Женя крутова биография

Крутова Евгения Сергеевна (21 декабря 1920, Труёвая Маза, Вольский уезд, Саратовская губерния, РСФСР – 1 августа 1943, у села Русское, Крымский район, Краснодарский край, РСФСР, СССР) – советский военный лётчик; командир звена 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, гвардии младший лейтенант.

Биография

Происхождение

Родилась в декабре 1920 года в деревне Труёвая Маза Вольского уезда Саратовской губернии в семье крестьянина Крутова Сергея Ивановича. В семье была четвёртой дочерью. После неё родилось ещё двое детей, а старшие умерли.[1]

В деревне с семи лет стала ходить в школу, там она закончила два класса. В 1930 году отец со всей семьей выехал на строительство в город Саратов. В Саратове Женя закончила третий класс. К этому времени отец получил направление на работу в Оренбургскую область на станцию Донгуз, школы на стройке не было и Женя ходила в совхозную школу ежедневно за четыре километра по открытой степи. Здесь она поступила в пионеры.

В 1933 году Женя закончила совхозную пятилетнюю школу. Шестой класс она училась в городе Оренбурге, где для неё сняли комнату. В 1934 году умер отец, и мать Жени с всей семьей переехала в город Чебоксары. Женя проучилась ещё два года в школе № 1 города Чебоксар. Здесь она вступила в комсомол. Закончив восьмой класс, она решила оставить школу, так как мать на свой небольшой заработок не могла учить всех троих детей. В 1937 году Женя поступила на курсы стенографии и машинописи.

В Чебоксарах был аэроклуб, где курсантами принимали и девушек. Продолжая учёбу на курсах, она начала заниматься и в аэроклубе имени Героя Советского Союза А. Ляпидевского. Как одну из лучших, Женю Крутову в 1938 году направили на учёбу в Коктебельскую школу летчиков-инструкторов. Через год вновь возвращается в Чебоксары уже инструктором-летчиком в аэроклуб, Женя обучила 21 курсанта.

Участие в Великой Отечественной войне

В Великой Отечественной войне Ж. Крутова участвовала с мая 1942 года в составе 588-го ночного легкобомбардировочного авиационного полка на Южном, Закавказском и Северо-Кавказском фронтах.

Погибла в ночь с 31 июля на 1 августа 1943 года во время выполнения боевого задания. 1 августа 1943 года были сбиты и заживо сгорели в самолете командир экипажа двадцатидвухлетняя Женя[2] и её штурман Елена Саликова[3]. Похоронена в братской могиле в селе Русское.

С мая 1943 года полк базировался на станице Ивановская. Оттуда в ночь с 31 июля на 1 августа и вылетел на боевое задание в составе эскадрильи Татьяны Макаровой экипаж Крутовой-Саликовой.

В злополучную ночь на 1 августа противник впервые применил новую тактику. Мы ничего не знали об этом, и экипажи вылетели на боевое задание с обычным интервалом в три – пять минут. Эскадрилья лейтенанта Татьяны Макаровой поднялась первой…

…Уже на подходе к цели мне бросилась в глаза странная работа вражеских прожекторов: они то включались, то выключались, а зенитного огня почему-то не было. Тишина становилась зловещей. Казалось, она сгущается, как сгущалась тьма непроглядной ночи.

«Может, первые экипажи ещё не дошли до цели?» – подумала я. Но тут впереди, прямо по курсу, в лучах прожекторов показался У-2. Судя по времени; это был самолёт командира звена Евгении Крутовой. Её экипаж вылетел третьим. Штурман Лена Саликова сбросила САБ. Яркий факел повис в воздухе на маленьком парашюте и осветил местность. Стало светло. Мгновенно один за другим; включились прожекторы противника и стали шарить по небу. Один из них, самый яркий и широкий, схватил машину Жени Крутовой, остальные прожекторы присоединились к нему. Мы ждали, что вот-вот, как обычно, заговорят зенитки. Но они упорно молчали. Маленький самолёт метался в лучах прожекторов. Женя Крутова, отличный лётчик, пыталась вырваться из цепких щупалец, но лучи упорно держали машину. И вдруг гнетущую тишину разорвали очереди скорострельных авиационных пушек. К самолёту Крутовой откуда-то из темноты протянулись светящиеся цепочки снарядов. Подлетевший вплотную фашистский истребитель хладнокровно бил короткими очередями, в упор расстреливая беспомощный У-2.

Это и была новая тактика врага. Жертвами её стали наши подруги, вылетевшие первыми на задание. Ценой своей жизни они дали возможность тем, кто летел следом, принять за несколько драгоценных минут срочные контрмеры.

Загорелась правая плоскость машины Жени Крутовой – самолёт начал быстро падать. Но, даже падая, Женя все ещё вела борьбу. Ей удалось сбить пламя и ввести самолёт в скольжение. Однако огонь подбирался все ближе к мотору. Перед самой землёй из штурманской кабины вылетела красная ракета. В ту же минуту У-2 огромным пылающим факелом врезался в землю…

…Вражеские прожекторы погасли. Только самолёт Жени Крутовой и Лены Саликовой ярко полыхал на земле… (Чечнева М. П. «Небо остаётся нашим»)

Долгое время о судьбе девушек точно ничего не знали. Лишь после войны комиссар полка Евдокие Яковлевне Рачкевич удалось найти свидетельницу того ночного боя. Ею оказалась Надежда Герасимовна Кузнецова, которая в детстве жила на Кубани. Она рассказала, что видела как горел упавший самолёт. Спустя некоторое время они с сестрой пробрались к месту катастрофы.

Самолёт был сильно исковеркан. Рядом лежали две мёртвые девушки в летных комбинезонах. Одна высокая, широкая в плечах, черноволосая. Другая – небольшая, хрупкая, блондинка. Шлемы и ремни с пистолетами были с них уже сняты, вероятно гитлеровцами.

Надя прокралась в полусгоревшее село. Вернулась с лопатой и куском материи. Девочки перенесли летчиц в неглубокий окоп, который был поблизости, накрыли им лица и быстро закопали…

Когда Евдокия Яковлевна разложила на столе фотографии летчиц и штурманов, погибших в ту ночь, Надежда Герасимовна Кузнецова без колебаний указала на снимок Жени Крутовой и сказала, что это одна из двух девушек, которых она с сестрой схоронила в поле за селом. (М. Чечнева)

Позже останки лётчиц были перезахоронены в братской могиле на площади в селе Русское.[4]

Награды

• орден Отечественной войны II степени (1943, посмертно)[5]
• орден Красной Звезды[6].

Память

• 30 января 1964 года в Новочебоксарске Чувашской АССР в честь лётчицы названа улица; на доме № 10 по улице Ж. Крутовой установлена мраморная мемориальная плита.
• улица, названная в честь Жени Крутовой, есть в селе Русское Крымского района Краснодарского края.

Примечания

Ссылки

• Статья
• Статья
• История
• Видео

См. также

В небе «ночные ведьмы»

Источник

Женя Крутова

Памятная доска на доме № 10 по ул. Ж.Крутовой.

9 декабря Россия ежегодно, начиная с 2007 года, отмечает День Героев Отечества. В школах, библиотеках проходит множество мероприятий, посвященных дате. Хорошо, что живы еще ветераны Великой Отечественной войны, свидетели историче­ских событий. Но таких встреч с годами все меньше. О некоторых отважных героях войны, увы, не могут рассказать даже их род­ственники. Именно поэтому бесценны воспоминания. С одним из таких мы хотим познакомить сегодня новое поколение читателей. Это интервью матери отважной летчицы Жени Крутовой, именем которой названа одна из первых улиц Новочебоксарска. Автор Светлана Смирнова начала книгу “Сто удивительных встреч” именно с этой встречи. И неудивительно. Для выросшей на улице Жени Крутовой пионерки, как и для многих поколений новочебоксарцев, подвиг летчицы всегда был примером безграничной любви к Родине.

Интервью печатается в сокращенном варианте. Полностью с ним вы можете ознакомиться в книге “Сто удивительных встреч”. Ее презентация состоится 18 декабря в Новочебоксарском художественном музее.

Нажала на кнопку звонка машинально. “Откуда же они берутся, герои? – думала. – Да что там герои, просто хорошие люди. Где, кто, как их растит?” А когда открылась дверь, спохватилась: сюда ли попала? Сюда! – из комнаты прямо на меня смотрела Женя. Две ее большие фотографии стояли на столе. Вся остальная мебель в квартире как-то терялась из виду, оставались только портреты да еще поставленные перед ними цветы в вазах, кем-то принесенный букетик мимоз.

Хозяйка приподнялась с кровати. “Плохо себя чувствуете?” Она кивнула, а я нашла было причину: “Плохая погода…”

– И погода плохая, и я плохая, – сказала Ульяна Ивановна КРУТОВА, мать летчицы-героини Жени Крутовой, напомнив о своем возрасте – как-никак 89 лет. Показалось, что лучше всего будет попрощаться и уйти. Но слово за слово…

– Какой была ваша жизнь, Ульяна Ивановна?

– Такая… трудная. Поженились в семнадцатом, – начала перечислять она памятные вехи. – В 21-м году – неурожай, известный всем. Голод. В 24-м, когда Ленин умер, муж вступил в партию, и его по­слали по колхозам. В это время – пожар, такой, что клочка от дома не осталось. И муж с заданием не справился, впрочем, справился, да время такое было – его в тюрьму на три года. Осталась с тремя детьми одна. Когда вышел, переехали в Саратов, затем в Оренбург. А зима холодная была, одёвка легка, муж и простудился. Ему товарищ посоветовал: “Поедем на строительство курорта”. И 7 апреля он уехал, а 13-го умер. Это было в 1934 году. Я все продала, родные дали денег и – в Чебоксары к брату, он кузнецом в деревне был.

– Какой запомнилась вам Женя?

Ульяна Ивановна просит подать снимок, где Женя сидит рядом с братом Сашей, показывает:

– Эдак из дома ушла. Здоровая, широкоплечая. Она летчиком-инструктором в аэроклубе была. Получала 500 рублей. Это как по нонешнему-то?

– Пятьдесят.

– Мы на ее зарплату и кормились. Ходила в мужской шапке, в шинели, ее за мальчишку все принимали. Как-то проводила Женя учебный полет в паре с Ершовым, отчаянный такой летчик был. Он полетел, а поутру там крестьяне с молоком ходят, на них и снизил, пугая, самолет. Когда вернулись, начальник стал ему выговаривать, что лучше бы пример брал с девушки. “С какой девушки?” – спрашивает, а ему на Женю показывают и смеются. Дружили они. Только недолго.

Однажды Ершов приходит: “Женя дома?” – “Ушла куда-то”. – “А вещи она собрала?” – “Какие вещи?” – “Она же на фронт хочет. Только не говорите, что я вам об этом сказал”. Но разве мать вытерпит. Только он повернулся, она идет. Я заплакала: “Без тебя есть кому воевать”. А Женя: “Мама, не плачь, я должна быть там”. – “А если погибнешь?” – “Государство вас обеспечит”.

Ульяна Ивановна замолчала. Возможно, думала о тех, кто в течение многих лет отфутболивал ее (иного слова не подберешь) из кабинета в кабинет, от инстанции к инстанции, не желая пошевельнуть и пальцем, чтобы назначить пенсию за погибшего на фронте сына, за сгоревшую в военном небе дочь.

– Испекла я подорожники, так булочки мы называли. На следующий день пошли на пристань провожать Женю (она в Москву через Горький хотела попасть). Вместе с ней, заприметила, женщины сели… Сколько времени прошло? Вдруг увидела в Чебоксарах женщин тех. “Вы вроде в Горький уезжали?” – спрашиваю. – “Да”. – “А чего же вернулись?” – “Билетов дальше не достали”. – “А с вами девушка была в шинели…” – “А она там на крышу вагона залезла. Ей кричат – не положено, а она: “Я солдат, мне положено”. Уехала”.

Тринадцать дней письма от Жени не было. Тринадцать дней, аккурат, проплакала. Потом получила: “Мама, ты меня, наверное, потеряла. Я жива”. Чуть не каждый день она писала, все подробно рассказывала. Самолет “птичкой” обычно называла. Как-то сели, пишет, на своей птичке прямо на деревья. Вылезли со штурманом и километров двести после этого до своих отшагали. Врач после этого заявил: “Вам придется ехать к матери”. А она: “Не дадите новый самолет, в медсестры пойду”. Я ей в ответ на это пишу: “Почему не приехала? Повидались бы”. Она свое: “А ты бы как поступила, зная, что нем­цы здесь творят? А увидев во вражеском тылу детишек плачущих: тетя летчик, возьми с собой, – поступила как бы?”

– Женя погибла в августе 1943-го. Как узнали об этом?

– Нарочного ко мне прислали: “Вас в военкомат требуют”. Прихожу. “Одна?” – спрашивают. “Нет, с дочкой”. “Позовите ее сюда”. Боялись, что со мной будет плохо. А я уже знала, что Женя погибла – письмо мое к ней назад вернулось. Потом в обком партии вызывали, отдали бумаги и ордена.

Ульяна Ивановна тихо плакала. Плакала мать, посадившая 25 деревьев в саду, когда погибли ее “робяты”. Плакала почетный пионер, изготовившая в память о Жене 17 альбомов и некоторые из них подарившая школьникам. Плакала общественница, по инициативе которой в одном из микрорайонов Чебоксар была организована детская площадка. Женщина, пережившая детей, но к которой и сегодня пишут так: “Дорогая ты наша мать”, – она плакала. И, чтобы отвлечь от горьких воспоминаний, кивнула я на телевизор:

– Смотрите?

– Плохо вижу. Плохо ухо слышит, но смотрю. Соседка моя говорит: “Я уж больно балет люблю”. Но что балет? – вертят и вертят ногой. А я боюсь упустить выступления Горбачева: правильно говорит, для ума.

Светлана Смирнова, 1986 год

Источник