сумеречного состояния. Она возвращается в родной Зарайск и решает уехать со старшей сестрой в Сибирь, где они вдвоем работают в переселенческом пункте. Восстановив душевное равновесие, Анна возвращается в Париж и на этот раз более удачно, чем в первый раз – ее работы увидел великий Роден и предложил ей заниматься скульптурой под его руководством.
В 1898 году она блистает на парижском Салоне со скульптурой «Старость», ее награждают бронзовой медалью, а в прессе масса восторженных откликов о ее работах.
В Россию она вернулась уже известным скульптором, практически сразу получает заказ от Саввы Морозова. Горельеф «Море» («Волна») и сегодня украшает главный вход в старое здание МХАТа и является одной из самых доступных для зрителя работ. Анна создает портреты известных деятелей культуры эпохи Серебряного века – поэта Саши Белого, Алексея Толстого. Но при этом отказывается ваять Шаляпина – он ей не понравился, как человек.
Несмотря на успех и постоянную работу, Анну преследуют приступы тоски и отчаяния, она может надолго замыкаться в себе.
Своей семьи у нее так и не появилось, она воспитывает племянницу Веру, дочь старшего брата Семена и продолжает творить. Во время событий 1905 она снова оказалась в Москве, в самой гуще революционных событий. Начинается ее связь с РСДРП, по их заказу она создает первый в России скульптурный портрет Карла Маркса, посещает конспиративные квартиры, а из своего дома в Зарайске делает явку для нелегалов. В те времена Зарайск был одним из мест ссылки неблагонадежного революционного элемента, высланного из столиц. Позже она начала распространять нелегальную литературу и прокламации, ухаживает за ранеными в дни декабрьского вооруженного восстания.
В 1907 году ее арестовывают за революционную деятельность, но из-за ее психического состояния дело было прекращено, ее отпускают под надзор полиции. Октябрьскую революцию она встретила с оптимизмом, сказав: «Вот теперь у власти будут настоящие люди», но узнав о расстреле двух министров Временного правительства, отказалась от сотрудничества с новой властью. Но позже вошла в комиссию по охране памятников старины и в органы по борьбе с беспризорностью. Детей она очень любила, ее карманы всегда были набиты хоть какими-то гостинцами. Оборванных мальчишек она приводила к себе в мастерскую, кормила, мыла, оставляла ночевать – ее не остановили даже попытка ограбления и убийства.
Последняя работа Голубкиной «Лев Толстой», неожиданно стала причиной ее смерти. Блок, склеенный из нескольких кусков дерева, был очень тяжел, но она, забыв о возрасте, болезнях и перенесенной операции, самостоятельно его передвинула. Вскоре после этого она почувствовала себя плохо и уехала к сестре в Зарайск, где 7 сентября 1927 года скончалась.
_____
Понравилось?! Ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал РАТНИК на Яндекс.Дзен
Источник
Пленники (фрагмент). 1908 г. ММГ
По поводу юбилейной выставки скульптора в Третьяковке
30 января 2014
Людмила Бредихина
Трудно представить, как много невероятных событий может вместить одна не слишком продолжительная жизнь женщины. Дедушка был крепостным, а она училась у Родена. В 1989 пожинала лавры в парижском Салоне, а в 1907 получила срок за революционную пропаганду. Была признанной звездой русского модерна и сделала по заказу РСДРП первый в России портрет Маркса в 1905 году. Она восхищала Розанова, удивляла Волошина, который почитал ее как национальное достояние, как Достоевского. И ей же звонил… Ленин. Как-то не укладывается все это. Она приняла революцию, «власть настоящих людей» и тут же отказалась от нее, потому что «убивают хороших людей». Постоянный успех не отменял ее депрессий, как искренний интерес к людям не отменял одиночества…
Жизнь замечательного скульптора Анны Семеновны Голубкиной (1864-1927) не назовешь легкой, но это была очень яркая жизнь.
Детство в многодетной семье староверов в Зарайске приучило к труду. Отец Голубкиной умер, когда ей было два года. Кроме нее в семье было шестеро детей, прабабка, бабка, тот самый дед, что выкупил себя из крепостных, и всегда много работы – крестьянствовали. «Только я и училась, что у дьячка грамоте», – вспоминала Голубкина. В пятнадцать лет Анна познакомилась с семьей учителей Глаголевых, которые помогли ей получить хотя бы несистематическое домашнее образование. Много читала.
Ребенок. 1909 г. Мрамор тонированный. ГТГ
С раннего детства Анна рисовала и лепила фигурки из глины. Брат, отданный учиться в реальное училище, показывал ее рисунки учителю, тот одобрял и давал советы. Однажды кто-то из проезжих москвичей увидел эти рисунки и посоветовал непременно ехать в Москву. В двадцать пять лет Анна смогла приехать туда, чтобы поступить в Классы изящных искусств архитектора Гунста. Скоро она ушла оттуда и пошла вольной слушательницей в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Преподавателям и студентам Голубкина запомнилась как самостоятельная до упрямства, красивая и строгая ученица с тонкими чертами лица и «испытующим взглядом». Она оригинально думала и удивительно говорила. К любым трудностям Анна была привычна, с легкостью во всем себе отказывала и очень много работала. Почему-то считала себя некрасивой и наотрез отказывалась фотографироваться. Ее портрет того времени можно увидеть разве что на картине “Вечеринка” известного художника Владимира Маковского, который преподавал в МУЖВЗе – одухотворенная девушка в черном платье с горящими глазами стоит в углу комнаты. Впрочем, те, кто отказывал ей в красоте, признавали, что лицо ее было незабываемым и «гениальным».
Владимир Маковский. Вечеринка. 1875–1896 гг. Москва. ГТГ
Потом была питерская Академия художеств, недовольство салонно-академическим преподаванием и трагическая любовь к скульптору Беклемишеву, счастливому в браке и не подозревавшему об этой тайной любви.
Одной из своих подруг Анна рассказала дедову легенду о человеке, который каким-то образом подчинил себе чертей, а потом ужасно мучился, потому что черти требовали давать им все новую и новую работу. Иначе грозились растерзать. В конце этой истории Голубкина добавила: “А ведь это будто про художников сказано». И действительно, прирученные ею черти не давали ей покоя всю жизнь – остановиться и передохнуть Анна Голубкина не умела. Она была крайне требовательна к себе и неуживчива с другими. Трудно поверить, но мучительные сомнения в правильном выборе профессии одолевали ее даже в год смерти, когда она заканчивала свою, пожалуй, самую знаменитую работу «Березка».
Березка (не завершена). 1927 г. Бронза. ГТГ
В годы учебы в Париже (1895-1898) Анна регулярно писала матери. Из этих писем известно, что, приехав в Париж, она работала по двенадцать часов в сутки, питаясь хлебом, крепким чаем и двумя окороками, привезенными из России. Скоро от перенапряжения у нее началось нервное расстройство, и знакомая художница увезла ее в Москву, где Анна лечилась в клинике. После смерти матери в 1898 году она опять уехала в Париж. Одобрение Родена и парижский успех на время приглушили сомнения в правильно выбранном пути, но ненадолго.
В 1901 году она получила заказ на горельеф «Волна (Пловец)», который и сейчас украшает вход во МХАТ в Камергерском. Это позволило съездить в Париж, Лондон, Берлин и наделать кучу долгов. Анна ни тогда, ни позже, в пору больших гонораров, не умела обращаться с деньгами. Пришлось вернуться в Зарайск, на огороды.
1905 год застал ее в Москве, где она организовала явочную квартиру и госпиталь для раненых. Есть воспоминания очевидца о том, как Голубкина бросилась в толпу казаков с нагайками, разгоняющих демонстрацию, и повисла на узде лошади, исступленно крича: «Убийцы! Вы не смеете избивать народ!». Спустя два года ее арестовали за распространение прокламаций и приговорили к содержанию в крепости на год. По состоянию здоровья она была освобождена под залог и переведена под надзор полиции. В то время она мрачно писала в одном из писем: «По нашим временам ничего гадкого случиться не может, потому что оно уже есть».
Старость. 1898-99 гг. Тонированный гипс. ММГ
Когда началась Первая мировая война, Голубкиной исполнилось пятьдесят. Ее юбилейная выставка 1914 года в Музее изящных искусств имела огромный успех. Кто-то из критиков написал: «Никогда еще русская скульптура так глубоко не хватала за сердце зрителя, как на этой выставке, устроенной в дни великих испытаний». На вернисаж Анна Семеновна не пришла, а весь сбор от выставки пожертвовала раненым. При этом не продала ни одной работы. Все сто пятьдесят скульптур после выставки пылились в забвении по подвалам, некоторые исчезли навсегда. Игорь Грабарь, в то время попечитель Третьяковки, хотел купить семь портретов, которые считал замечательными. Не получилось. «Она вроде Коненкова: есть нечего, но меньше 2500-3000 рублей и не подступайся. Просто несчастье эта босяцкая гордость и “презрение к буржуям”» – писал он.
Сразу после революции Голубкина вошла в Комиссию по охране памятников старины и искусства, а также в комитет Моссовета по борьбе с беспризорностью. Беспризорников смело вела к себе в мастерскую, кормила и оставляла ночевать. Однажды они ее избили и ограбили, но она была упряма и продолжала делать это.
Ради заработка знаменитый скульптор расписывала ткани, вырезала украшения из кости (ее прекрасные камеи – это отдельная тема), но денег едва хватало на то, чтобы не умереть с голоду. Ее портрет Маркса к тому времени уже запретили за излишний авангардизм. Она бралась за частные уроки. В те годы, как правило, платили «натурой» (одна из учениц отапливала мастерскую, и это был отличный гонорар). Преподавание во Вхутемасе в начале двадцатых тоже надолго не затянулось – постоянное взаимное отторжение в общении с коллегами регулярно вызывало у Голубкиной депрессии и обострение язвы. Плюс ее резкость и прямота не способствовали смягчению атмосферы внутри коллектива. Так было всегда. Когда однажды ее скульптуры комплиментарно сравнили с античными, она резко ответила: «Это в вас невежество говорит!». А когда Валерий Брюсов при ее появлении обратился к ней с восхищенной и «высоконапыщенной речью», Голубкина резко замахала руками и немедленно ушла.
Портрет Андрея Белого. Тонированный гипс. 1907 г. ГТГ
Не то чтобы чужая, она нигде и никогда не была своей…
Может быть, поэтому ее 150-летний юбилей отмечен закрытым на ремонт Музеем-мастерской, скромной выставкой в Третьяковке, в Лаврушинском (до 30 марта) и убежденностью некоторых посетительниц, что они показывают своим деткам ту самую тетеньку, что сделала рабочего и колхозницу.
Однако Голубкину трудно с кем-то спутать. В той манере, что вошла в речевой обиход московских скульпторов ее времени как «лепить à la Трубецкой» (быстро, весело и экспрессивно), она куда серьезнее, решительнее и безоглядней Трубецкого. Прекрасные женские головки у нее крайне редки, зато обнаженная старушка и смурные детские лица постоянно заставляют вспомнить о «смотрении в ночь» (так поэт и художник Максимилиан Волошин называл ее скульптуру). Митя, племянник Анны Семеновны, мальчик не доживший до года, и увековеченный ею, вызывает содрогание.
Митя. 1913 г. Мрамор. ММГ
Неудивительно, что портретируемый ею профессор В. Ф. Эрн настаивал на том, что для Голубкиной лепка была способом интимного и глубокого познания «модели». Результат зачастую был совершенно неожиданным. Таков портрет писателя Алексея Ремизова, после которого так не хочется видеть его фотографий. Таковы портреты Андрея Белого, похожего на лошадь, и Алексея Толстого, обожравшегося устриц, по словам самой Голубкиной.
Портрет А.М. Ремизова. 1911 г. Дерево. ГТГ
А портрет Шаляпина она, например, резко отказалась лепить – что-то мешало ей испытать «горячий интерес» к этой модели.
Свой последний портрет, портрет Льва Толстого, Голубкина принципиально лепила по памяти, игнорируя фотографии, хотя их общение было совсем недолгим. Лев Николаевич, не любивший спорщиц, быстро сказал «какая странная женщина» и не велел пускать. Примерно в то же время он охотно позировал знаменитому вегетарианцу Паоло Трубецкому, развлекавшему его историей про то, как он немедленно засыпает, пытаясь почитать что-нибудь из Толстого.
Портрет Толстого у Голубкиной поражает своей чрезмерностью. Но ведь таким он и был.
Портрет Л.Н. Толстого. 1927 г. Бронза. ГТГ
Мне как-то пришло в голову, насколько по-разному скульптор-женщина и мужчина-скульптор понимают свой труд. Известен героический рецепт Микеланджело: “Я беру камень, а затем просто отсекаю все лишнее”. Прямо противоположна ему формулировка Веры Мухиной. В ранней статье “Художественная жизнь Парижа” она написала: “Нужно сконструировать форму изнутри и вызвать ее наружу”. Здесь присутствует материнский опыт и почти акушерский подход.
Анна Голубкина в единственной своей книге “Несколько слов о ремесле скульптора”, адресованной ее ученикам, неожиданно советует “все устроить для работы так, чтобы только радоваться», непременно «и себя приготовить для работы», чтобы потом «почувствовать движение модели, характер, красоту, открыть ее достоинства, а недостатки примирить в характере». Одним словом – «усвоить натуру и получить к ней горячий интерес». Это так похоже на желание ответственного взаимного чувства, на готовность к деятельной и радостной любви к другому.
Увы, этой готовности и этому желанию не нашлось места в жизни Голубкиной Анны Семеновны. Зато их много в ее работах.
Информация о Музее-мастерской Анны Семеновны Голубкиной
Ее подробная биография
Всякие легенды и мифы о Голубкиной
И, конечно, стоит посмотреть документальный фильм «Созерцание ночи». 40 минут. 2002. Режиссер Денис Чуваев.
Источник