Змей каста бывшая жена

— У нас есть такая рубрика «Место силы», говорим с известными людьми о Ростове и ростовчанах. Решили с тобой поговорить, потому что из вашей четверки…
— …Я единственный, кто остался в Ростове. Мишка (Михаил Епифанов, Шым) недавно тоже уехал.

— Да ты что! Тоже в Москву?
— Нет, Шым в Санкт-Петербург. Я вообще не понимаю, как можно уехать из Ростова, вообще с юга, в Питер. Вова Нигатив из Краснодара тоже туда переехал.
Мне нравится Питер, но жить я бы там точно не стал. Потому что я человек, который легко проникается питерским настроением — холодным и серым. А мне нельзя: я сразу впадаю в депрессию. Мне нужно солнце. Я даже в Ростове просыпаюсь, и если вдруг пасмурно, то «вот, черт, день пропал».

— Влади и Хамиль в Москве?
— Да. Владик уехал раньше всех, потому что все дела там. Там у нас студия, весь продакшн. Конечно, в Ростове этим заниматься не получится.
Хамиль как-то никогда особо не был привязан к определенному месту. Ну, он такой. В Казани какое-то время жил. Но недавно он женился, а жена у него москвичка, и он теперь тоже москвич. Нас, конечно, разбросало, ужас!

— А ты почему в Москву не уезжаешь?
— Я устаю от Москвы. Я не люблю метро, ненавижу пробки. Я могу пробыть в Москве месяц-полтора, но только летом — и, в целом, оставаться в хорошем настроении. Но потом начинается осень, и всё — я даже смотреть на Москву не хочу. Она классная в июле-августе, шикарно все: парки, фонтаны, люди разъехались, можно передвигаться на машине. Такая Москва мне нравится.
Еще в Ростове меня держат близкие люди. И мне очень тяжело надолго покидать их. Мы и так все время где-то катаемся с «Кастой». Всех своих перевезти в Москву я не смогу. Да и не хочу…

— Но если бы все-таки согласился переехать, то куда?
— Кстати, может быть, в Казань.

— А что в ней хорошего для ростовчанина?
— Красивый и яркий город, мне нравится. Всегда, когда приезжаю в Казань, отправляюсь на прогулку. Туда, конечно, влили много денег, это видно. Или вот, например, Екатеринбург, тоже отличный. Мне комфортно в городах на миллион-полтора жителей. Потому что в них хотя бы есть куда сходить, чем заняться. В городах поменьше, конечно, всё так… Приезжаем в какую-нибудь Рязань — мне даже из гостиницы не хочется выходить. Но я не хочу обидеть никакой город! Каждый, конечно, по-своему хорош.

Змей сидит напротив окна, в окно бьет послеполуденное ростовское солнце. «Давай пересядем, — предлагаю, — чтобы не слепило». — «Нет-нет, замечательно».

— Почему Ростов стал столицей рэпа? Это ростовчане сами о себе придумали (как многое о себе придумывают), или это объективный факт?
— Наверное, просто самые громкие имена, они из Ростова. «Каста», Баста… Я не знаю, на самом деле. На Урале же тоже много классных артистов. Наверное, Ростов все-таки потому, что наши группы у всех на слуху с конца 90-х и по сей день.

— Ты, как и остальные участники «Касты», с Западного?
— Да, 25 лет я прожил на 2-й Краснодарской, потом на Военведе, сейчас на Северном. В пору моей юности пацану с Западного попасть на Северный было опасно (смеется). Сейчас нормально.

— Западный в то время — обычный «спальник», или это был прямо рэперский район? Было же какое-то деление? На Северном были борцы и боксеры…
— Слушай, борцы и боксеры были тогда в каждом районе, как и панки с рэперами.

— Ты ведь много занимался спортом: карате, ушу, теннис, волейбол, баскетбол. И благодаря росту наверняка всегда был заметен. Часто задевали на улице? Много дрался?
— Да всякое было. За «длинного» качал чаще всего (разбирался, то есть, когда так обзывали). Но драться, на самом деле, приходилось не так уж часто. Иногда рубились с «гнилашами». Мы их считали борзыми колхозниками. Это чуваки из станицы Гниловской, в паре километров от моей улицы, в черте города, но там уже был глухой частный сектор. В общем-то, мне всегда было комфортно, у меня была «крыша»от старшаков, и поэтому на своем районе я деньги в носок не прятал.

— Насколько Ростов конфликтный, агрессивный город?
— Ростов — набыченный, конечно, городок, это есть. Но в нашей стране такие люди, наверное, есть везде — которые в 90-х выхватили хорошенечко, и вот они до сих пор на суровых щах, смотрят на всех исподлобья. Ну, а в Ростове это еще острее происходило, потому что это был прям криминальный-криминальный город.
Я когда говорю о суровых людях — это мое поколение…

— А тебе 37?
— 38 почти. И те, кто чуть постарше — 40+. А вот на молодежь сейчас смотреть приятно. Они другие, не такие, как мы. Мы все время чего-то боялись, ждали какого-то подвоха. А они сейчас радуются жизни, и слава богу.

— В песне «Не держу зла» (альбом «Четырехглавый орет») это же твой куплет об агрессии на дороге? Это впечатления от ростовских дорог?
— От них, родненьких! Да, мой куплет о накипевшем. Я злой за рулем, хоть и пытаюсь держать себя в руках. Каждый раз, когда меня подрезают или кто-то откровенно тупит, я говорю себе: «Успокойся! Дураков много, ты и сам не лучше». Не могу! Выезжаю, и всё… Ну, кретинов же просто полгорода! Как с этим бороться, не знаю. Нервы у меня не железные.

— Но, с другой стороны, Познер говорил, что только в Москве и Ростове видел такое: водитель останавливается, если на «зебру» ступает пешеход. Говорит, что по стране такого больше нет.
— Так, может, он не по нашей стране ездил? Нет, мне кажется, это нам уже давно привили, и это не может не радовать. Где я это впервые увидел? Краснодар и Сочи. Вот их первых гаишники приучили штрафами. Там водители просто за километр от «зебры» притормаживают.

— Баста в своих песнях постоянно делает респекты городу. Рассказывает, как ему тут хорошо и спокойно. Вы в любви к Ростову в песнях, в общем-то, не замечены. Почему?
— А вот как раз недавно была у нас мысль сделать наконец песню про Ростов. Думали вообще новый гимн написать для ростовчан. Может, даже вместе с Васей его сделать. Вобщем, в планах есть такая песня. Вряд ли успеем написать и впихнуть ее в грядущий альбом, но зато в нем будет новый гимн России от «Касты».

— А до этого у вас с Бастой ничего совместного не было?
— Была одна шутливая песня на альбоме «ХЗ» (альбом Хамиля и Змея), но серьезного ничего.

— Я у всей «Касты» два года назад попросил оценок предыдущему альбому «Четырехглавый орет». Ты тогда сказал, что в нем нет стопудового хита. В этом альбоме будет?
— По крайней мере, я его пока не чувствую. Есть очень крепкие песни, трогательные, но чтобы хит… Сейчас мы как раз записываем альбом, впереди еще колдовство звукорежиссеров и аранжировщиков, не знаю, может быть, в процессе проявится, оно так бывает. Вот, например, песню «Скрепы» мы изначально в альбом «Четырехглавый орёт» включать не собирались, а в итоге она стала если не хитом, то одной из самых ярких и запоминающихся. Так что всякое бывает. А формулу хита мы так за 20 лет и не нашли. Сколько раз садились с установкой «пишем хит» — получались самые провальные песни.

— Сколько будет песен в альбоме?
— Написали 15. Если ничего не выбросим, столько и будет. Вообще сейчас тенденция: альбомы делают из 7-8 песен. Но нас же четыре человека — куда нам 7-8? Это так, каждому по разу подойти к микрофону.
Вообще, в этом альбоме будет три составляющих. Во-первых, он веселый, немножко даже придурашливый.

— Еще придурашливей, чем «Четырехглавый», где довольно много юмористических номеров?
— Гораздо! Так вот, первая часть — это придурашливые песни, вторая — это что-то социальненькое, и третья — это… Мы чуть не назвали альбом «Женская правда»: есть у нас несколько песен про женщин.

— Вы пытаетесь на мир их глазами посмотреть, если это «Женская правда»?
— Ну, это мы дурачились, на самом деле. Конечно, мы так альбом не назовем.

— А как назвали?
— Пока нет названия.

— Он же в конце ноября выходит?
— Да. А пока мы что-то там дописываем, дотачиваем.

— Расскажи какую-нибудь историю из серии «такое могло случиться только в Ростове».
— В 90-х мой отец занимался запчастями, каждую неделю ездил в Тольятти, закупался; их постоянно прессовали бандиты на трассе… И вот он сам пошел покупать машину, копил на нее долго. И у него прямо на рынке украли всю сумму. То есть пришел, выбрал машину, давай рассчитываться, а денег нет, карманники вытащили. Хотя, это, наверное, могло случиться где угодно. Но ростовский авторынок «Фортуна» в те годы наводил какой-то дикий ужас. Всех запугивали: «На «Фортуне» деньги даже из трусов достанут».

— При том, что отец все эти истории знал?
— Сам же на рынке торговал (смеется). Конечно, знал, куда и как надо прятать деньги.

— Уральские киношники снимали докфильм про Ростов. Рассказывали, что выявили пять главных характеристик, по которым нас знают в стране. Это Дон, казаки, Ростов-папа, рэп и раки.
— Согласен полностью.

— Ни добавишь, ни убавишь?
— Еще собаки. Раки и собаки.

— Почему собаки?
— Бездомных собак много (смеется). Может быть, это потому, что я сейчас переехал в частный сектор — кругом собаки. Что еще? Может, еще какая-то наглость человеческая. Ростовчане очень пронырливые, прошаренные, палец в рот не клади. Ростовчан такими знают везде. Долгое время нас побаивались.

— Тебя в Ростове постоянно узнают на улице?
— Да, узнают. При этом я социофоб, не люблю людные места, не люблю ходить по Пушкинской, по Садовой. Моя зона комфорта — поехать побродить в лесу. Когда я в Ростове, дома, с семьей, я пытаюсь отключиться от работы, и мне не хочется, чтобы меня узнавали. Понимаю, от этого никуда не деться, но мне некомфортно.

— Узнают и ведут себя панибратски?
— Ростовчане вообще очень простые в этом плане: «Эй! (Свистит.) Иди сюда! Здорово! Пацанам привет!» Летом перехожу Садовую, и на «зебре» меня останавливает чувак: «О, здоров, Хамиль!» Я говорю: «Я не Хамиль, я Змей». Он: «А-а-а. Хамилю привет», и пошел.

— Ты отец двух мальчишек. Возраст какой?
— 13 лет и 4 года.

— Насколько Ростов — город для детей? Куда их здесь можно повести?
— Какие-то развлечения, конечно, есть, но их немного. Ну, и все же познается в сравнении: в Москву приезжаешь — просто всё для людей, всё для детей! У нас же: куда поехать? В несчастный парк Горького? В парк Революции? Только колесо обозрения новое, все остальные аттракционы, кажется, на соплях держатся. В «Горизонте» (ТРЦ) есть какие-то развлечения для деток. Недавно вот ходили, там открыли новый центр: можно какими-то экскаваторами поуправлять, на машинках поездить.
Человеческих детских площадок в городе нет. Вот есть старая Левенцовка (жилой микрорайон) по ту сторону Еременко и новая. На новой Левенцовке построили одну детскую площадку, и со старой Левенцовки все на нее тоже приходят. Там ребенка реально можно потерять! На 200 квадратных метрах 500 человек носятся.

…Вот вроде ничего хорошего про Ростов и не сказал, а все равно. Прикипел. Потому что мой родной город. Мне здесь комфортно. Лично мне. Если бы ты сейчас разговаривал с Владом, он, наверное, сказал бы: «Делать тут нехер, отсюда надо валить». Но просто я другой человек. Я построил дом, и мне все говорят: «Зачем ты построил дом в Ростове?» Я отвечаю: «Я не могу себе позволить дом в Москве». Я всегда хотел жить в доме, вот я его наконец построил. Ну, во-первых, в самой Москве ты дом не построишь. Это где-то за 40 км от города будет. И это совершенно другие деньги. Я столько не зарабатываю (смеется).

— Новый альбом вы писали в Москве?
— Да. Мы как его писали: собирались на 2-3 дня раз в неделю. Я прилетал из Ростова, Шым — из Питера.

— Это первый такой опыт? Или «Четырехглавого» так же делали?
— «Четырехглавого» мы писали втроем: я, Шым и Хамиль, — здесь, в Ростове, а Влади работал дистанционно, не мог оставить текущую работу на лейбле. А сейчас мы все вчетвером собираемся в столице. Пару недель по 2-3 дня в Москве, потом разок в Ростове. На гастролях тоже работаем: обсудим тему для песни и расходимся по углам сочинять. В общем, нормально, комфортно.

— Ты за местными новостями как-то следишь?
— Подписался в инстаграме на несколько новостных аккаунтов, но там что-то спама много всякого. Но из последнего помню, что смелая батайчанка заперла жуликов в сарае и Ростов вошел в топ-3 городов ЮФО с самыми высокими тарифами на воду. Ты про что хотел спросить?

— Я хотел спросить, когда этот город тебя в последний раз удивил?
— Меня сейчас удивляет футбольная команда наша, «Ростов».

— А ты следишь за футболом?
— Я не то чтобы в теме, но, когда в городе, стараюсь ходить на матчи. То есть я могу не знать фамилии половины игроков, но как развлечение мне нравится. Вожу пацанов своих на стадион. Меня радует сейчас команда, набирает обороты. С Карпиным преобразилась вообще.

— Будет у Змея сольный альбом?
— Было уже две попытки написать, и каждый раз перегорал. Я два раза писал по пол-альбома…

— Но уж из двух половинок-то можно один целый собрать?
— Нет, альбом нужно писать взахлеб, а не несколько лет, иначе ты успеваешь охладеть к материалу. Чуть меньше года назад я снова взялся за сольник, но пришлось переключиться на новый альбом «Касты». Уверен, когда вернусь к своему материалу, снова все начну с нуля. Но я сделаю. Просто надо найти на это месяца четыре, чтобы никто не отвлекал. Думаю, займусь им следующим летом.

— Там может быть что-то о городе?
— Да была у меня песня про город. Может, я ее просто переделаю, переосмыслю.

— Леонид Парфенов на днях сказал ютьюб-каналу «Макарена», что на вашем примере понял, зачем нужен русский рэп.
— Да-да, я видел.

— И это твою рифму он назвал «офигительной строчкой на уровне шедевров русской лирики»…
— …Да такая дуристика, если честно (смеется). Нашел, блин, коронную фразу: пейте ром впятером…

— Где-то под Питером…
— Под Питером. Таких рифм у нас можно найти очень много. Мы сейчас вообще топим за красивое сложение: дабл райм, трипл райм. Когда рифму к слову подбираешь из двух-трех слов.

— То есть этот альбом будет более изощренным?
— Не могу сказать… Мы много песен написали совместно, вот так — сидя друг перед другом, и в таких песнях не чувствуется стиль, почерк автора, а ведь у каждого из нас он есть. А когда ты вот так сидишь и просто вбрасываешь какие-то слова, идеи, оно пишется просто: «Пам парам парам парам парам пам пам (напевает мелодию советского Винни-Пуха)». Не хочу говорить ничего определенного, но настроение у меня пока странное.

— Ну, дай бог, чтобы все хорошо было.
— Я тоже надеюсь, что у нас все получится. Просто это самокритичность во мне говорит.

— А как твои сыновья воспринимают то, что папа у них — известный рэпер?
— Младший говорит, что, когда вырастет, тоже будет выступать, как папка, на сцене. Но при этом он и строителем будет (смеется). А старший… Я его брал на концерты, ему нравится. Но нет такого, что он на каждом углу кричит, кто его отец. Да и хорошо. У папы просто такая работа.

— Можно я тебя о страхах спрошу? Ты сказал, что много бродячих собак на новом месте жительства. Не боишься за детей?
— Ну, вот мы сегодня с младшим сыном пошли к соседу за лопатой. По дороге нам попался щенок. Сын говорит: «Ура! Это теперь моя собака». Ну вот, сегодня у нас появилась собака.

— Уже придумали имя?
— Аким назвал ее Белль. Мы буквально на днях посмотрели фильм — отличный, кстати, семейный фильм «Белль и Себастьян», о дружбе мальчика и собаки. Вообще-то мы планировали завести большую сторожевую собаку… (смеется), но теперь у нас маленькая несторожевая.

— Дворняжка?
— Да. Симпатичная, месяца четыре ей. Худая, мы ее накормили, и всё, друг друга облизывают, сын вокруг дома носится, она за ним гоняется. А что, я ребенку скажу: «Нет, мы не возьмем?» Главное, чтоб любовь не прошла. Потому что Влади вот подарил пару дней назад младшему сыну котенка. Сидим в студии, а он звонит в слезах: «Папа, я не хочу котенка». День прошел! Влад ему говорит: «Ты подожди, я сейчас приеду домой, мы с тобой поговорим». — «Я все равно не захочу больше котенка!» Не знаю, почему. Может быть, мама рассказала ему об ответственности, что за котенком надо следить, убирать, — не знаю. Продолжения не было.
Вот такая у меня нынче частная жизнь. Прикольно. У меня никогда не было опыта жизни в собственном доме, а я всегда хотел и сейчас прям кайфую. Сегодня дерево посадил.

— Но ты же знаешь, что в доме ты все время что-то чинишь, поправляешь, и это никогда не кончается?
— Да-да. В доме просто невозможно сидеть без дела — тут подмазать, там подкрасить. Там вдруг скрипнуло, жена прислушивается по ночам. Там зашипело что-то. Поживу-посмотрю. Пока мне нравится.

— Ладно, выяснили, страха собак нет. А творческие страхи? Страх исписаться… Однажды просто раз — и нечего сказать.
— Я живу в этом страхе постоянно. Жена свидетель. Она видит, как я рву на себе волосы, как я нервничаю, как меня это гнетет. Если ты забросил, какое-то время не писал, то, чтобы включиться, нужно много времени. И вот, когда у тебя ничего не получается, ты психуешь, срываешься на всех, просишь оставить тебя в покое и не лезть с бытовыми проблемами. В общем, чувствуешь себя никчемным и хочешь от этого чувства поскорее избавиться. Такое у меня бывает довольно часто.

— Ты вообще быстро пишешь?
— По-разному, всегда по-разному. Самое главное — это усидчивость. Просто сидеть и долбить, долбить, долбить, и ты эту стену пробьешь по-любому.