Владимир засухин биография личная жизнь
Сегодня годовщина гибели Юрия Кравченко. Его не стало 4 марта 2005-го. По горячим следам смерть экс-главы МВД сочли суицидом. Данная версия до сих пор вызывает серьезные сомнения. И не только из-за двух выстрелов, странного положения тела и очень спорной предсмертной записки, не сразу найденной на месте происшествия. Либо подброшенной теми, кто пытался срежиссировать самоубийство бывшего министра, угрожая расправой его близким, тем самым вынудив свести счеты с жизнью, чтобы запутать следствие. Кравченко был далеко не из малодушных, и уж точно не из слабых.
Мы встретились с человеком, хорошо знавшим его не по службе, а вне ее. Юрий Федорович был личностью разносторонней, творческой, ценил искусство, литературу, музыку, театр. Обладал хорошим слухом, приятного тембра голосом. В минуты отдыха, релакса, в узком кругу любил послушать старинный романс, спеть любимую песню.
Народный артист Украины Владимир Засухин был его близким другом и многолетним партнером в творческом тандеме. Накануне очередной памятной даты известный певец и композитор ответил на вопросы «Сегодня».
«Прощаясь, сказал о любви в прошедшем времени»
— Владимир Фролович, Вы Кравченко видели за несколько часов до его загадочной гибели…
— Это было 3-го марта. Поезд во Львов, где у меня было несколько концертов, уходил вечером. Зная, что у Юрия Федоровича 5-го марта день рождения, решил заехать и поздравить.
— Домой?
— Нет. Он тогда большую часть времени проводил на Трухановом острове, жил на дебаркадере. И я отправился туда.
— Кравченко был один? Без жены?
— Жены не было. Только близкие друзья. Немного.
— Ничего в поведении Юрия Федоровича не насторожило, не показалось странным?
— Прозвучала фраза, которой поначалу не придал значения. Но позже часто к ней возвращался. Прощаясь, он сказал: «Володя! До свидания! Хочу, чтобы знали: я вас очень любил…».
— Так и сказал — дословно?
— Именно в прошедшем времени. И я не раз потом размышлял над тем, почему он сказал — любил, а не люблю…
— Почему же?
— Наверное, чувствовал, что эта наша встреча — последняя.
— Утром 4-го марта он планировал быть в ГПУ, куда его публично вызвал генпрокурор. Где, как рассказывали соратники, намеревался дать следствию важные показания, весьма нежелательные для некоторых высокопоставленных лиц…
— Возможно. Но мы с ним этого не касались. Юрию Федоровичу было определенно известно, что за ним следят, что дебаркадер под наблюдением. Так говорили его бывшие подчиненные, те, кто находился рядом. Одно накладывалось на другое. Но и тогда я был далек от всего этого, и сейчас.
— От чего далеки?
— От их службы. От наружки. Вообще от милицейских дел.
— И что было в тот вечер 3-го марта? Попели, выпили?
— Попели. Там была гитара, которую я и не забирал. Но спиртного я не употреблял, так как был за рулем. Выпил только чаю.
— Вы предупредили о своем приезде? Или могли явиться и так?
— Мне разрешалось приехать без предупреждения. Юрий Федорович всегда был рад нашей встрече.
— А Вы?
— И я. С ним было очень интересно. Он имел невероятно широкий кругозор. Когда только познакомились, он им просто поразил меня.
— Чем же конкретно?
— Уровнем информированности, причем в самых разных сферах. Тонким вкусом. Вокальными способностями. Знанием наизусть множества песен, романсов. Насколько понимаю, у него была своя фонотека, которую постоянно пополнял и обновлял. Как каждый, наверное, в большей или меньшей степени. В юности, в молодые годы участвовал в самодеятельных спектаклях, играл в каком-то театре, и у него получалось. Вне всякого сомнения, многогранная, яркая артистическая натура.
— Где вы все-таки познакомились? Он уже был министром?
— По-моему, это произошло в 1999 году. Познакомились на дне рождения тогдашнего главы Старокиевского района столицы Бориса Андресюка. Среди приглашенных оказались мы с Юрием Рыбчинским и Юрий Федорович, уже в ранге министра. Разговорились. Ему кто-то сказал, что я собираюсь покинуть Украину. Проблемы с жильем у меня действительно были, но уезжать не планировал. О чем и сказал. Чувствовалось, он не очень-то поверил. Тем не менее мы сблизились. И стали дружить. Это была крепкая мужская дружба.
«Настоящий друг с большой буквы»
— В свое время на «Радио Рокс» выходила ваша авторская музыкальная программа «Романс-Холл». Очень популярная. Хотя и не вписывалась в молодежный формат. Одну из них вы провели, можно сказать, дуэтом вместе с Кравченко, совместно исполнив в прямом эфире несколько романсов и песен. Он сразу принял приглашение?
— Практически сразу. И та давняя передача, признаюсь без ложной скромности, имела большой успех.
— По тем временам это было очень необычно, даже вызывающе: силовой министр, авторитарный, волевой, упрямый, вдруг открылся перед слушателями с совершенно неожиданной стороны — как чувственный, тонкий лирик, понимающий толк в музыке, вокале.
— Все правильно. Ну а другую программу я посвятил Юрию Федоровичу после его смерти.
— Назвав своим настоящим другом с большой буквы. И посвятили ему немало теплых, хороших слов. Не идеализировали Кравченко?
— Нет. Слова были заслуженные. Сердечность, доброта, такт, даже сентиментальность… Этими качествами он не был обделен. Юрию Федоровичу были присущи и патриотизм, ответственность. Чувство долга, честь, достоинство. То, что для многих нынешних руководителей, к сожалению, не характерно.
— Вы на четыре года старше. Были с ним на ты?
— Нет. Только на вы.
— Почему?
— Так сложилось. Он с уважением относился ко мне. А я, так же уважительно, к нему. Фамильярности, панибратства между нами не было.
— О Кравченко немало написано. И все же — чего мы еще не знаем?
— Юрий Федорович, на мой взгляд, был готов к трагической развязке. Обладая большим оперативным опытом, мог предположить и, скорее всего, представлял, что его ждет. Но ничего не предпринял, чтобы избежать расправы, обезопаситься…
— Откуда такой вывод?
— Он мог легко и быстро скрыться, где-то переждав трудные времена. Уж с его-то милицейским чутьем, практическими знаниями и оперативными возможностями это не составило бы большого труда. Да и друзья помогли бы. Но чувство собственного достоинства, понимание офицерской чести не позволили пойти на такой шаг.
— То есть версию суицида вы не разделяете.
— Боже упаси! Внешне все было обставлено так, чтобы смерть выглядела самоубийством. Только Юрий Федорович никогда бы не покончил с собой по своей воле. Запугать его было невозможно. А поставить перед выбором, угрожая, если не примет условия, самым близким людям, — вполне. Внуку, дочерям, жене. И он предпочел умереть сам, но не подверг риску их жизни. В его ситуации это был единственно возможный выход. Но это — моя личная точка зрения.
— Вы же были на похоронах?
— Ну, естественно.
— По церковным канонам самоубийц ведь не отпевают.
— Юрия Федоровича, как вы знаете, отпевали — в Ильинской церкви. И это еще больше укрепило уверенность в том, о чем уже сказал.
«Наше с Ирой счастье было поровну на двоих»
— Через год после этого пришла беда и в вашу семью. При загадочных обстоятельствах была убита Ирина — ваша третья, гражданская жена. Ходили слухи, что это могло быть связано с гибелью Кравченко.
— Не думал так раньше и не думаю сейчас. Мы с Ирой были свидетелями по делу Кравченко. Но как свидетель она, по сути, ничего не знала и, соответственно, ничего важного сообщить следствию не могла. Бывали с ней на дебаркадере. Но не дома у Юрия Федоровича — там не были ни разу. А он к нам с женой приезжал.
— Убийство Ирины раскрыли?
— Формально. Его повесили на так называемого «Караванского стрелка». Помните о Ярославе Мазурке?
— Конечно! Он хладнокровно расстрелял четверых охранников ТРЦ «Караван» и спокойно скрылся, но вскоре был найден мертвым на территории Сырецкого парка — якобы покончил жизнь самоубийством. Только ведь эти события случились в 2012-м, намного позже, чем погибла Ирина…
— Вот на него убийство Ирочки и списали — шесть лет спустя. Так ли это было, уже не установишь (в полиции подтвердили причастность Мазурка и к этому убийству, и похожему по почерку. — Авт.). До сих пор сомневаюсь.
— Вы тяжело пережили смерть жены…
— Не то слово. Прожитое вместе время, пожалуй, было для нас самым счастливым. Она моложе на 21 год, но разницу в возрасте я не чувствовал. Бог подарил нам желанную дочь — Флориану. Это тоже счастье. И родилась она в тот же день, что и мой отец — 31 августа.
— Что означает ее необычное имя?
— По церковному календарю в этот день отмечают Флора и Лавра. Отсюда Флориана. Скоро ей 14.
— Скажите откровенно, Владимир Фролович, вы пользовались покровительством Кравченко? Близость к такому высокопоставленному руководителю наверняка давала какие-то привилегии, бонусы, нет?
— Да я бы не сказал, что пользовался его расположением, хвастался, щеголял нашей дружбой, злоупотреблял доверием.
— Владельцам некоторых личных автомобилей тогда выдавали заветную корочку с надписью «Машина остановке и проверке не подлежит». Она сулила счастливым обладателям огромные преимущества, по сравнению с остальными, перед ГАИ и считалась охранной грамотой на дороге. Была у вас такая ксива, только честно?
— Недолго. Но была. Как и номера.
— А какие номера? У Кравченко — 00-17. А у вас?
— 27-47. Потом, при другом министре, проходил техосмотр, и мне сообщили, что компьютер эти номера не видит. На том привилегии перед ГАИ и закончились. Так что пользовался ими не очень долго.
— Вы на Байковое кладбище приходите?
— Прихожу. Но не в день смерти Юрия Федоровича. Бываю там один.
— Почему так?
— Тяжело. Морально тяжело. После того как не стало его, а потом Иры, перенес два инсульта. Обе смерти стали для меня очень горькими утратами. Когда вдова Кравченко звала на кладбище, сначала приходил туда вместе со всеми. Затем — один. Приду, цветы у могилы положу, поговорю, помолчу, помяну. Мне так чуть легче. Татьяна Петровна, наверное, обижается. Но надеюсь, понимает. Как нахлынут воспоминания — не передать. Сегодня, перед встречей с вами, в два часа ночи проснулся и до утра уже не мог глаз сомкнуть…
— Один живете?
— Нет. Со своей второй женой — Валерией. В свое время мы расстались. Так бывает. А потом она заболела. И я фактически стал ее сиделкой. С сентября прошлого года не ходит. Кто-то должен ухаживать. Когда еду на работу, присматривает старшая дочь. Или прошу кого-нибудь из друзей. Вот такие дела.
«Песня задела их за живое»
— Было бы несправедливо не спросить, как родилась одна из самых популярных и, кстати, любимых Кравченко песен — «Берега». Юрий Рыбчинский рассказывал, что это произошло у него на кухне.
— Тут у нас с Юрой воспоминания расходятся. С подачи Кравченко нам временно предоставили домики на территории реабилитационного центра, недалеко от площади Шевченко. Ко мне в гости пришел Рыбчинский. Ну, пообщались. А потом он присел на крыльце и начал что-то писать. Заглянул — стихи. Вижу строчки: «Берега, берега, берег этот и тот…». Под эти стихи и у меня какая-то мелодия начала рождаться… Взял гитару, стал наигрывать… Потом Юра ушел. А утром уже я пришел к нему с готовой песней. Напел. Он записал ее на магнитофон… Сейчас говорит, что это происходило на его кухне. Но на самом деле — так, как рассказываю. Через несколько дней кассету передали Александру Малинину. Он включил «Берега» в свой репертуар. У него, по-моему, восемь моих песен. И я не в претензии. Хороший певец.
— А когда Кравченко первый раз «Берега» услышал?
— В Крыму, на базе отдыха МВД Украины. Это место называлось Бекетово. На самом побережье Черного моря. Юрий Федорович принимал тогда президента Леонида Кучму. И там я впервые исполнил «Берега».
— Как они восприняли песню?
— Оба были в шоке.
— В чем это выражалось?
— Услышав, попросили спеть еще. Потом еще. И еще. Всего — 17 раз!
— Ничего себе! Как вы к этому отнеслись?
— Было приятно, что песня понравилась и Леониду Даниловичу, и Юрию Федоровичу. Это было видно.
— Наверное, в струю, под настроение попала. Да под рюмочку…
— Не так, чтобы под рюмочку. Просто слова и музыка не оставили равнодушными, задели какие-то струны души.
— Вам выпить предлагали?
— Да.
— Не отказывались?
— Только пригубливал. Все-таки, президент, министр…
— Виски или коньяк?
— По-моему, было и то, и другое.
— Кто-то еще присутствовал?
— Охрана, конечно. Люди из близкого окружения. Точно уже не помню. С тех пор столько лет прошло.
— У Кравченко были явные враги? Или только тайные?
— Наверняка хватало и явных, и тайных.
— Как считаете, если бы он стал премьером или президентом…
— …А он бы обязательно стал…
— …в какой бы мы стране сейчас жили?
— Уверен, в совершенно другой.
— И войны б не было?
— Однозначно. Жаль только, что история, как известно, сослагательного наклонения не терпит…
Продолжить чтение
Источник
Кадр из телепередачи «Спокойной ночи, малыши»
«Дядя Володя», — так называли его мальчишки и девчонки, которые включали телевизор, чтобы посмотреть одну из немногих на советском телепространстве программ для детей «Спокойной ночи, малыши». Владимир Ухин был ее ведущим на протяжении 30 лет.
Внешность диктора — открытое светлое лицо, мягкая искренняя улыбка — располагали к себе малышей. Он был по-настоящему своим, добрым, домашним. Поэтому Ухина любила не только ребятня, но и родители тоже. На дядю Володю можно было «оставить» ребенка.
Артист, ставший телезвездой
Владимир Иванович родился в Омске. Профессию выбрал по примеру отца и поступил в сельскохозяйственный институт. Но вскоре судьба повернула его в сторону искусства.
Ухин переехал в Москву и поступил в студию Театра эстрады на курс к легендарному Льву Мирову, который блистал на сцене до звездного часа Аркадия Райкина и других сатириков.
В 1960 году Владимир получил диплом эстрадного отделения ГИТИСа и практически сразу же стал диктором Центрального телевидения. Конкурс на эту работу был огромным — из почти 50 человек взяли только двоих.
Новая профессия так увлекла Владимира, что к актерству он больше не вернулся, хотя и снялся в некоторых фильмах.
Первые программы, появившиеся на тогда еще единственном телеканале, вели все те же дикторы. Так Ухин стал телеведущим передач «Сельский час» и «Веселые нотки».
А в 1964 году ему доверили вести детскую программу «Спокойной ночи, малыши», впоследствии ставшую невероятно популярной у юной аудитории.
Детская тема в биографии Ухина получила продолжение в 80-х годах, когда телеведущего пригласили в Японию вести передачу для молодежи “Учимся говорить по-русски”.
Отношения СССР со Страной восходящего солнца вошли в позитивную стадию, и наши телеведущие оказались востребованными за рубежом.
О телеведущем вспоминают как о добром человеке не только на экране, но и в жизни. Порыв помочь другому в нем возникал постоянно. Он мог бы дружить против коллег, но, тем не менее, поддерживал их, несмотря на большую конкуренцию.
Однажды Ухин специально опоздал на эфир, потому что хотел «продвинуть» на роль ведущей программы «Спокойной ночи малыши» свою приятельницу Ангелину Вовк.
Так состоялась ее премьера в этой передаче, и зрители познакомились с тетей Линой, которую полюбили также, как и Владимира Ухина.
Примерно таким же образом Ухин устроил на работу Юрия Сенкевича, ставшего впоследствии популярным телеведущим.
Позднее отцовство
Личная жизнь обаятельного мужчины сложилась не сразу. Его первой женой была солистка ансамбля «Березка» Нина Зубкова. Пара хотела детей, но на работе супруги это не приветствовалось. Наталья все-таки решилась родить, однако простудилась и потеряла ребенка.
Владимир и Нина прожили вместе меньше десяти лет. Его часто не было дома, она тоже пропадала на репетициях и гастролях. Ухин откровенно изменял жене, об этом знали даже соседи.
Со второй женой Владимир Иванович знакомился дважды. Первая встреча случилась, когда 19 летняя Наталья работала секретарем на «Мосфильме». Ухину тогда уже было 40.
Второй раз они столкнулись в Доме кино. Ему перевалило за 50. Пара долго прожила без регистрации, но потом расписалась, чтобы не выяснять отношения с администраторами гостиниц.
В 62 года телеведущий впервые стал отцом. Узнав о том, что это произойдет, он был шокирован, но невероятно счастлив. Иван Ухин продолжил династию и, получив профессию, пошел работать на телевидение.
Последние годы
Частые перелеты для выступлений перед телезрителями сказались на здоровье Владимира Ухина. У него случился один инсульт, летом 2010 года — второй, а весной 2012-го — третий.
Любимый большими и маленькими телезрителями ведущий ушел из жизни в апреле 2012-го в возрасте 81 года и погребен на московском Троекуровском кладбище.
© Biografia.Ru, 2018 г.
Источник
21 октября 1981 года при возвращении на военно-морскую базу Тихоокеанского флота во Владивостоке произошла трагедия, которая была засекречена 25 лет
Теплоход «Рефрежиратор-13» на полном ходу врезался в дизельную подводную лодку С-178 – на ней несли службу 59 человек. Субмарина моментально пошла ко дну. 32 члена экипажа навсегда остались в море. Эта катастрофа – личная боль старшего помощника капитана Сергея Кубынина. Он сделал все, чтобы помочь выбраться наверх оставшимся в живых товарищам. И все эти годы, как может, поддерживает семьи погибших.
Сергею Кубынину 67, но и сегодня он подтянут и собран – сказывается офицерская закалка. Прощаясь по телефону, привычно бросает: «Разрешите удалиться в море». Он окончил Военное морское училище им. С. О. Макарова и в 1975-м был назначен командиром боевой части ракетной подводной лодки К-63. А вскоре стал старпомом на С-178. На момент трагедии ему было 27 лет.
…Подводная лодка С-178 вышла из базы Владивостока 19 октября 1981 года. Отработав боевое задание, субмарина всплыла и возвращалась на базу.
После ужина 21 октября на мостик поднялись 12 человек. Командир Валерий Маранго, вахтенный офицер Алексей Соколов, замполит Владимир Дайнеко, механик Валерий Зыбин, рулевой Анатолий Костюнин, штурман, боцман и пять свободных от вахты моряков. Планировали работу по ремонту оборудования в базе, курили.
Неожиданно боцман Владимир Спиридонов заметил темный силуэт. Его осветили прожектором – на фатально близком расстоянии двигался теплоход «Рефрежиратор-13».
– Шел по-пиратски, не включив ходовые огни, курсом на первый отсек, где находились боевые торпеды – две с половиной тонны взрывчатки. Рвануло бы – ни от подлодки, ни от теплохода мокрого места не осталось, – вспоминает Сергей Кубанин.
Командир С-178 Валерий Маранго успел скомандовать: «Право на борт!». Подводникам не хватило несколько секунд, чтобы разминуться с «Реф-13» – тот на полном ходу врезался в шестой отсек. Все, кто находился на мостике, оказались за бортом – лишь один механик Валерий Зыбин успел прыгнуть в шахту верхнего рубочного люка.
Сергей Михайлович и сегодня постоянно на связи с друзьями-подводниками. Фото Надежды Носиковой
Катастрофу «спланировали» на берегу
На судне, протаранившем лодку, не сразу сообразили, что произошло. Увидев людей в море, начали хаотично кидать спасательные круги. Спустили ботик – но тот оказался без весел и беспомощно болтался в волнах. Семь человек успели спасти. А четверо моряков, включая вахтенного офицера Алексея Соколова, не дождались помощи.
Странное поведение экипажа «Реф-13» легко объяснится: 21 октября команда отмечала день рождения старшего помощника капитана Виталия Курдюкова.
– Бортовые огни на теплоходе не включили: когда снялись с якоря, было светло, а когда начались возлияния, стало еще «светлее», – горько усмехается Сергей Михайлович. – «Реф-13» был обязан уступить дорогу подлодке, но, несмотря на предупреждение четвертого помощника, пьяный старпом решил, что они разойдутся с «мелкой посудиной», за которую приняли С-178. Я уверен: катастрофу «спланировали» на берегу. Оперативному дежурному из бригады охраны водного района следовало перекрыть рейд для всех судов при подходе подлодки. Но он пошел ужинать и забыл об этом.
Валерий Маранго. Фото из личного архива
Начислил по 30 г
Получив огромную пробоину, через 20 секунд подводная лодка рухнула на дно. Дизелисты и электрики в пятом и шестом отсеках погибли мгновенно. В четвертом отсеке после ужина отдыхали 14 человек. После удара они успели загерметизировать переборочный люк в третий отсек. Спасли других, но сами погибли, совершив подвиг.
Четыре моряка оставались в кормовом, седьмом, отсеке. Корпус лодки деформировался, и люк, через который можно было попытаться выбраться, заклинило. Старший матрос Олег Кириченко и старшина Александр Зыков два часа поддерживали с седьмым корабельную связь. Пока не услышали: «Прощайте. Вода доходит до плеч».
– Ребята погибли страшно. Но, как и матросы первого отсека, успели выпустить аварийно-сигнальный буй. Облегчили работу спасателям, – говорит Сергей Михайлович.
В аккумуляторном отсеке, где собралось 15 человек, начался пожар. Его сбили пеногасителем. К аварийному источнику питания присоединили лампочку. В зыбком свете перестукивались с первым отсеком – там находились 11 моряков вместе с капитаном второго ранга Владимиром Каравековым. От пережитого стресса он был в предынфарктном состоянии. К несчастью, позже при выходе через торпедный аппарат у него остановилось сердце.
Температура в отсеках упала до восьми градусов. Старпом решил подбодрить продрогших до костей матросов. Достал из сейфа канистру со спиртом – «шилом», как говорят на флоте – и выдал всем по 30 г для согрева. Там же хранилась коробка со знаками отличия – «Специалист первого класса», «Мастер военного дела», «Отличник ВМФ». Кубынин раздал все. Кому-то повысил классность по специальности, а кому-то присвоил очередное звание. Моряки заметно повеселели.
Командир С-178 Валерий Маранго (в центре) на Тихоокеанском флоте. Фото из личного архива Сергея Кубынина
На поверхности никто не ждал
Тем временем по аварийно-сигнальному бую подводники установили связь со спасателями. На связь вышел начальник штаба ТОФ Рудольф Голосов, с которым Сергей Кубынин согласовал план по выходу людей из затопленных отсеков. Но из-за шторма связь оказалась нарушена. Кроме того, к операции привлекли подлодку спасателя «Ленок», и это стало фатальной ошибкой. Ее аккумуляторные батареи исчерпали свой ресурс. К тому же был неисправен гидроакустический комплекс, который должен был обнаружить С-178. Из-за этого затонувшую подлодку искали больше суток. На «Ленке» не хватало водолазов, а те, кто был, никогда не работали в экстремальных условиях.
На вторые сутки дышать стало совсем трудно. Старпом выпускает наверх двух человек – чтобы те доложили обстановку в подлодке. Но едва пленники «эски» появились на поверхности, их поместили в барокамеру водолазного бота. Для чего они вышли, спросить забыли.
Долгое время от спасателей не поступало никакой информации. Заметив, что два молодых матроса совсем приуныли, старпом Кубынин и механик Валерий Зыбин принимают решение отправить их наверх – пока есть индивидуальные дыхательные аппараты (ИДА). Подлодка была полностью укомплектована ИДА в соответствии со штатом на 59 человек, но часть гидрокостюмов осталась в затопленных отсеках.
Матросов сопровождает старшина Дмитрий Ананин. Когда все трое всплыли, их заметили сигнальщики с противолодочного корабля «Чапаев». Но был шторм, и спасти людей не удалось.
Когда водолазы доставили недостающие комплекты, шесть человек по тросу перешли на «Ленок». Остальные выбирались на поверхность методом свободного всплытия, получая при этом баротравмы легких и кессонную болезнь. Матрос Виктор Леньшин вышел в основной группе, но был потерян спасателями.
Кубынин покинул подлодку последним. Воздуха в отсеке почти не осталось – пока занимался эвакуацией, он «съел» весь кислород и потерял сознание прямо под водой. На поверхности никто никого уже не ждал – подлодка «Ленок» давно ушла. И только благодаря настойчивости моряков, его не бросили в волнах и дождались спасателей.
После шестидневного лечения подводников в барокамере главком ВМФ Сергей Горшков обронил фразу: «Мы их с цветами встречать не будем». Стало ясно: в трагедии обвинят экипаж и командира С-178. Так и произошло.
Исчез вахтенный журнал
Старпом «Рефрижератора-13» был приговорен к 15 годам в колонии. Командир С-178 – к десяти. Старпому Кубынину и механику Зыбину советовали прокрутить дырку под орден за профессиональные действия по спасению людей. Но награды они не дождались. А экипаж С-178 разогнали по разным береговым воинским частям.
Вахтенный журнал, который старпом вел под водой, «особисты» вытащили у него из кармана, как только подняли моряка из воды. Больше никто журнал не видел.
– Каждый член экипажа написал кассационную жалобу, требуя пересмотра приговора Маранго, – рассказывает Сергей Михайлович. – Ни один пункт обвинения не доказан – уголовное дело шито белыми нитками. Полковник Александр Перепелица – прокурор ТОФ – настоятельно мне советовал: «Забери кассационную жалобу. Иначе сядешь на нары рядом со своим командиром».
Кубынин отказался. На этом его карьера на флоте закончилась. Много лет он работал в системе МЧС. Жалеет ли, что так сложилось? Нет. Говорит, если бы тогда промолчал, перестал себя уважать. Точно так же, как если бы вышел с лодки не последним.
– За 27 спасенных жизней никого из офицеров С-178 не наградили, – констатирует Сергей Михайлович. – Не отметили и погибших ребят, хотя многие общественные организации ветеранов-подводников Москвы и Севастополя обращались на самый верх. Все ответы – как под копирку: «В личных делах нет информации о гибели моряка или действиях его во время катастрофы». То есть людям нужно еще доказать, что они служили на С-178. Уцелевшим назначили пенсию без надбавок. Даже инвалидность тем, кому она была необходима, выбивали с трудом.
Командира подлодки Валерия Маранго давно нет в живых – он умер в 2001-м. Трагедия изломала и его семью. Сын Андрей – светлая голова, но с детства прикованный к инвалидному креслу, остался на попечении родственников.
Каждый год 21 октября моряки собираются вместе, чтобы почтить память погибших друзей. В нынешнюю годовщину катастрофы в белорусской деревне Каташи под Брестом откроют памятную доску курсанту Александру Лисковичу, погибшему на С-178. В этом году ему исполнилось бы всего 59 лет.
Источник